Крюков предложил 7К-ОК запустить на длительность полета к XXIV съезду КПСС. Он напомнил, что мы хотели облететь Луну на Л1 в 1967 году к 50-летию Советской власти.
– Я присутствую на третьем таком совещании, – сказал Крюков, – и убеждаюсь, что многие товарищи подходят к делу несерьезно, выдавая обещания, технически не обоснованные. Мы сегодня не готовы брать на себя обязательства по орбитальной станции к XXIV съезду партии. Вместе с тем Л1 при всех наших неудачах – это не зряшная тема. Она дала большие результаты. Появились проекты Е-8, Марс-Н, блок «Д» уже отработан. Не надо считать беспилотный облет Луны ненужным. Через него надо было пройти, – Крюков вздохнул, выдохнул и продолжил: – Н1-Л3 – это очень сложный и тяжелый вопрос. По весам, то что сегодня обещаем, будет выполнено, но этого мало, очень мало. Надо признать: мы недооценивали трудностей проблем, с которыми столкнулись. Надо объединять усилия главных. Мы работаем в разных организациях по-разному над одной задачей. Почему?
Слово взял Феоктистов:
– Я буду говорить только о своем личном видении наших задач. Моя позиция, не скрываю этого, сильно расходится с другими. 7К-ОК надо запустить на 16 суток – это скачок, который необходимо совершить. Орбитальную станцию можно создать на базе силовой конструкции «Алмаза». Константин Давыдович оценил необходимый для этого срок в полтора года, Евгений Александрович – в один год. Трудности есть, и большие. Как инженер считаю, что можно сделать и менее чем за год, если это будет поручено ЦКБЭМ и в помощь ему будут приданы специалисты филиала ЦКБМ. Если мы вместе дружно возьмемся, то сделаем. Но надо прямо сказать, что эта работа задержит Н1-Л3, а тем более Л3М. Все уйдем «на фронт», на станцию, и нам будет не до Луны. Это громадная экспериментальная работа. И нет сомнения, что Н1-Л3 пострадает. Л1 обидно бросать. Нужно использовать материальную часть, поскольку она есть. Надо пойти на орбиты «Зонда» и попытаться использовать задел по Л1, например радиоинтерферометр, ради науки. Есть такие идеи у астрофизиков. Если ЦК хочет, чтобы была создана орбитальная станция, надо пересмотреть программу Н1-Л3, сдвинуть ее на два-три года.
Спустя 30 лет, просматривая заметки своего выступления на этом совещании, я не мог вспомнить, все ли высказал из того, что подготовил. Получалось, что говорить мне надо было минут 25-30. Впрочем, в тот раз министр никого не прерывал, он усердно делал записи в своем блокноте.
Я попытался придать своему выступлению программно-исторический смысл.
– При создании Р-7 мы намного опередили американцев потому, что требования атомщиков вынудили нас проектировать очень перспективную схему. С первого пуска прошло 12 лет, но возможности ракеты-носителя все еще не исчерпаны и конца улучшениям не видно.
Мы опередили американцев на много лет, несмотря на отсталость нашей экономики. Нам действительно удалось на этапе Р-7 соединить «русский революционный размах с американской деловитостью». При создании Н1-Л3 размах был не революционный, а деловитость во многих случаях была направлена на снижение объема и размаха экспериментальных работ.
Мы сегодня боремся за массу на земной орбите 95 тонн, в то время как американцы достигли более 130. Разница настолько ощутимая, что об этом молчать нельзя! У нас не было водорода – было только желание. Только теперь появляются экспериментальные водородные блоки «С» и «Р». Одна из причин отставания – после смерти Королева не стало такого организующего, делового и направляющего органа, каким был Совет главных конструкторов. Ни директивы министерства, ни ВПК не заменили Совета главных. Смирившись с этим положением, мы не нашли в себе смелости пересмотреть ранее принятые при Королеве решения по схеме экспедиции и заведомо планировали отставание в 30-40 тонн массы, приведенной к орбите ИСЗ. Это повлекло за собой принятие следующих решений:
в экспедиции два человека, а не три, и только один садится на Луну. Это не только внешнеполитический проигрыш, но и потеря надежности. Одному космонавту на Луне страшно: в тяжелом скафандре, если он оступится, никто его не поднимет, не вытащит;
весовые ограничения вынуждают на ЛОКе отказаться от автоматического дублирования ручного управления в пилотируемом варианте, что снижает надежность; по весовым ограничениям отказались от схемы стыковочного агрегата с внутренним переходом между кораблями. Уставший космонавт должен совершить сомнительный по надежности цирковой номер: перебраться по внешнему переходу из ЛК в ЛОК. Теперь для 7К-С и 7К-Т и будущего ДОСа срочно создается стыковочный агрегат с внутренним переходом. К сожалению, для лунных кораблей это нельзя реализовать: нет резервов по массе;
оставили до смешного малый запас на «парение» над поверхностью Луны при выборе места для посадки: всего 15-20 секунд. У американцев – две минуты, и они считают, что это очень мало, при этом они смотрят и управляют вдвоем, имея хороший обзор;
отказались от телевизионных съемок по трассе туда и обратно, даже черно-белых, в то время как на «Аполлоне» – цветные по всей трассе;
по автономной навигации мы делаем шаг назад даже по сравнению с Л1. На Л1 регулярно проводим сеансы ориентации для определения навигационных параметров. На Л3 имеем аппаратуру, но не имеем топлива для таких сеансов измерений;
очень мал запас автономного существования ЛК: всего 12-16 часов. У американцев – 48; если сразу после взлета с Луны стыковка не произойдет, то с риском можно сделать еще одну попытку. Если снова будет допущена ошибка, то для космонавта в ЛК все будет кончено;
при возврате на Землю отказались от дублирующей автоматической системы управления спуском. Это еще один шаг назад по сравнению с Л1;
гироплатформа «Аполлона» включается еще на Земле перед стартом и корректируется один раз в сутки по звездам. У нас подобная система была отработана еще для лавочкинской «Бури» и прошла испытания в 1959 году. Американцы благодаря телевизионным звездным приборам продвинулись еще дальше. Они создали секстант с автоматическим считыванием и введением данных в вычислительную машину. Нам не удалось разместить заказ на такой звездный прибор;
по сравнению с хьюстонским центром управления мы располагаем жалкими средствами управления полетом с Земли. До сих пор центр в Москве не создан, автоматическая обработка и средства оперативного отражения примитивны.
Это что касается Н1-Л3. Отсюда следуют предложения:
1. Длительный полет до 16-18 суток на 7К-ОК к 100-летию со дня рождения Ленина безусловно осуществить. Это проблема только для систем жизнеобеспечения. Системы управления с задачей справятся.
2. Создать совместными усилиями двух головных организаций, нашей и челомеевской, вместе с филевским филиалом и ЗИХом надежную долговременную орбитальную станцию.
На первом этапе для ДОСа используем системы 7К-ОК, унифицированные и для кораблей, и для самой станции. Этот этап мы в состоянии реализовать за 14-15 месяцев и весной 1971 года осуществить вывод станции в космос.
Получив опыт эксплуатации пилотируемых ДОСов с кораблями 7К-ОК, можно перейти ко второму этапу – созданию орбитальной станции на базе более совершенной аппаратуры управления, использовать задел «Алмаза», но транспортными пилотируемыми кораблями остаются наши 7К-ОК. На конечном этапе создаются транспортный корабль с системой управления на базе БЦВМ и орбитальная станция по всем требованиям Министерства обороны.
Все наши основные силы будут в течение ближайших одного-полутора лет задействованы на создание и отработку комплекса орбитальных станций. Поэтому планы работ по Н1-Л3 должны быть пересмотрены. Основная задача ближайшего года – отработка надежности носителя. Специалистов, занятых работами по ракете-носителю H1, не следует отвлекать работами по ДОСам. В таком случае отработка носителя не пострадает, и это надо использовать. Практически, если мы хотим в 1971 году иметь орбитальные станции, работы по лунным кораблям сами собой будут остановлены. Может быть, это и к лучшему.
За это время надо перепроектировать Л3 – перейти к двухпусковой схеме Л3М. Высадку не менее двух человек на Луну мы можем осуществить в 1975 году. Пять лет необходимы для разработки и реализации нового проекта, который позволит превзойти американские лунные успехи. За эти пять лет мы создадим орбитальные станции и на этом направлении обеспечим приоритет, получим возможность над лунными кораблями работать без штурмовщины.
Во время своей длинной речи я следил за реакцией Афанасьева. Когда я перечислял недостатки Н1-Л3, он тщательно записывал и при этом сокрушенно покачивал головой. Когда я перешел к предложениям, его лицо просветлело и он, записывая, согласно кивал головой. Но когда я назвал срок экспедиции на Луну – 1975 год, он, оторвавшись от записей, посмотрел на меня с укором и подал реплику:
– Имей в виду: о таких сроках упаси Бог даже заикаться.
