Мы уехали отдыхать. Через три дня нам предстояло продолжить рейс с Мадагаскара в Москву. Жили мы теперь в посольстве.
- Так вот где я тебя встречал, Леонид, смотрю знакомое лицо. Да и тот приём вашего самолёта ночью, по кострам, организовывал я с вашим представителем. Тогда отправили больного в Москву, спасли ему жизнь.
- Да и я вас узнал, Владимир Иванович, вы ведь часто встречали самолёт, да и в посольстве пересекались наши пути. Но вы посольские как-то свысока смотрели на нас, небесных извозчиков, не правда ли?
- Да, в посольствах своя иерархия. Но консул и его сотрудники всегда работают с людьми приезжающими, уезжающими, с местным населением, желающими получить визу.
-И ещё мне кажется, Владимир Иванович, я вас неоднократно видел на пляже «Русалка». Когда обстановка наладилась мы стали жить в военном городке местного гарнизона в здании офицерского дома, что в 20 метрах от пляжа.
-Правильно, Леонид, я лично занимался переговорами с военными, что бы вас поселить в безопасном месте. Так что пути господни неисповедимы.
Хозяин дачи Борис Никитин уже совсем весёлый, хотя и пил не спеша, но тостов было много, разводил руками и говорил: — Нужно по полной и без воды, за неожиданную встречу через столько лет…
Уже отгорал последний отблеск дня. Сгущались летние сумерки. Тёмное покрывало ночи накрывало лес и дома. Уставшие за день дачники расходились по домам. Обеспокоенная жена Ким Борисовича звала его домой. На что он отвечал ей:- Не волнуйся Раиса Михайловна, я вернусь в своём виде. И мы благодарили Бориса за гостеприимство и баню расходились по домам.
Через несколько дней, в одно тёплое и тихое утро, когда на траве и цветах высыхали последние капли росы, под лучами восходящего солнца раскрывались бутоны цветов, своими яркими красками и ароматами манили к себе пчёл, шмелей и прочих букашек, которые собирали нектар, опыляли их, продолжая тем самым жизнь этого вида. Под крышей чирикали воробьи, в густых ветвях яблони пела незнакомая птица. Начинался прекрасный день. Всё вокруг радовалось жизни.
Собака — Лабрадор крутилась вокруг нас и довольная виляла хвостом. Она понимала, что мы куда-то поедем, а её не собираемся брать. Поэтому тыкалась мордой в колени, садилась и нежно лапой касалась моей руки, обращая моё внимание на себя, смотрела умными глазами, как бы умоляла, возьмите и меня. Я погладил её по голове, бросил мяч, скомандовал «ищи». Но она не побежала искать, а тихо пошла, опустив голову, к машине, села у задней двери в надежде, может всё-таки возьмут.
А собирался я с Кимом Борисовичем, как и обещал ему и его супруге Раисе Михайловне, съездить к месту гибели Юрия Гагарина.
К нам подошёл Борис и с удивлением развёл руками: «Куда вы собираетесь ехать? Сегодня баня, я уже предупредил дипломата и соседа».
-Да ты не беспокойся, к назначенному часу мы вернёмся, успокоил я его. Борис, у нас к тебе просьба: нарежь, пожалуйста, гладиолусов, они у тебя очень красивые. Мы их возложим у обелиска на месте падения самолёта Гагарина и Серёгина, куда мы собираемся ехать. А наши розы мы возложим у Гагаринского самолёта Миг — 15, который там, напротив Храма Андрея Первозванного, у музея Юрия Гагарина. Цветы передай Раисе Михайловне, мы за ней заедем.
- Конечно, нарежу для такого святого дела, и он поспешил домой.
После нашего возвращения, как всегда к назначенному часу, мы были на даче Бориса. Баня уже дышала жаром. Сначала мы с Кимом Борисовичем попарились, потом дипломат с соседом, бывшим милиционером.
Снова нас пятеро за круглым столом, под большим шатром, что на лужайке перед баней. Дышим лечебным воздухом, как бы пьём его, настолько он густой, пропитанный запахом скошенной травы, вечерних цветов и ароматом поджаренного шашлыка, который доносится с соседнего участка.
А из дома напротив, слышалась музыка ретро из кинофильмов нашей молодости. Уже звучала песня из кинофильма «Добровольцы»:
А годы летят, наши годы как птицы летят И некогда нам оглянуться назад…,
Слова, которые растравили наши души. На этот раз я предложил друзьям попробовать эстонскую водку, изготовленную по старинному рецепту, под названием ВИРУ ВАЛГЕ. Её привёз из Таллинна мой зять, где был в камандировке.
Как ручей текла наша беседа. Не спеша пили водку и рассказ вели. Обсуждали события в мире, последние новости в стране.
Незаметно, бывший моряк, Ким Борисович перевёл разговор на морскую тему. Вспоминал, как служил на Севере и рассказал нам о ледовом переходе через Северные моря во Владивосток. Рассказывал он так убедительно, что мы чувствовали ледяной холод, ветры и солёные брызги штормового моря.
Глава пятая. Рассказ Кима Клинова. Эскадра тральщиков в суровом и дальнем походе. Шторм в Беринговом море. Море — школа жизни и мужества
В необычно солнечный и тёплый день, что бывает редко на Кольском полуострове, в средине июля 1952 года, эскадра минных тральщиков покинула свою бухту в Полярном.
На головном тральщике имени Вице — адмирала Александра Николаева довелось находиться мне, начал свой рассказ-воспоминание Ким Борисович.
Нам предстояло пройти через суровые, северные моря Ледовитого океана, обогнуть Чукотку и добраться до Владивостока. Преодолеть расстояние в 10500 километров. Погода была хорошая. Баренцево море нас пока щадило. Шли хорошо. Но север, есть север и ближе к Новой Земле погода начала ухудшаться. Потянуло холодом, арктическим ветром и всё вокруг стало серое, сырое и промозглое. Ветер срывал гребни волн и покрывал море водяной пылью. Волны, словно хищники, нападали на тральщик и швыряли его, как щепку. Море штормило.
Для бывалых моряков шторм в пять балов привычное дело. Но для новичков, а их из полсотни матросов было несколько человек, это уже испытание. Тревога заполняла их души. К тому же опытный моряк из потомственных Архангельских поморов, старшина второй статьи Михаил Вьюгов наводил ещё больше страха на новичков своими рассказами. Как, перед призывом на флот, он с артелью рыбаков ходил в этих местах в открытое море. Неделями не приставали к берегу, бывало, неожиданно начиналась морская буря и некоторые баркасы пропадали в морской пучине. А если ломался мотор, рвался парус, тогда такая как сейчас, высокая волна могла ежеминутно поглотить рыбаков.
Надежда была только на Бога, да Николая Чудотворца — покровителя моряков. Как знаток моря, Михаил, утверждал, что только благодаря опытному старшему рыбаку и рулевому, рыбаки в таком случае, оставались живы. Бывалые матросы ещё больше наводили страх словами: — так мы не дойдём и до Новой Земли.
От этих рассказов молодые матросы, которые никогда раньше не видели моря, не ходили ещё в дальние походы, испытывали ещё больше страх, с опаской уходили на вахты.
Однако в моё время бывалые матросы любили пошутить над молодыми, но всегда опекали и помогали им в трудную минуту. И Михаил Вьюгов начинал успокаивать их.
-У нас не огромный лайнер, но современное судно, опытный командир корабля, так что прорвёмся и продолжал: наш командир, капитан третьего ранга Вихрев участник войны, опытный моряк. Штурман капитан лейтенант Надеждин на эсминцах участвовал в сопровождении Союзных конвоев. Помните, он рассказывал, ни шторм, ни туман, ни льды не были угрозой для караванов союзников и наших кораблей. В воздухе висели торпедоносцы, в воде подводные лодки, а так же эсминцы и крейсера фашистов. Нужно было вовремя их заметить, отбиться самим, защитить союзников, а по возможности потопить их. А шторм это так, морские шуточки.
И эти слова успокаивающе действовали на молодежь, да к тому же они видели спокойные, деловые лица офицеров. А авторитет офицеров на корабле был не досягаемой вершиной. Да что на корабле, даже в морских городах, таких как Ленинград, Мурманск, Севастополь, где моряки на каждом шагу, их авторитет был высочайший.
Это был высокообразованный, культурный слой офицеров нашей армии. К ним относились, как к истинным патриотам, героям. Это они в роковой час России, Советского Союза защищали её своей кровью и жизнью. И это не удивительно. С Петровских времён Россия растила, учила, заботилась об этих рыцарях моря. А сейчас…? Ким Борисович тяжело вздохнул.
-Ну а дальше как вы шли? Спрашивали мы его.
-А дальше прошли мимо острова Вайгач, там и шторм постепенно утих. Взяли курс в более северные широты Карского моря.
Был июль, вершина лета. Это время, когда паковые льды от берегов отступают на север, а где они есть, подогретые нежарким солнцем, легко преодолеваются сухогрузами и такими судами, как наш тральщик. Но чем севернее мы уходили, огибая полуостров Таймыр, тем больше было льдов. Там где мыс Челюскина, льдины стали встречаться чаще и больше размером. Это была невидимая доселе прекрасная картина Природы, достойная кисти художника: чистая вода, и лёд, лёд самой причудливой формы, высеченный волнами. Этот сказочный мир и подлинная красота осталась в моей памяти навсегда, суть которой я осознал только спустя годы. Нас уже ожидала другая напасть — сплошные ледяные поля. Солнце, можно сказать, не заходило. Большой огненный шар, медного цвета, уходил за горизонт, но через несколько минут выходил, осветив небо и мир торосов, и вскоре прятался в тёмных хмурых тучах. Тучи стали ниже. Холодный северный ветер усилился, холод и сырость на верхней палубе пронизывал нас насквозь. Несмотря на лето, одеты мы были по- зимнему. Ход эскадры замедлился.
