Затем помаленьку пришли в себя мужики, и первое, что они сделали, так это затребовали у Анзора ящик водки и что-нибудь занюхать.
А вот на бедного шашлычника было жалко смотреть. Отец Василий даже не знал, плакать ему или смеяться, уж очень картинно причитал «рыцарь шампура» над своей покореженной «мебелью».
– Ладно, Анзор, хватит, – похлопал он шашлычника по плечу. – Главное, что сам цел. Может быть, я тебе что-нибудь оплачу?
Анзор бросил на него гордый взгляд, и отец Василий понял: дело не в нем, да и не в деньгах. Просто мебель жалко. Впрочем, здесь отца Василия никто и не винил. Мужики понимали – это жизнь, и, не попадись на глаза этим вахлакам священник, жертвой стал бы кто-нибудь другой. Может быть, даже один из них.
Некоторое время Коробейник все это терпел, а потом обнял отца Василия за шею, пригнул его голову и яростно зашептал:
– Слушай, Мишаня, давай-ка с тобой водочки возьмем, да на Волгу!
– Ты же проездом здесь! – внезапно вспомнил священник.
– Да хрен с ними, с этими делами! – махнул рукой Санька. – Когда я тебя еще увижу?!
Священник закивал. Коробейник был абсолютно прав – жизнь может просто не предоставить им такого шанса. Тем более такая в прямом и переносном смысле напряженная.
Санька взял у Анзора водку, сырое мясо и шампуры и, невзирая на яростное сопротивление отца Василия, загрузил все это в поповские «Жигули».
– А кто машину поведет?! – задавал резонный вопрос священник.
– Я, – уверенно ответствовал Коробейник. – Ты же знаешь, я за рулем как бог – хоть пьяный, хоть трезвый.
Священник вздыхал. Это была чистая правда, и все равно ему не нравилась идея ехать на его единственной машине жрать водку.
– Не боись! – смеялся Коробейник. – Все будет тики-так! Да расслабься ты! Испортила, блин, тебя твоя работа.
* * *
Они проехали вверх по течению до островов, стали на прикол в маленькой березовой рощице, набрали сушняка и вскоре уже сидели у костра.
Здесь, в Усть-Кудеяре, снег еще не падал, но воздух уже был пронизан приятной морозной свежестью. Ночь давно вступила в свои права, но облаков не было, и луна ярко освещала лучами и волжские воды, и лица друзей.
– Гля, как здорово! – восхищенно смотрел на великую русскую реку Санька. – Завидую я тебе, Мишаня! В такой красоте живешь!
– Я и сам себе порой завидую! – смеялся в ответ расслабившийся наконец-то священник.
Они выпили по сто, затем еще раз по сто, затем еще… и, надо сказать, давно уже отец Василий не ощущал себя таким умиротворенным. Шашлычок оказался не так уж и плох – для «своих» Анзор мясо выбрать умел, но постепенно места для шашлыка уже не осталось, и только водочка каким-то чудом беспрепятственно находила в их животах свое место.
Но чем дальше, тем серьезнее становился их разговор.
– Значит, не унимается Ковалев? – гневно дышал Коробейник.
– Не унимается, – печально подтверждал поп.
– Я тебе охрану пришлю! – обещал Коробейник. – Сам от дел оторваться не могу – бизнес есть бизнес, но охрану обязательно пришлю! И не куксись! Вот увидишь, все будет нормалек!
– Я не из-за этого печалюсь, – ронял в бороду скупую мужскую слезу священник. – Я из-за Олюшки печалюсь. Как там она?
Коробейник понимающе вздыхал и хлопал своей широкой твердой ладонью по такой же широкой и твердой поповской шее.
– Вот увидишь, братишка, мы их всех раком поставим! И будешь ты со своей Олюшкой жить припеваючи.
То, что происходило дальше, отец Василий запомнил кусками. Он совершенно точно знал, что за руль сел Коробейник, потому что, когда их остановил патрульный из ДПС, на три буквы патрульного послал именно Санька. Дальше, кажется, была погоня, и Коробейник естественно сделал их всех. Причем деталей священник не помнил, но, кажется, именно тогда ему стало плохо, и он щедро, от всей своей широкой души обблевал шедшую на обгон милицейскую машину. Потом был какой-то овраг, затем – двор собственного сгоревшего дома, и отец Василий приставал к Стрелке, требуя, чтобы кобыла подала голос или хотя бы исполнила команду «апорт». По крайней мере наутро ему перед Стрелкой было невероятно стыдно.
* * *
Их разбудил телефонный звонок. Отец Василий глянул на часы и ужаснулся – 10.30!
– Але?
– А почему ты не в храме? – послышался далекий Ольгин голос.
– Олюшка! – радостно выдохнул священник и поморщился – голова просто разламывалась.
– С тобой все в порядке? Не заболел?
– Нет, – поспешил успокоить супругу отец Василий. – Просто ко мне Санька приехал.
– Передай ему привет от меня, – с облегчением сказала жена. – И будьте там с ним поосторожнее.
– А что такое? – оторопел священник. В какой-то миг ему показалось, что Ольга что-то знает об их ночных похождениях.
– Мне сон плохой приснился, – вздохнула Ольга. – Действительно плохой. Я даже подумала, а не уехать ли нам. С тобой все в порядке?
– Все нормально, Олюшка, – глотнул пересохшим горлом отец Василий. – Не беспокойся. Ты-то как?
– А что мне сделается? – вздохнула Ольга. – Ем да сплю.
– Вот и правильно, – умилился священник. – Вот и умница.
– Чего ж хорошего? Уже пятнадцать килограмм набрала – увидишь, не узнаешь. Страх какая толстая стала!
– Ничего, тебе можно.
Они болтали и болтали – так, ни о чем, просто чтобы слышать друг друга. Уже поднялся и прошатался к цистерне с водой Коробейник, уже поставил и заварил Санька крепкого чаю, и только когда электронные часы на столе показали ровно одиннадцать, Олюшка вздохнула и закруглилась.
– Все нормально? – поинтересовался Коробейник.
Отец Василий молча кивнул.
* * *
Коробейник уехал только к вечеру. А на следующий день в обед к отцу Василию с выпученными от ужаса глазами прибежал диакон Алексий.
– Батюшка! Вы почитайте, что эти безбожники пишут!
Священник принял из рук диакона местную газету и вчитался. В немаленькой по размерам заметке без подписи автор с чувством описывал трудные будни дорожно-патрульной службы, а в конце статьи делал прозрачный намек на некоего духовного лидера, ездящего на машине в пьяном виде и оказывающего сопротивление властям. Священник покачал головой. В Усть-Кудеяре только одного человека считали духовным лидером – его самого.
– Обязательно подайте на них в суд! – горячо посоветовал диакон.
– Не за что, – покачал головой отец Василий. – Они же мое имя не указали.
– Все равно ведь все на вас подумают!
– И главное, Алексий, все это, увы, правда.
Диакон чуть не подавился:
– Ка-ак?!
Впрочем, в своем искреннем возмущении произволом газетчиков Алексий был не одинок. До самого вечера прихожане пользовались малейшей возможностью посочувствовать священнику и посоветовать подать в суд, «показать им, где раки зимуют» и «насыпать перцу на хвост». И отец Василий, пытавшийся поначалу объяснить своим союзникам, что не во всем газетчики не правы, вскоре убедился, что его просто не слышат. Сознание верующего люда отказывалось принимать ту простую идею, что и пастырь их, почти святой человек, порой может ошибаться.
А вечером отцу Василию позвонил сам Медведев.
– Читали? – угрюмо поинтересовался глава района.
– Читал, – спокойно подтвердил священник.
– И что скажете?
– Это почти правда.
– Вы хоть отдаете себе отчет, что делаете?! – заорал в трубку Медведев. – Я его, понимаешь ли, от Ковалева покрываю, а он дебоширит!
– Держите себя в руках, Николай Иванович, – вежливо посоветовал священник. – Все не так трагично, – он и впрямь не видел большой беды в том, что Коробейник послал на три буквы патрульного, – в ту ночь ДПС это заслужила, по крайней мере, то, как трусливо они закрыли глаза на бандитский налет на шашлычную, забыть было сложно.
– Что значит – держите себя в руках?! – взорвался Медведев. – Вы хоть понимаете, что говорите?! Развели тут мне, понимаешь ли, оппозицию, дебоширят в пьяном виде, а я, значит, себя в руках держать должен! Завтра в район губернатор приезжает! Будет с народом встречаться! А вы мне такой подарок подкинули!
– Надо же, губернатор… – из вежливости поддакнул отец Василий. На самом деле ему было совершенно непонятно, с чего это Медведев так озабочен, как будет выглядеть православная церковь перед губернатором. Наверное, по партийной привычке.
– Да, губернатор! И вы, между прочим, тоже приглашены!
Священник вздохнул. Он терпеть не мог все эти до предела забюрократизированные «встречи губернатора с народом» – такой мертвечиной от них веяло. Но раз приглашают, придется идти.
* * *
Свидание власти и народа оказалось еще прозаичнее, чем предполагалось. Губернатор быстренько произнес пламенную речь в конференц-зале районной администрации – кое-кого ругнул, кое-кого похвалил и стремительно упылил в поездку по совхозам – своими глазами убедиться, что урожая действительно не было.
