– Спасибо, – выдавил я из себя и припал к бокалу. Пивная горечь легла как бальзам на раны.
– Как прошло? – участливо поинтересовался Стеблин.
Я взглянул на него поверх бокала и чуть было не подавился. Ираклий больше всего походил на спец‑назовца, в одиночку собравшегося остановить целую армию жаждущих крови головорезов. Обвешанный оружием с ног до головы (интересно, где он нашел этот арсенал, в нашем доме его точно не было), Ираклий топтался возле окна, точно у амбразуры, и с ненавистью поглядывал на растекающихся от нашего дома журналистов.
Проглотив остатки пива, я вернул бокал Кубинцу и спросил:
– Ты на войну в одиночку вышел, Руслан – Первая Кровь? Скажи, вот автомат – это я понимаю. Для поражения живой силы противника. И даже не спрашиваю, откуда ты его выкопал. Но вот скажи бога ради, на кой ляд тебе гранатомет и как он оказался в моем доме?
Стеблин замялся, отлипнув от окна. Больше всего он напоминал мальчонку, который написал в штанишки прилюдно и теперь стыдился собственного поступка. Но узнать, откуда в нашем доме взялось оружие, мне не довелось. Из гостиной выглянул Лев Новоселов с бокалом пива и озорно улыбнулся.
– Ну что, потрепали тебя наши ястребы? – ехидно спросил он.
– Я бы сказал, грифы, – радостно поправил я.
– Да ладно тебе, – примирительно протянул он. – Грифы! Какие же грифы? Орлы!
– Падальщики, мать их, – не согласился я.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Со Львом Новоселовым за пивом мы просидели весь вечер. Он уехал с наступлением сумерек. Посмотрели мое интервью по всем возможным каналам, обсудили его со всех сторон. На том и расстались пьяные, радостные и не удовлетворенные общением друг с другом. Вся неудовлетворенность эта проистекала из недосказанности. Я не рассказал всего Леве, а Лева не стал выспрашивать.
Ожидаемого результата выступление перед журналистами не дало. Я предполагал, что кто‑нибудь из силового руководства выйдет со мной на связь, но телефоны в особняке на канале Беринга молчали, как отключенные. Кубинец хмурился. Стеблин изображал полоумного. Жизнь втекала в привычное русло. Дни отлетали с настенного календаря. Считаные дни до начала празднования юбилея города.
Вечером, накануне первого дня празднования, телефон, стоящий у меня на столе в кабинете на втором этаже, очнулся от молчания и заголосил. Я поднял трубку, но, к удивлению своему, услышал Ваню Дубай, о существовании которого и забыть уже успел.
– Приветствую тебя, Даг!
– И тебе привет, Дубай, – ответил я любезностью на любезность.
– Как продвигается наше общее дело?
– Пока заглохло, но в ближайшее время получит свое логическое завершение.
– Побыстрей бы. Мыслишками поделишься. А то Гоша Качели уже нервничать начал. – Голос Дубай был ледяным, но без тени угрозы.
– Пожалуй, поделиться можно. Идея в том, что нужно установить слежку за одним местечком в районе дамбы «Моисей», – произнес я заветное слово.
– Удар будет нанесен там? – догадался Дубай.
– Точно так. Истинно так, – вспомнил я любимую присказку господина Чистоплюя – Иеронима Балаганова.
– Укромно. И умно, – оценил Дубай. – Но дамба огромная. Где именно ждать удара?
Я назвал точный адрес грядущего теракта:
– Мы уже были там. Охрана приличная. Высокий забор. Пулеметные вышки. Собаки. Народу тьма.
– Есть предложения?
– Удар, по моим представлениям, будет нанесен двадцать седьмого числа. Штурмовать точку нужно ранним утром.
– Почему не сейчас? – недовольно спросил Дубай.
– Я знаю из верхушки заговора только Ульяна Мертвого. Но за его плечами кто‑то стоит. Если мы ликвидируем бандитов на дамбе, неизвестные шефы Мертвого уйдут безнаказанными. В то время, которое осталось до двадцать седьмого числа…
– Пять дней, – напомнил Дубай.
– Да. За эти пять дней нам нужно найти того, кто стоит за спиной Мертвого.
– Хорошо, – неожиданно согласился Дубай. – Как ты намерен это сделать?
– Пока не знаю. Для начала собирался завтра заглянуть на водную феерию. Ты сможешь раздобыть для меня, Гонзы и Ираклия билеты на VIP‑трибуну?
– Никаких проблем, – заверил Дубай. – Завтра к десяти часам билеты завезут вам на дом. Только что ты ожидаешь увидеть при таком столпотворении народа?
Я не заметил его вопроса:
– Мне нужны места поблизости от императорской ложи.
– Зачем? – удивился Дубай.
– Мне кажется, что шефа искать стоит именно среди высокопоставленных гостей, членов правительства и императорской фамилии.
– Высоко прыгнул, – оценил Дубай. – Может, тебе еще места на встрече императора завтра в аэропорту достать?
– А ты можешь? – обрадовался я, выказывая яркие верноподданнические чувства.
Дубай не ответил. Просто повесил трубку.
Билеты, как и обещал Ваня, нам завезли в десять часов утра. Я открыл дверь сам. Кубинец еще не спустился из своей комнаты. Вчера до двух часов ночи он где‑то шастал. Пришел явно навеселе, судя по шуму, который раздался в холле. Что‑то зазвенело. Упало с жутким грохотом. Я даже проснулся, но спускаться не стал, а через минуту услышал голос Кубинца, качаемый на волнах, подле двери. Гонза шел к себе.
Билеты принес мальчонка лет пятнадцати, одетый в растрепанные возле ботинок джинсы и легкую ветровку. Я взял у него конверт с билетами и выглянул из‑за двери, чтобы проверить, как добрался малец до нашего дома. Оказалось, что на такси. Странно, конечно, что Дубай прислал билеты с этим пацаном, а не с одним из братков, но, видимо, так было надо. Тем более браток возле нашей двери выглядел бы подозрительно, а светить связь Дага Туровского и Гоши Качели не стоило. Я не думал, что за нашим домом установлена слежка, но береженого и Бог охраняет.
Я закрыл дверь и, направляясь к гостиной, заглянул в конверт. Три билета, как и договаривались, в VIP‑ложу, как раз рядом с императорской ложей, так что при желании можно было доплюнуть до лица царя или подмигнуть первой леди города. И то и другое нельзя назвать отличной мыслью, поскольку чревато последствиями. Нежелательными последствиями. Но я ведь и не собирался этим заниматься. Не правда ли?
Все оставшееся время до семи часов вечера, когда мы втроем покинули наш особняк и отправились на водную феерию в акваторию Большой Невы, я потратил на кипячение сусла по «мюнхенскому способу». Работа, надо сказать, утомительная и заняла чуть больше пяти часов, но зато я знал, какое глубокое по вкусу пиво получится. Такое пиво варят только в Германии и Австрии. Да еще у меня можно попробовать. Изредка.
Мюнхенский способ кипячения сусла заключался в следующем: дробленый солод затирают с небольшим количеством холодной воды. Только: во‑первых, не переборщите с водой, ее должно быть в меру, во‑вторых, берите воду не из‑под крана, а очищенную, пропущенную через фильтры, лучше всего компании «Аквамир». Если вы позвоните им по телефону, что значится на каждой бутылке, и закажете большую бутылку на тридцать литров, то они привезут ее вам на дом. По‑моему, выгодное предложение. Остальную часть воды нагревают до кипения и вливают в полученный затир. Далее берут треть затира и опять кипятят и добавляют к основной массе, повышая тем самым общую температуру. Эту процедуру следует повторить несколько раз, пока весь затир не нагреется до семидесяти – семидесяти пяти градусов по Цельсию. Такие вот пироги! Утомительное, конечно, занятие, если в особенности учесть, что на него придется потратить пять часов, но оно того стоит. Поверьте специалисту!
Проведя весь день в Хмельной, я выбрался только к шести часам вечера, пропустив тем самым обед, на который, между прочим, меня никто и не позвал. Как выяснилось, Гонза провалялся весь день в постели. После гулянки накануне болела голова, да и подташнивало, так что ни о какой пище он думать не мог. Стеблин же в двенадцать часов отбыл в неизвестном направлении и прибыл домой за три минуты до моего подъема из подвала. Мы столкнулись с ним в холле. Ираклий снимал туфли и втискивал ноги в мягкие теплые тапки, а я вышел из лифта.
Пообедали мы вместе. Поздний обед прошел в приподнятом настроении. Я предчувствовал поездку и ощущал в воздухе призрак удачи и скорой развязки дела, начавшегося с исчезновения Романова. Гонза млел от наступившего облегчения. Уже не кружилась голова, да и тошнота отступила. Это читалось по его счастливой физиономии. Стеблин же весь светился изнутри. Даю руку на отсечение, что этот день он провел, нежась в постели с какой‑то дамой. За обедом я посветил их в план на предстоящий вечер.
– У меня есть билеты на водную феерию, – сообщил я.
– Даг, может, я тогда приглашу одну даму, – поймал волну Ираклий.
– Нет. Это исключено. Мы не гулять идем, а на работу. А дама, как известно, и работа вещи несовместимые.
– В чем суть? – спросил Гонза.
– Посмотрим. Понаблюдаем. Шефа Мертвого поймать надо. Дамба от нас никуда не денется. Сегодня с утра там находятся наши глаза. А вот шеф‑то нам пока не известен.
