— Я бы пришел и прошел незаметно, как майор Пронин.
— Ах ты мой Пронин, — сказала Клео, — мне так хорошо с тобой, что хочется бросить все и бежать отсюда в твою Сибирь, сменить Черное море на Баренцево.
— Я хочу сделать тебе подарок, пока мы оба при памяти, — торжественно произнесла Клео, — я хотела это сделать позавчера, но ты меня отвлек, и мне стало не до подарков.
Она подошла к шкафу, извлекла из него какой-то предмет и, пряча его за спиной, сказала:
— Закрой глаза и подними руки вверх.
Он поднял руки вверх, закрыл глаза и почувствовал, что ему одевают что-то вроде пояса.
— Открывай, — сказала Клео.
Федя открыл глаза: его предположение подтвердилось. Это был элегантный пояс с карманчиками внахлест.
— Последний крик коммерческой моды, — с той же торжественностью сказала Клео, — тебе пригодится и сейчас, и в твоем главкирпиче. Сейчас у всех деловых людей есть необходимость прятать деньги…
— Но я на службе пользуюсь безналом, — повторил Федя где-то услышанное слово.
— Это на службе, а здесь есть целые бригады и наших, и гастролеров, специализирующихся на ограблении отдыхающих… И не только в гостиницах, но и на частных квартирах… Ты сказал, что не носишь деньги с собой, а хранишь их под подушкой. Если это не шутка, то ты скоро останешься без копейки. Не удивляйся, многие хозяева частных домов сами дают наводки этим ребятам… Мне будет неприятно, если тебя ограбят. Деньги в чужом городе всегда нужно иметь при себе, но так, чтобы их не было видно. В этом поясе их хранить надежней всего. Их можно брать даже на пляж, разумеется, не афишируя, что это за пояс… Переоделся в раздевалке, сунул его внутрь джинсов и никому в голову не придет, что это кошелек. Но пояс удобен для хранения крупных сумм, а для мелких расходов и для возможных воришек нужно иметь с собой портмоне. Если его похитят, то — не страшно… В Америке люди специально носят с собой кошелек для грабителя… Ну что ты рот открыл? Я же для твоего блага и спокойствия стараюсь… Ну все, теперь за стол… На этот раз мы все же не только попробуем, но и выпьем шампанское, а все остальное потом, оно от нас не уйдет…
Сели за столик. Федя открыл бутылку шампанского, разлил по фужерам.
— Погоди, — сказала Клео. Она бросилась на кухню и принесла на маленьком кружочке фольги два ровненьких кусочка шоколада.
Кусочек в Федином фужере взбурлил и почти мгновенно поднялся на поверхность. Тот же, что был в сосуде Клео, медленно облепился маленькими пузырьками воздуха и, как затонувший корабль, поднимаемый понтонами, тяжело двинулся наверх.
— Как здорово, как здорово, — захлопала в ладоши Клео, — твой победил. Он всплыл раньше. — И вдруг опять вернулась к разговору о хранении денег, как будто от него многое зависело именно сейчас. Ей словно изменила женская интуиция. Она не могла понять удивление Феди, вызванное отнюдь не подарком, а аналогией с Мишкиным презентом. А Клео, между тем, продолжала:
— Все состоятельные люди так поступают, и непонятно, почему ты ничего подобного до сих пор не имеешь.
— Ну какой я состоятельный, — начал вяло отбиваться Федя. — Состоятельные люди живут в «Дагомысе» и «Жемчужине»…
— Состоятельные люди живут там, где им нравится жить, — отрезала Клео. — Сейчас состоятельный человек тот, кто отдыхает в Сочи и прилетает сюда, и улетает отсюда самолетом…
— Откуда ты знаешь про самолет?
— Сам говорил, — нашлась Клео, — и ты напрасно прикидываешься несостоятельным… Таких, как ты, за версту видно… Это тебе для размышления, конспиратор. Как я тебя вычислила? Здорово?
— Здорово, — подыграл он ей и еле сдержался, чтобы не объяснить, почему он прилетел в Сочи самолетом и почему взял билет на самолет обратно. К этому его вынудили обстоятельства, никаким концом к состоятельным людям не относящиеся. Ему, как модно сейчас говорить, нужно было куда-то вложить деньги. И он их вложил. Вкладывают же деньги в банки, акции, а он вложил в самолетный билет и распрекрасно себя чувствует. «Ну, да Бог с ней, если она хочет видеть во мне состоятельного мужика, и от этого ей станет лучше, пусть видит. У каждого человека свои комплексы и пунктики. У каждого времени свои кумиры и герои, и 1993 год со дня рождения Христа — не исключение из этого правила».
— За нас, — сказала Клео, взяв в руки фужер. — Пусть эта встреча не будет последней.
Он кивнул головой в ответ и неожиданно для себя выпил фужер до дна. Сделал он это не потому, что хотел выпить и опьянеть: его мучила жажда и он просто хотел пить. Шампанское приятно защекотало язык, ударило в нос… Ему захотелось чмокнуть Клео в щеку. Поставив фужер на стол, он потянулся к ней, но она резко отшатнулась:
— Не надо, — и погрозила пальчиком, — ты же знаешь меня, весь ужин пойдет насмарку…
— Хорошо, хорошо, — согласился Федя. Поговорили еще о чем-то, точнее ни о чем.
И тут Федя почувствовал, что вино произвело на него странное действие. Комната вдруг медленно поплыла куда-то вбок, потом начала переворачиваться. Она переворачивалась, переворачивалась, но никак не могла перевернуться окончательно, и это вызывало неприятное чувство утраты опоры. Голос Клео слышался откуда-то издалека:
— Ты не осуждай меня… Я такая от природы. Врачи говорят, что это…
Комната, наконец, перевернулась, он открыл глаза и понял, что лежит на кровати без одежды. Мягкая, неприятная тяжесть наполняла руки и ноги, легкая тошнота стояла в горле, полнейшее равнодушие заполнило мозг, и начнись сейчас пожар, он не стал бы бежать и даже шевелиться.
И тут раздался звонок. Было слышно, как Клео сняла трубку и сказала:
— Да…
Потом наступила длинная пауза, щелчок аппарата, на который кладут трубку, и перед ним появилась испуганная Клео.
— Просыпайся, Федор, — сказала она, — Вадим позвонил, говорит, что сейчас будет… Одевайся быстрее…
«Ничего себе приключение», — промелькнула в мозгу вялая мысль, и он с трудом сел.
Клео металась по комнате от окна к дверям, нервно разминая пальцы.
— Ну же, Федор…
«Что за дряни я выпил?» — хотелось спросить ему, но язык не слушался.
— Ну вот, все вы так, — запричитала Клео и стала помогать ему одеваться, — так… пояс, пояс, теперь туфли…
— Я не-е могу встать, — произнес с трудом он…
— Надо встать, Федя, надо…
Видимо, это слово для Феди было чем-то вроде команды «подъем» для новобранца. Он поднялся и, держась за стену, пошел к выходу.
Клео шла впереди, приговаривая:
— Я тебе помогу, помогу…
Она выглянула в глазок, открыла двери и, не сказав ни слова на прощанье, захлопнула их за его спиной.
Федя шел вниз по лестнице в абсолютно темном подъезде, держась одной рукой за перила, равнодушный ко всему, и знай он, что впереди нет нескольких ступенек, все равно шагнул бы вперед…
На улице была жуткая темень: ни света в окнах дома, из подъезда которого он вышел, ни луны, ни звезд.
Он куда-то двинулся, понимая, что нужно отойти подальше от опасного места, каким был дом, который он только что посетил. После сотни-другой шагов он понял, что заблудился и пошел наугад, пока не увидел вдалеке гирлянды фонарей.
— Светлановский мост, — произнес он вслух, и ему стало чуть спокойнее, потому что это было знакомое ему место, а знакомое всегда менее страшно и менее опасно.
Как он шел к мосту, Федя не помнит. Очнулся он уже у бетонной лестницы. Где-то наверху по мосту проносились редкие автомобили, а под мостом стояла гробовая тишина. Сейчас он соберется с силами, поднимется наверх и там найдет дорогу домой.
По лестнице он поднимался медленно, внимательно смотря под ноги, чтобы, как Мишке, не свалиться вниз и не свернуть себе шею. На середине он остановился первый раз, чтобы восстановить силы.
— Ну и шампанское, — опять вслух произнес он, — ну и пузырьки, хорошо хоть не отравился.
Второй раз остановился в самом конце лестницы, перед выходом на тропинку. Отдышавшись, он поднял голову и остолбенел. В двух шагах от него стоял «представитель воюющей стороны» и скалился во весь рот, в котором в верхнем ряду зубов справа отсутствовал один клык.
Противник находился выше его, в удобной устойчивой позиции, но не это было самое страшное. Самое неприятное было в том, что Федя не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
«Нет устойчивости к транквилизаторам», — на мгновение вспомнился ему Купрейчик.
Щербатый, как в фильмах Брюса Ли, ударил его ногой в лицо и сбил вниз. Далее был долгий нереальный полет, и он ударился затылком обо что-то, не долетев до земли.
— Высота пятого этажа, высота пятого этажа… не забудьте выключить телевизор…
— Ну ты меня напугал, — послышался голос Клео, — ты хоть соображаешь, что с тобой случилось… Ты хоть знаешь, что я пережила, когда ты отключился?
