– Так Гейбриел твой сын? – удивилась Кэтлин. Об этом она не догадывалась. – Вы все родственники, а Шейн об этом не знает?
Мэри горько покачала головой.
– Миссис жена сказать Мэри идти прочь? Макенна посылать и Гейбриела тоже.
Кэтлин подошла к Мэри и обняла ее.
– Я хочу, чтобы ты осталась. Очень хочу. Правда. Ты нужна Джастису, ты нужна Дерри и мне.
Мэри неуклюже похлопала Кэтлин по плечу и оттолкнула легонько. Выцветшие глаза ее наполнились маслянистой влагой, а голос, когда она заговорила, сделался отрывистым.
– Мэри не хотеть причинять неприятностей. А Макенна вспыльчивый.
Кэтлин улыбнулась.
– Как для человека, который не любит причинять неприятности, ты мне немало их принесла.
– Мэри очень стыдно, – сказала индианка. – Она не хотеть, чтобы миссис жена приезжать сюда. Мэри думать, что ты не любить моего внука. И избавиться от мальчика моей Сериз.
– А сейчас ты по-прежнему так думаешь?
Мэри закачала головой.
– Нет. Мэри думать, ты лучше мать, чем Сериз.
– Джастис – сын Шейна, и мне хотелось бы надеяться, что когда-нибудь он станет и моим сыном. И тогда уже никаких разговоров о том, чтобы ты уехала из Килронана, не будет. Вы с Гейбриелом – семья. У вас есть такие же права, да нет же, у вас больше прав, чем у меня, быть здесь.
– Миссис жена не сказать Макенна об этом?
– Вы сами должны все рассказать Шейну.
– Мы сказать ему, но позже, – уверила ее Мэри.
– Только сильно позже, – добавил Джастис. Кэтлин хотела сказать им, что Макенна поймет, если они все расскажут ему. Но на самом деле она понятия не имела, как отреагирует Шейн на такое известие. Тем более что, когда они обсуждали этот вопрос, он сказал ей, что не желает, чтобы Джастис общался с родственниками матери.
– Дядя Гейбриел может сказать ему, – предложил Джастис. – Макенне он нужен, иначе кто будет подковывать лошадей.
– В следующем году, – поддержала его Мэри. Джастис ухмыльнулся.
– Это у нас, у индейцев, означает «очень не скоро». Кэтлин подозрительно посмотрела на Урику.
– Это, как я понимаю, тоже ваша родственница?
– Дальняя, – ответила Мэри. – Она нельзя жениться на Гейбриеле.
Кэтлин усмехнулась.
– Ну, Урика такая маленькая, что ни за кого еще не может выйти замуж.
Урика засмеялась и прикрыла рот ладошкой.
– Урика быть жена плохой человек, – сказала Мэри. – Пить виски все время, бить жена.
– А где сейчас этот плохой человек? – спросила Кэтлин.
– Умер, – ответил ей Джастис. – Урика...
– Не говори мне, – Кэтлин замахала на него руками, – не желаю ничего знать.
День постепенно клонился к закату, а Шейна все не было и не было. Все утро Кэтлин была занята на кухне: готовила печенье и бегала за Дерри. Девочка так волновалась, что места себе не находила.
– Папоська плиедет на Лоздество. Пливезет мне по-далков. Куклу пливезет и котенка.
– Я бы не очень рассчитывала на котенка, дорогая, – предупредила ее Кэтлин. – Котят сейчас может просто не быть.
– Разве что большую кошку, – подзадорил ее Джастис, – ягуара например.
– Только этого нам не хватало, – сказала ему Кэтлин.
После полудня, когда всю посуду после обеда перемыли, Кэтлин принялась готовить ириски из патоки. Масло, которое привезла с собой Рейчел, оказалось как нельзя кстати. Все по очереди помогали ей размешивать тягучую сладкую массу.
Снег все падал. Кэтлин поймала себя на том, что все время поглядывает в окно в надежде увидеть одинокого всадника. И впервые за последние дни она всерьез задумалась о том, что Шейн может и не вернуться. Что, если она останется одна с двумя детьми?
Она отогрела своим дыханием маленький глазок на заиндевевшем окне. В задумчивости она терла пальцем это маленькое окошечко своей надежды. Что же ей делать?
Ответ пришел сам собой из глубин ее подсознания.
Она останется. Она станет разводить лошадей и мулов и продавать их, как это делал Шейн. Она научится всему, чему надо, и станет такой крепкой, как потребуется, но она должна выжить.
– Это мой дом, – прошептала она.
– Мама, мама, – дергала Дерри ее за подол, – поп-колн! Габлиель делает поп-колн.
Чтобы ребенок не видел ее переживаний, она вытерла слезы, решив сослаться на дым от печки, если ее спросят про покрасневшие глаза. Она спрятала свои страхи и приняла участие во всеобщем веселье и предвкушении праздника.
Темень упала на землю как-то сразу, видимо, из-за обильного снегопада. Рейчел, Гейбриел, Урика, Мэри, Кэтлин и дети собрались около кухонной печи и набросились на пирог из кукурузы с хурмой и травяной чай, приготовленные Мэри.
Затем они собрались за большим столом, и Кэтлин прочла им о нервом Рождестве из Библии своего отца. Затем Мэри рассказала индейские легенды. Она поведала о Ци-Шо, небесных людях, и о Хонга, земляных людях. О том, как они помогли создать жизнь на земле. Затем она рассказала сказку о Буффало и научила детей древней песенке в честь него. Горло ее охрипло, и Кэтлин с опаской взглянула на Гейбриела, но тот успокаивающе кивнул ей.
Когда истории Мэри закончились, Рейчел, засмущавшись, опустила голову, но все же предложила:
– Если хотите, можно спеть песенку. Это не то чтобы рождественская песня, это старая баллада о храбрых горцах. Моя бабушка ее пела.
– Конечно, – ответила ей Кэтлин. Гейбриел подбросил в печь дров, и Рейчел запела чистым, красивым голосом:
Побудь со мной, красотка Полли, Побудь со мной, сказал мне он, Я пред отцом твоим предстану, С тобою буду обручен. Не буду я сидеть с тобою, Красотка Полли говорит, С тобою шестеро уж были, Седьмою быть мне претит...
Песенка Рейчел повторялась куплет за куплетом, и вскоре все присутствующие – и Гейбриел, и Дерри, и Джастис – присоединились к ней, подпевая нехитрые слова. Когда эту песню допели, они на пару с Гейбриелом затянули «Кукушку», а затем «Дикие топи». Дерри заснула посреди «Цыганки Дэви», но Кэтлин держала ее на коленях еще больше часа. Затем она с помощью Рейчел уложила крошку в постель и подоткнула одеяло.
Когда они вернулись на кухню, Мэри загоняла Джастиса в постель, а Гейбриел сгребал в кучу угли из печи. Взрослые посидели на кухне за разговорами еще часа два, после чего Мэри и Урика ушли в хибарку старой индианки. Гейбриел тоже вскоре откланялся.
Кэтлин постелила Рейчел в комнате Дерри, а сама ушла в спальню и переоделась в ночной халат. Она знала, что ей нужно поспать, но не могла сомкнуть глаз. Кэтлин зажгла лампу и спустилась вниз, на кухню. Она раздула угли и подбросила свежих дров. Пододвинув кресло-качалку Мэри поближе к печи, Кэтлин устроилась у огня и стала смотреть на тлеющие головешки.
