стороной клинка. Зрители засмеялись. Развернув коня, он разогнался еще раз и с досады нанес прямой удар с такой силой, кто клинок увяз в глине, рукоять вырвало из ладони, и конь унес всадника прочь с пустыми руками, в то время как болван остался с добычей – с мечом в голове. Зрители выли от смеха: глиняный-де болван без рук без ног удалого молодца победил.
– Да ты не бей как топором! – стараясь не смеяться, наставлял Ярдар. – Всадил и тяни. Ну, представь, будто вращаешь что-то… ну, весло хотя бы. Понимаешь?
Заволод в ответ лишь угрюмо втягивал воздух ноздрями. Вид у него стал такой свирепый, что было ясно – болвану не поздоровится.
Ярдар окинул взглядом склон оврага: мужчины, женщины, кое-кто из старух, отроки и девицы обсели все камни и поваленные стволы, мальчишки залезли на деревья, чтобы лучше видеть. Даже на Ярилин день или в Карачун не всегда удается так разлечься. Но Заволоду упорства было не занимать: ему вернули вытертый клинок, вмятину на голове болвана залатали, и он снова погнал коня в бой.
К тому времени как ему удалось рассечь голову болвана, на склоне остались только самые стойкие зрители: остальные, насмеявшись, ушли по делам. Задержались Унева с братьями и еще несколько человек.
– Молодец! – Подойдя, Ярдар похлопал по шее коня. – Считай, что сегодня ты его убил. Ну а если бы он в шлеме был? Не бей по голове, бей в шею.
– Понеси его хмара! – выбранился уставший и вспотевший Заволод. – Еще и шлем ему велишь надеть?
– Тебе! – смеясь, пояснил Ярдар. – Завтра то же самое, но ты будешь в кольчуге и шлеме.
* * *
Назавтра они опять с утра рубили болвана, но теперь Заволод был в кольчуге и шлеме, чтобы привыкнуть к тяжести и ограниченному обзору. Поначалу на склоне сидели зрители, но теперь избиение болвана уже не казалось смешным, и вскоре ушли все, кроме нескольких отроков, кто мечтал сам хотя бы подержать хазарский меч в руке.
– Долго ты у нас пробудешь? – спросил Заволод, когда они, уставшие, отослав коня с отроками расседлывать и чистить, не спеша поднимались по каменистой тропе к валам.
– Надоел, поди? – хмыкнул Ярдар.
Он провел в Кудояре всего две ночи, но эти три дня ему показались очень длинными.
– Да хоть всю жизнь живи! – Заволод коснулся его плеча. – Я б тебя хоть сейчас братом назвал. Сам буду твою руку держать, чтобы тебе на Уневладе жениться. Ни ей, ни нам лучше не найти.
– И что отец? – скрывая волнение, спросил Ярдар. – Ты его лучше знаешь – как он об этом деле?
– А ты сам-то как? – Заволод заглянул ему в лицо. – Только тогда возьмешь ее, если пойдем воевать, или…
– Идти, не идти – женюсь все равно! – Ярдар махнул рукой. – Тут дело другое. Но в чем беда-то… – Он вздохнул, но все же решился Заволоду довериться: за эти три дня они так близко сошлись, будто век были знакомы. – Я отцу вашему говорил. Хакан сказал: если вятичи оковские к его стремени не встанут, поход начнется с них. Если ваши старики откажутся – сами станете добычей. Я этого не хочу. Вы мне будете родней, я вас уберечь хочу. Да что я сделаю против хакана?
– Да был бы я князь – нынче бы тебе обеты дал! – горячо ответил Заволод.
Они остановились на тропе; отроки с доспехом и конем, замечая, что мужчины отстали, обернулись, но Заволод свободной рукой – в другой он держал хазарский меч, – замахал на них: ступайте!
– Старик бороду жует, – понизив голос, продолжал Заволод; в голосе его яркая досада теснила привычную почтительность. – Дожуется – и долю свою упустим, и сами пропадем. Чего теряться, когда сам хакан в поход зовет? Старики-то всю жизнь на месте просидели, так все свое счастье и прохрюкаем! Олег киевский нам не друг, он небось спит и видит и с нас по щелягу брать.
– Сами с него возьмете, если будете умны, – подхватил Ярдар. – И не по одному шелягу, а сколько захотите.
– Ведь такие богатства взять можно! А старики… Только вот что! – Заволод вдруг еще о чем-то вспомнил. – Я, само собой, не такой мудрец, чтоб хакану указывать, но тебе расскажу одно дело…
– Какое?
– Хакан хочет идти на радимичей, а потом на Киев, верно?
– Верно. В сию зиму на Десну, будет удача – до Чернигова, а потом, летом, может, и на Киев.
– А ты знаешь, что на верхнем Днепре тоже русы сидят?
– На верхнем Днепре? – Ярдар попытался вспомнить, знает ли он об этом что-нибудь.
– Там, на зимнем западе, – Заволод показал на северо-запад. – Русы настоящие, и много их там. У них и город свой, Сыронос называется[40]. Давно сидят, прямо сказать, когда наши деды сюда пришли, на Оку, они там уже были. Я сам в Сыроносе не бывал, а бывал я на Угре-реке. Она в Оку впадает, от нас туда же, – он еще раз показал в ту же сторону. – На ней сидят угряне, они дань дают князю кривичей.
– И к чему они нам?
– К тому, что было бы у меня войско, я б не на радимичей походом пошел, а на Сыронос. Смотри, растолкую, – заторопился Заволод, видя удивление на лице Ярдара. – Ты меня послушай. Я всякое лето с торговыми гостями вижусь и от них много любопытного слышал: кто где живет да чем владеет. А на Угру мы не раз с отроками хаживали по зимам. Бывало, что хорошую добычу привозили, и скотину, и полон. Я сам не из тех, что всю жизнь за печью просидел.
Заволод бережно положил хазарский меч на ближайшую каменную глыбу, подобрал обломанный сук и провел по земле черту сверху вниз.
– Сие наша Ока, вот здесь мы. – Он ткнул, обозначая точку. – Вот здесь Болва, за нею Десна, радимичи, – он провел другую черту, левее и ниже. Вот здесь Киев. – Он постучал палкой по камню у конца той второй черты. – Вот здесь Днепр и Сыронос, – третья черта пролегла тоже левее первой, но гораздо выше. – А вон там Хольмгард, на другом краю света. Слыхал по такой город? Там тоже варяги сидят, и те из всех, говорят, самые лютые. Там уже до моря Варяжского близко.
– Слыхал. Они мимо нас прежде чуть не всякое лето с товарами ходили на Саркел. И в тот поход на бохмитов ходили. Да только, Амунд говорил, не вернулись, сгинули у донской переволоки.
– Они ведь Олегу киевскому друзья, раз вместе на море ходили?
– Друзья.
