– Не то слово. Это что, теперь, выходит, нам ещё и его, – капитан потряс арбалетом, – изучать?
– Нет.
– Почему?
– Кофе пей.
Андрей покрутил головой, выбирая, куда положить «игрушку», не нашёл ничего подходящего и бережно опустил арбалет прямо на стол. Двумя ладонями взял чашку несерьёзного жёлтого цвета, поднёс к лицу, чуть коснулся кофе губами, проверяя, насколько горяч, и одним глотком ополовинил её.
– Горький.
– Так не мёд. Хочешь знать, почему этот арбалет нам не подходит?
– Ну да, хотелось бы.
– Прежде всего, цена. Именно в этот экземпляр вложено столько усилий, что, наверное, легче было бы самолёт построить. Каюсь, подкинул я идею немного модернизировать арбалет одному авиационному КБ. Подошёл к конструкторам, не к главному, а к тем, что помоложе. Так, мол, и так, вы и инженеры одни из лучших, и металлисты у вас сплошь золотые руки, хоть седьмой разряд давай, неужели какой-то лук к палке не приделаете? Парни увлекающиеся, согласились: «Говно вопрос, завтра приходи». Более вежливо, конечно, ответили, но смысл был именно такой.
– Ха! Что-то мне подсказывает, что за сутки они не успели. Я прав, Командир?
– Нет, ну идею блоков они сразу схватили, но вот реализовать… Видишь число тридцать два на прикладе? Оно же неспроста. Первый раз они меня чуть не прибили примерно на пятнадцатой попытке, когда что-то стало у них получаться. А я по глупости возьми и скажи, что, вероятно, скорость болта будет больше, если блоки будут овальные. Идея-то оказалась верна, видишь, сейчас они какой сложной формы. Но вот сколько я от наших славных авиастроителей нового про себя узнал, пока у них что-то путное стало получаться! Зато когда сделали, когда опробовали, чуть от гордости не полопались. Как же, нигде в мире такого нет, первые додумались.
– То есть, я так понимаю, тридцать вторая попытка увенчалась успехом?
– Как бы да, по крайней мере, мне так сказали.
– Командир, но ведь при массовом выпуске цена будет совсем другой, во много раз меньше.
– Конечно, но всё равно останется достаточно большой, думаю, на уровне снайперской винтовки. Много точной обработки, дюралюминий, твёрдые породы дерева. Но главное, конечно, не цена.
– Испытали? Хуже винтовки?
– Товарищ капитан! Я вам и без всяких испытаний скажу: никакая тетива с огнестрелом не сравнится.
– А чего ж тогда возились столько? Совсем никаких преимуществ?
– Почему же, одно точно есть: стреляет арбалет практически бесшумно. Вообще, раз это Скифу подарок, ему и поручу по лесу побегать, пусть даст экспертную оценку. Правильно?
– Правильно. А всё-таки какие у него ТТХ?
Барс не удержался, опять приложил приклад к плечу, направил арбалет в сторону окна и прицелился. Иметь возможность стрелять бесшумно крайне много значит для любого разведчика или диверсанта. Ради этого можно пожертвовать и скорострельностью, и кучностью боя, и бог его знает чем ещё.
Капитан резко, с излишней силой нажал на спусковой крючок.
«Трень», – снова сказала тетива, удивляясь тугодумству этого водяного облака с вкраплениями углерода.
– Андрей, не мельтеши. – Командир встал и, обогнув стол, подошёл к открытому ящику. – ТТХ, ТТХ, дались тебе эти ТТХ… Начальная скорость стрелы – больше ста метров в секунду. С оптикой, – Командир наклонился, что-то доставая, – в ростовую мишень можно попасть со ста – ста пятидесяти метров. А можно не попасть, особенно если порыв ветра будет. Убойная сила – вот тут всё очень неоднозначно. На данный момент мы изготовили четыре типа боеприпасов, причём два в единственном экземпляре. Держи, стрела дюралюминиевая, вес – семьдесят граммов, длина – пятьдесят четыре сантиметра. Клади на стол.
Барс осторожно взял тонкую оперённую стрелу с бритвенно острым наконечником.
– Андрей, не спи! На вот болт. Вес – триста семьдесят граммов, длина – двадцать семь сантиметров, сталь. Да не тискай ты его, как красну девицу, наиграешься ещё.
Дождавшись, когда цельнометаллический болт ляжет рядом с вдвое более длинной и втрое более тонкой стрелой, Командир продолжил:
– Вот, зацени шедевр – болт-шприц.
– Яд? А на фига? – Андрей вопросительно посмотрел на Командира.
– По свиным тушам пуляли и болтами, и стрелами. С одной стороны, хорошо всё, кость пробивалась только в путь. А с другой – скорость стрелы вызывает опасения: она всё же в восемь раз меньше, чем у той же «мосинки». Понятно, что это значит?
– Хм… Выходит, даже смертельно раненный часовой успеет поднять тревогу?
– Скорее всего, да.
– Ясно, а что за яд?
– Нервно-паралитический, по воздействию напоминает яд кобры, парализует органы дыхания.
– Много?
– Десять кубиков, чтоб наверняка. Сам понимаешь, на людях не проверяли. А болт этот собрали в единственном экземпляре.
– А на ком испытывали, Командир?
– На макаках, чтоб им в свой обезьяний рай попасть.
– Так вроде у них души нет.
– По хрен. Для тех, на ком лекарства и прочую химическую дрянь испытывают, должен быть рай, обязательно должен.
– Командир, а четвёртый боеприпас? Что-то совсем убойное? – Андрей решил не развивать тему посмертия макак.
– Ха, угадал. Держи.
Командир протянул Андрею стрелу раза в два толще первой, тупую, но зато с резьбой на конце, и шар сантиметров семи в диаметре.
– Это что?
– Смотри, шар накручивается на стрелу. Видишь, в навершии тоненькие штырьки? Это контакты. Взрыватель по типу морской мины, но, опять же, ручная работа, собирали люди с высшим инженерным образованием. То есть жутко нетехнологично и дорого. Цена этого болта, наверно, будет как раз с броневик. Ладно, это потом будем решать. Сейчас задача Скифа – проверить баллистику, так что взрыватель хоть и есть, но в этой болванке его нет. Понятно?
– Ну как бы да.
Командир строго посмотрел на Андрея.
– И что тебе как бы понятно?
– Ну, выходит, арбалетом можно что-то типа гранаты прицельно на пятьдесят-сто метров запулить.
– Теоретически да, есть теперь у нас на каждую вражину свой болт с резьбой, а вот практически посмотрим, что Скиф скажет. Не знаю я, честно говоря, можно ли в современной войне самострел использовать. Если будет польза для спецопераций, то просто замечательно. Если нет – ничего страшного, это всё-таки подарок, прежде всего.
– Ну, как по мне, польза будет. В горах, например, или при переправе: тросик зацепить и через реку какую или овраг перекинуть.
– Посмотрим, Андрей. Посмотрим.
– Командир, а эти авиаконструкторы неужели вот так просто согласились нам его сделать?
– Ага, счаз! Эти коварные демоны мало того, что захапали себе все чертежи и арбалета, и эксцентриков, так они ещё Валеру на месяц вытребовали.
– Валеру? А как они про него узнали?
– Это правильный вопрос. – Командир заулыбался во все тридцать два зуба. – Я им и слил информацию. Спросишь зачем?
– А не спрошу, догадываюсь. Интересно только, что ты, Командир, им показал, чтобы они наживку заглотили.
– И опять правильный вопрос, товарищ капитан. Принёс я им, значит, папочку с эскизами. Ну, подошёл, понимаешь, художник творчески, кроме собственно арбалета нарисовал несколько, скажем так, персонажей, которые из него стреляют. Разве ж это преступление?
Командир, ухмыляясь, вытащил из стола несколько больших листов бумаги и передал один Андрею.
– Вот, например, карандашный набросок «Ивануэль Грозный убивает своего сына». Вот скажи мне, чего они так перевозбудились? Ну, подумаешь, дуэль Высших эльфов на арбалетах. Это, кстати, предусмотрительно сделанная копия, оригинал мне не отдали.
– Шикарно. А на остальных что?
– Эту вот Валера обозвал «Охотницы на привале». – Командир передал Барсу следующий лист.
Три однотонно-серые охотницы, с телами, чуть прикрытыми ремнями, накачанными, играющими мускулатурой, вызывали резкий выброс тестостерона. Клыкастые, нарочито прорисованные орочьи морды впечатление почему-то не портили, а наоборот, придавали картине какую-то дикую энергетику.
