Добравшись до прибрежной дороги у старой набережной, я внезапно понял, что все еще держу желтую каску за эластичный ремешок для подбородка. Я не сразу вспомнил, откуда она у меня.
Я нашел урну и выбросил в нее каску. Значок гостя я сохранил.
Я позвонил Люсинде на мобильный. Через двадцать минут она забрала меня. Была вторая половина дня, и поэтому мы поехали к паромному терминалу и стали ждать следующей рейс. К вечеру мы вернулись в Эдинбург. Я переночевал в ее гостевой спальне и к концу следующего дня уже был дома в Лондоне.
Интервью с Татаровым состоялось в конце лета 2006 года. До конца второго президентского срока Джорджа Буша оставалось чуть больше двух лет. С момента терактов 11 сентября прошло пять лет. С точки зрения прямой реакции Америки на события 11 сентября и их последствий, это был относительно спокойный год. Катастрофа осталась в прошлом, обсуждение окончено, споры не приветствовались.
В январе 2002 года президент Буш в своей речи о положении в стране охарактеризовал Ирак как часть того, что он называл «осью зла». К тому времени американские войска уже вели боевые действия в Афганистане, который, как говорили, был частью той же самой оси. Официальная история событий 11 сентября была принята почти всеми, и американцы опасались терроризма и агрессии.
В частности, на Западе царило стойкое убеждение, что иракский режим накапливает запасы оружия массового уничтожения. С течением времени эта вера только укреплялась вопреки почти полному отсутствию доказательств. В 2003 году в Ирак были введены американские войска, и Великобритания во главе с Тони Блэром была соучастницей, сфальсифицировав доказательства наличия оружия, чтобы продемонстрировать солидарность с США.
Саддам Хусейн был вскоре свергнут, скрылся, в конечном итоге был пойман, а затем казнен. Оружие массового поражения обнаружено не было.
Три сценария (1)
Я – писатель. Благодаря моим двум коротким интервью с Татаровым Брайан Клермонт предложил мне за написание сценария более чем приличную сумму денег. Я написал его, и он заплатил. Затем я его переписал, потом переписал еще раз, а потом как минимум еще три месяца вносил в текст исправления и дополнения.
На протяжении всей этой работы я не мог забыть реального Татарова и то, что мы обсуждали: все эти интересные, путаные, отвлеченные блуждания по завораживающему лабиринту его ума.
Возможно, ради этого первого сценария я должен идентифицировать мой разговор с Татаровым как Объект А.
Надеясь укрепить свой авторитет режиссера и продолжить работу над еще одним фильмом о трагедии 11 сентября, Клермонт хотел, чтобы фильм о Татарове можно было продать массовому дистрибьютору, а значит, и массовой аудитории. Примерно за это он мне и заплатил – за банальную романтическую комедию, каковую в итоге и получил. Однако мы с ним разочаровались друг в друге, и Клермонт заказал у других сценаристов новые редакции и в конце концов получил то, что хотел. Фильм, снятый по этому сценарию, можно охарактеризовать как Объект В.
Однако был и подтекст – где-то в пространстве между Клермонтом и мной, над нами, вокруг нас витало множество неозвученных мыслей. Главными среди них были мои подозрения относительно того, над чем на самом деле работали эти молодые оперативники в американском анклаве на острове Бьют.
Как ни странно, это отчасти походило на то, как я писал сценарий для Клермонта: реалии войны, агрессии, памяти, политических амбиций, как они относились к событиям 11 сентября, которые, как я думал, я в целом понял, подвергались пересмотру другими людьми. Они вносили допущения, изменения, новые акценты, дополнительный материал – все было добавлено людьми, о которых я ничего не знал.
Благодаря сотрудничеству с Татаровым мощь популистского Интернета теперь использовалась ради фальсификации истории. Народный язык стал преобладающим. Это тайное знание, известное мне и Клермонту, было Объектом C.
Три сценария (2)
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В течение трех дней после возвращения из Шотландии я должен был отправить биографическую справку о Татарове в журнал «Пи и Математика», который заказал у меня материал. Мои мысли все еще вращались вокруг того, о чем говорил Татаров, причем говорил так долго и подробно, что мне было трудно отфильтровать его речи и сосредоточиться на том, чего от меня ждали.
Я просмотрел четыре последних номера журнала, присланных мне редактором в качестве образцов. Меня восхищал искренний, добродушный подход многих авторов. Каждый выпуск содержал ряд математических задач и головоломок. Вопросы различались по сложности, так что ученик любого возраста мог найти для себя некую отправную точку. Редакторы прекрасно знали, как, впрочем, и я, что большинство подростков, которым учителя давали почитать это журнал, вряд ли обладали естественными способностями к математике, но остроумный стиль изложения и продуманная подача математических понятий придавали изданию привлекательность. Вместе с тем такой неформальный искренний тон был явно по душе и тем подросткам, которые действительно любили математику и увлекались ею.
Я превратил свою статью в краткий биографический очерк о Татарове, изобразив его как одного из ныне живущих мэтров математики, опираясь на странные фрагменты высказанных им идей, которые я нашел в записи. В основном, однако, я переработал и включил в эту новую статью часть материала из моей предыдущей встречи с ним. Придать естественную непосредственность моему опусу не составляло труда – как-никак я провел с Татаровым достаточно времени! Я подшучивал над его бейсболкой, над тем, как он пил чай, и так далее.
Хотя материалы для «Пи и Математики» писали и редактировали члены Математического общества со штаб-квартирой в Дерби, фактически его издавал корпоративный издатель научных и деловых журналов в Лондоне. Через несколько недель после того, как я отправил им свой материал о Татарове, ко мне обратился один из тамошних редакторов, и я еще долгое время получал регулярные заказы на новые статьи. В свою очередь, это открыло несколько других дверей в моей карьере. Еще одна вещь, за которую я должен поблагодарить профессора Татарова.
Три сценария (3)
Это был самый длинный и сложный из трех сценариев, к которым меня привел Татаров. Основная трудность заключалась в том, чтобы быть уверенным, что, несмотря на все его лирические отступления, Татаров говорил именно то, что, как мне казалось, он говорил.
Я изучил записи, для начала два или три раза прослушал всю сессию (в которой, кстати, нейтрализующий эффект исчез и наши голоса звучали нормально), затем тщательно все расшифровал и многократно прочитал текст.
Я обнаружил, что, прежде чем приступить к своей речи о терактах 11 сентября, Татаров дал мне несколько ключей.
Территориальный анклав США в Шотландии. Татаров назвал происходящее в старой водолечебнице незаконным и аморальным. Позже он упомянул Патриотический акт США. Этот закон не должен иметь юридической силы за пределами Соединенных Штатов, если только вы не стали жертвой слежки и вторжения в вашу личную жизнь, которые он узаконил. Поскольку старая водолечебница получила статус территории США, на что наверняка было получено согласие британского правительства, здесь, соответственно, действуют федеральные законы США.
Патриотический акт США. Этот закон был внесен в конгресс через шесть недель после событий 11 сентября. Обширный и сложный документ, и у конгрессменов почти не было времени для тщательного предварительного ознакомления с ним. Огромный размер и сложность документа породили подозрение, что он, похоже, готовился задолго до 11 сентября. Он был принят обеими палатами в течение следующих трех дней без какого-либо серьезного или критического обсуждения и подавляющим большинством голосов: когда он был представлен сенату, против него проголосовал только один сенатор. Он был подписан президентом 26 октября 2001 года.
