Внезапно из‑за угла на меня выскочил ополоумевший человек. Я не успел его разглядеть, но был твердо уверен, что этим вечером он не переступал порог моего особняка на канале Беринга. Озверевший, завидев нас, издал крик ярости, перешедший в пронзительный визг ужаса, и кинулся, целя мне в живот автоматом с примкнутым штыком. Три выстрела грохнули один за другим. Тело психа остановилось, точно наткнулось на невидимую преграду, и рухнуло на траву, только‑только пробившуюся сквозь корку мерзлой земли, но уже жухлую от близкого пожара.
Ворота, ведущие во внутренние покои дамбы, были распахнуты настежь. А из ее утробы доносились частые выстрелы и крики. Я оглянулся на своих товарищей, но они, если уместно сказать такое об идущих в бой, сохраняли спокойствие. Даже Гонза, который накануне операции не мог заснуть, теперь был точно скала – холоден и непоколебим. Я направился к воротам, чувствуя спиной свою команду. Не дойдя метров пяти до огромных бетонных ворот, явно открывавшихся каким‑то механизмом, я услышал, а скорее, каким‑то животным инстинктом почувствовал, что за моей спиной ударили выстрелы. Я резко обернулся, вскидывая пистолет, и увидел, как на землю медленно опускается Ираклий Стеблин. Из уголка его рта вытекала тонкая струйка крови. Дубай и Гонза отхлынули в стороны, уходя с линии огня неизвестного. Но я остался стоять. Я уже видел убийцу Ираклия. Он полумертвый лежал в десяти метрах от нас. Его тело придавила горящая деревянная балка.
Видимо, от удара балкой он потерял сознание, а когда очнулся, увидел нас и попытался отыграться. Он приподнимался на локтях и целился в меня. Но руки выплясывали такой канкан, что он спускал курок, но пули уходили в молоко. Одна из пуль чиркнула в опасной близости от моего глаза. Мальчишка. Совсем пацан. Лет восемнадцать сопляку. Я, скрипя зубами от сожаления, выстрелил. Хоть мучиться не будет парнишка. Потеряв интерес к уткнувшемуся лицом в кипящую лужу мертвому телу, я бросился к Ираклию. Встав перед ним на колени, я обнаружил маленькое входное отверстие в спине. И ни капельки крови. Перевернув Стеблина себе на руки, я понял, что ловить рыбку в этой воде уже глупо. Ничего не светит. Ираклий отходил. По всей видимости, пуля пробила какой‑то внутренний орган. Шансы на жизнь отсутствовали.
Ираклий часто дышал, выплевывая сгустки крови на белую рубашку. Он пытался что‑то сказать.
Гонза упал рядом со мной.
Дубай надменно стоял вдалеке.
– Даг, пообещай мне… обязательно… важно… – Ираклий с трудом произносил слова.
– Не переживай. Все обещаю, – произнес я дрожащим от ярости голосом.
– Позаботься… позаботься о ней.
Ираклий чуть отстранился и зашарил рукой в кармане. Он протянул мне скомканную фотокарточку, на обороте которой было что‑то нацарапано неровным почерком.
– Позаботься о… ней.
Ираклий дернулся. Изо рта его полилась кровь. И Стеблин обмяк бездыханным. Фотография выпала из мертвых рук и спикировала в лужу. Я подхватил ее и сунул, не глядя, в карман.
– Вы там долго? – нетерпеливо поинтересовался Дубай. – Пора двигать.
Как мне захотелось двинуть ему, а потом затоптать. Но я сдержался.
Я взглянут на Гонзу м прочитал в его глазах ужас. Он оказался провидцем. Ведь он накануне предсказывал смерть Ираклия.
Я оставил тело Стеблина, поднялся на ноги и направился к дамбе. Я вошел в темный провал дамбы и остановился. Грохот выстрелов не ослаб. Только усилился.
– Могильные где‑то оборону держат, – поделился впечатлением Дубай.
Я промолчал. Постоял минуту и пошел дальше.
Темные бетонные стены, покрытые конденсатом и грибком, слабо освещались тусклыми аварийными фонарями. Железные перекрытия тянулись от одной стены к другой над нашими головами. Длинный туннель, по которому мы шли, разветвлялся и изобиловал множеством закрытых дверей с неясными обозначениями. Только череп со скрещенными костями, пробитый молнией, ясно обозначал, что скрывается за дверью.
По мере нашего продвижения в глубь дамбы шум боя усиливался. Звук надвигался на нас, и вскоре мы увидели его источник. Завернув в один из туннелей, обозначенный на взломанном диске как путь к месту минирования, мы чуть прошли и наткнулись на наших бойцов, лежащих на полу и ведущих беглый огонь по баррикаде, что перекрывала наше дальнейшее продвижение.
– В чем проблемы? Почему остановились? – заорал Дубай.
– Пробиться не можем, – ответил ему один из бойцов.
– Взорвите их к ядреной матери, – потребовал Ваня.
– Нельзя. Дамба может обрушиться, – сообщил я Дубай.
Ваня громко и затейливо выругался. Стоять на этом месте как вкопанные не входило в наши планы. Того и гляди кто‑нибудь из уцелевших «строителей» поднимет по тревоге Ульяна. И мы уже не застанем его в логове.
– Надо рискнуть, – обратился ко мне Ваня. – Если мы сейчас не пробьемся, они могут попробовать раньше времени произвести взрыв.
– Карту дай, – потребовал я.
Я опустился на бетонный пол, расстелил перед собой карту и попросил, чтобы мне посветили. Один из бойцов обернулся ко мне и направил на карту луч света из фонаря, укрепленного на обруче, что обжимал его лоб. Я в мгновение сориентировался.
– Взрывать нельзя. Дамба старая. Ремонт начали делать перед юбилеем, да так и не закончили. Может все рухнуть, как костяшки домино. Облажаемся, – резюмировал я и предложил альтернативу: – Но можно кинуть пяток дымовых гранат и штурмовать в лоб.
– Мы располагаем дымовыми гранатами в таком количестве? – спросил Дубай бойца, что подсвечивал мне.
– Да, мон женераль, – отрапортовал боец.
– Тогда вперед. Чего расселись! – приказал Дубай.
В воздух взмыли одна за другой пять гранат, чертя траекторию полета дымовым следом, и опустились прямо по центру стана врага. Ударившись о бетонный пол, они раскололись, выпуская дымного джинна. Серый едкий дым окутал укрепление могильных, скрыв им поле обстрела. Дубай поднял своих бойцов и бросил их на врага. Завязался короткий бой с заранее предрешенным итогом.
Это рыло последнее препятствие на пути к месту, обозначенному во взломанном диске крестом.
Заряд, расположенный в нише одной из стен, выглядел внушительно. Он напоминал груду ненужного хлама, опутанного проводами с мигающими лампочками. Прямо по центру сооружения висел цифровой таймер с непрерывно меняющимися цифрами. Таким зарядом не то что д. щбу разрушить, а целый поселок на тот свет отправить можно. Дубай, увидев склад взрывчатки, присвистнул и утер пот, капавший со лба.
– Что теперь? – спросил Гонза.
Но ему никто не ответил. Дубай озирался по сторонам, осматривая поредевшие ряды своих боевиков. Больше половины остались лежать на подступах к дамбе и в коридорах.
– Где Электрик?! – рявкнул Ваня. Бойцы переглянулись. Один из них выступил вперед и произнес:
– Его шлепнули в самом начале. Случайная пуля. Дубай выругался и саданул со всей злости ногой об стену.
– Какие проблемы, Ваня? – поинтересовался я.
– Я сапера с собой вел. Суперпрофессионал. Он в спецподразделении раньше трудился, пока я его деньгами не переманил. Хороший специалист всегда нужен. А его убили. Я же сказал ему, идиоту, чтобы не лез, а отсиживался за спинами.
– Он так и делал. Но пуля чиркнула неожиданно, – вставил слово боец.
– И как мы теперь будем работать? – заволновался я.
Дубай зло посмотрел мне в глаза. Потом зловеще улыбнулся. А в его глазах проблескивали насмешливые искорки.
– Не боись, прорвемся.
Он скинул с себя пиджак и стал карабкаться в нишу с взрывчаткой. Сперва я посмотрел на него как на полоумного, но боец пояснил мне:
– Дубай сам из минеров. Только предпочитает, типа, подальше от мути этой держаться. Так вот.
Пятнадцать минут в напряжении. Я не видел Вани. Он скрылся, закопался в джунглях проводов и не казал головы. Пятнадцать минут нервов и груда осыпавшихся на бетонный пол окурков. Я вытащил из кармана ароматную кубинскую сигару, откусил кончик и задымил. Впервые чувствовал себя беспомощным, поскольку ничего от меня не зависело. Я вынужден был стоять и ждать окончания банкета. Но не мог притронуться ни к одному блюду. Тяжкое испытание. Ноги так и ходили ходуном от желания действовать. Я набрал полный рот ароматного дыма и выпустил его. И тут появился Дубай. Вынырнул откуда‑то со стороны и скатился вниз.
– Готово, – крикнул он. – Выпить найдется?
Один из бойцов протянул ему фляжку. Ваня скрутил колпачок и присосался к горлышку. У него ходили ходуном руки. Опустошив фляжку, он вернул ее хозяину.
– Здесь все. Разберите взрывчатку. И погрузите ее на катера. Чтобы ни грамма не осталось, – распорядился Дубай.
– Не думаю, что это стоит делать, – возразил я.
– То есть? – обернулся ко мне Ваня.
– Нам понадобятся доказательства того, что здесь готовилось. Если разобрать заряд, то их не будет. Дубай ухмыльнулся.
– Ты прав, – сказал он.
