К счастью, последовавший за этим допрос был кратким. Я вручил им письмо доктора Шлабена. Мое имя действительно значилось в списке поста охраны, и, когда офицер попросила дополнительные документы, я догадался и предъявил карточку анализа крови, которую мне дали в Лондоне.
К моему удивлению, это сработало с первого раза. Она вручила мне значок на шнурке, который я надел на шею.
Наклонившись к окну моей машины и указывая вперед, офицер произнесла заученную наизусть речь:
– Вас ждут на Объекте № 2, мистер Мэтсон. Следуйте по дороге направо, и первое здание, к которому она вас приведет – это Объект № 2. Вы въезжаете на базу ВМС США в соответствии с Законом о свободе информации. Поэтому от вас требуется соблюдать положения этого Закона. Вам разрешен въезд максимум на двенадцать часов, по истечении которых вы должны покинуть территорию базы. Если вы захотите вернуться позже, то должны повторно подать заявку на допуск.
Она отступила на шаг. Я медленно отъехал от нее. Когда я это сделал, желтая сигнальная лампа на приборной панели начала мигать ярко-красным светом. К счастью, Объект № 2 находился недалеко от ворот, и на его просторной стоянке имелось несколько незанятых отсеков для подзарядки.
Я остановился в ближайшем и взялся подключать машину. С первой попытки моя кредитная карта была отвергнута, и тогда я помахал перед оптическим считывателем только что полученным бейджиком; после этого кредитка была принята и процесс зарядки начался.
Полуденное солнце нещадно палило. Краем глаза я заметил, что кто-то идет через парковку в мою сторону. Обернувшись, я увидел, что это Джей.
Ее волосы больше не были оранжевыми, приобретя светло-каштановый оттенок, и сильно отросли с тех пор, как я в последний раз видел ее. На ней были шорты цвета хаки и белая футболка. На макушке сидели солнцезащитные очки. Она улыбалась.
– Добро пожаловать в страну бесплатной информации, Бен, – сказала она.
Был корабль
Мы поздоровались дружески-неуклюже, словно расстались всего пару дней назад. Что рассмешило нас обоих. Я был поражен, увидев ее, – мы оказались в месте, о существовании которого в то утро я даже не подозревал, – на автостоянке в удаленной части побережья одного из самых маленьких штатов США. Пару мгновений это казалось необъяснимым совпадением.
– Почему вы здесь? – спросил я наконец.
– По той же причине, что и вы. Мы прибыли минут на двадцать раньше вас. Бад позвонил, чтобы сказать, что вы уже в пути.
– Вы знаете Бада?
– И Руфуса Шлабена. Причем уже много лет. Я всякий раз навещаю его, бывая в США. Он был в числе тех, кто обнаружил в пыли от башен-близнецов следы нанотермита. Он подал заявку на сегодняшнюю встречу в соответствии с Законом о свободе информации. – Она посмотрела на солнце и опустила на глаза солнцезащитные очки. – Давай-ка выбираться из этой жары.
Мы двинулись через пышущий зноем асфальт автостоянки к маленькой двери в огромном, похожем на ангар здании впереди.
– Вы сейчас встретитесь с кое-какими официальными лицами, – сказала она. – Будьте осторожны. Они всегда рядом, но, поскольку у нас есть право на свободу информации, они не могут помешать нам исследовать то, что здесь выставлено. Но они явно нам не рады. Думаю, они записывают нас, ведут за нами электронную слежку.
– Это база ВМФ. Они вряд ли ждут нас с распростертыми объятиями.
– Это не флот. Они тут лишь постольку-поскольку. Это их объект, их ангар для техобслуживания, но парни, о которых я говорю, из Вашингтона.
– Федеральные агенты?
– Береговая охрана США. На спине их курток соответствующий логотип. Но у них также есть логотип FoIA[4], вышитый на груди. Они не хотят подпускать нас к выставленным здесь свидетельствам ближе, чем обязаны. Один из них постоянно фотографирует нас в телеобъектив. Это заставляет меня нервничать. Отвечайте «да» на все, что они спросят.
Мы почти дошли до закрытой двери. В руках у Джей было несколько скрепленных листов бумаги, и теперь она пыталась вручить их мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вам положено иметь вот это. Вы указаны в качестве созаявителя.
Я увидел пять листов плотно напечатанного текста. Длинное письмо, еще одно письмо, несколько отмеченных маркером абзацев, напротив некоторых квадратики, требующие галочки…
– Я не могу сейчас все это прочесть. Сколько времени это займет?
– Главное, чтобы они видели, как вы его держите. Со мной съемочная группа, что, надеюсь, в конечном итоге даст нам четкое представление о том, что на самом деле здесь происходит.
– Джей, скажите честно, что здесь происходит?
Ее пальцы уже были на металлической перекладине, открывающей дверную защелку. На перекладину падали прямые солнечные лучи. Джей отдернула руку и поморщилась. Серебряные кольца на ее пальцах блестели.
– Военно-морской флот доставил сюда обломки корабля, которые они извлекли из моря. Первоначально они сказали, что это был самолет, тот самый, который они не хотели показывать в новостях.
Мы подали заявку на их осмотр и фотографирование. Такое право нам предоставили… с некоторыми ограничениями. На это ушла масса времени и сил, но в конце концов они согласились. Мы еще не начали… нужно время, чтобы как следует настроить камеру и освещение. Но я уже бегло все осмотрела, и вам также стоит увидеть один фрагмент обломков.
– Что это такое?
– Это вы должны решить сами для себя. В отдельном помещении также выставлена небольшая коллекция личных вещей – если не ошибаюсь, в основном монет, металлических пуговиц и жетонов. Я их видела лишь мельком. Посмотрите на них, пока вы здесь.
Она вновь коснулась металлической перекладины, на этот раз более осторожно, и толкнула дверь. Мы шагнули из летней жары и яркого света в прохладный полумрак. Джей сдвинула солнцезащитные очки на макушку. Вторая дверь вела в основную часть здания.
Огромное закрытое пространство под высокой стеклянной крышей. И куча разных подъемников, кранов, лебедок, отгороженных рабочих зон. По крайней мере половина пространства с одного конца была заполнена стеллажами высотой до потолка, забитыми всякой всячиной. Я также заметил несколько автопогрузчиков, неподвижно застывших на месте. Я увидел все это с первого взгляда. Моим общим впечатлением были пустота и отсутствие человеческой деятельности. В помещении стоял постоянный гул огромного вентилятора. Воздух был прохладным.
В дальнем конце ангара я увидел съемочную группу Джей. Все как одна женщины, они занимались настройкой оборудования.
Как только мы вошли в главную зону, нам навстречу вышли трое молодых людей в темно-синих или черных спортивных костюмах. Не обращая внимания на Джей, один из них сказал:
– Сэр, как я понимаю, вы Бенджамин Мэтсон, гражданин Шотландии, согласно Закону о свободе информации 1967 года подавший в числе прочих заявку на осмотр останков американского вооруженного торгового судна «Эдвард Б. Хоули». Это вы, сэр?
– Да.
– Вы не можете прикасаться к экспонатам или подходить к ним ближе, чем позволяет барьер. У ваших коллег есть разрешение на съемку, также без физического контакта. Вот копия металлургического анализа, который послужил основой для вашей заявки.
Он протянул мне лист бумаги с логотипом Престеллского университета. Пока я изучал его, трое молодых людей отошли. Я заметил, что, как и сказала Джей, на груди их курток был логотип FoIA. Рядом с дверью, откуда мы вошли, была застекленная кабина или офис. Войдя в него, они встали у стеклянной стены, откуда можно было наблюдать за всем пространством ангара. Один из них взял в руки фотоаппарат с телеобъективом.
Джей повела меня через все пространство туда, где съемочная группа устанавливала три портативных осветительных прибора. Мы поздоровались, обменялись рукопожатиями, но мое внимание тотчас привлекла своего рода выставка, разложенная для осмотра на полу ангара – куча поломанного и искореженного металла, по большей части грязного, осклизлого, заляпанного остатками водорослей, поросшего ракушками, с глубокими вмятинами и зазубренными краями. Там было несколько больших кусков стали, погнутых или поломанных, перекрученных и искривленных. На одном листе были похожие на лепестки вмятины. Мерзко пахло морем, гнилью, ржавчиной, машинным маслом. Я не мог точно сказать, что это было… я никогда раньше не ощущал ничего подобного.
