Али смущенно ахнула, а в Райкрофте опять вспыхнули противоречивые чувства. Пробормотав нечто невнятное, он слишком откровенно упивался красотой жены: великолепная грудь, матовый плоский живот и округлые бедра. А потом все прикрыла сорочка.
Раздеваясь в опочивальне, Тирон старался восстановить дыхание и аккуратно складывал все, что понадобится на завтра, хотя пришлось мобилизовать для этого железную волю — прекрасное видение не выходило из головы. Когда Али ушла и появилась жена, с распущенными волосами, прикрывавшими половину спины, полковник уже не мог контролировать себя.
Зинаида чувствовала то же самое, особенно после визита Алеты и неожиданного прихода Тирона в гардеробную. Ловя на себе горячий взгляд, она с трудом сдерживала растущее влечение и совсем не хотела, чтобы эта ночь прошла как предыдущая.
— Когда вы уедете? — спросила Зина.
— На рассвете. Не нужно вставать. Я привык все делать сам. Али предупредила Дашу оставить еду на кухне и собрать корзинку с провизией на день. Будет слишком рано, так что нет смысла ухаживать за мной.
— Мне это не трудно, — ласково пробормотала Зина, которая надеялась расшевелить мужа. Но тот намеренно не смотрел на жену. Княжна расстроилась, но отступать не намеревалась.
Словно невзначай, она провела длинными пальцами по завиткам на шее Тирона, и тот моментально взвился.
— У вас отросли волосы, — заговорила она глубоким голосом. — Хотите, я подстригу вас?
— Не сегодня, — ответил Райкрофт, даже не понимая, что сказал. Он просто упивался взглядом прекрасных зеленых глаз.
— Это займет немного времени. — Зина игриво взъерошила волосы. — Нужно только кое-где подровнять.
— Уже поздно, и пора отдыхать, — изворачивался, как мог, Тирон, а сам любовался телом, которое тонкая сорочка почти не скрывала. В отблеске свечей, горевших сзади, ткань стала похожей на вуаль, и взгляд мужчины спустился от груди к талии, а потом к тому месту, где соединялись ноги.
И вдруг Тирон взвыл от боли. Увлеченный созерцанием столь соблазнительного вида, он порезал большой палец.
— Черт подери! — взвыл он. — Я не могу даже почистить саблю, чтобы не порезаться, когда вы рядом! — Бросив на жену грозный взгляд, полковник сухо скомандовал: — Забирайтесь в постель, пока я не отрезал себе что-нибудь жизненно важное и не привел в исполнение приговор князя Алексея.
Борясь с подступившими слезами, Зина быстро села на кровать и принялась расчесывать волосы. Она часто вздыхала, и Тирону пришлось спрятаться в гардеробной, чтобы не извиняться и не успокаивать жену.
Когда он наконец-то вернулся в опочивальню в халате, то обнаружил, что Зина уже лежит под одеялом, накрывшись до подбородка. Ее молчание явно демонстрировало обиду.
Забираясь в постель, полковник понимал, что Зинаида не хочет иметь с ним ничего общего, во всяком случае сейчас. Так что не придется чересчур напрягать волю.
А Зина думала, что муж избегает ее.
Глава 21
Когда-то Тирону Райкрофту казалось, что он отдавал все силы службе, чтобы произвести впечатление на царя. Теперь же полковник понял, что не думать о Зине значительнее труднее, и на это уходит больше энергии, чем на добросовестную службу. Страсть к княжне стала еще более сильной после свадьбы. Они проводили каждую ночь не только в одной комнате, но и в одной постели, а это больше всего изводило полковника.
Находясь рядом, он постоянно упрекал себя в том, что не может насладиться женщиной, которую так жаждет. Наблюдая за женой в интимной обстановке, Тирон с трудом отводил глаза, ибо даже наблюдать за ней было чрезвычайно приятно.
Райкрофт так упорно боролся с собой и своей страстью, что даже подумывал, не сбежать ли на старую квартиру, чтобы хоть немного отдохнуть от соблазнов, терзавших его в собственной опочивальне. Если бы спина зажила и он чувствовал бы себя в лучшей форме, то немедленно отправился бы на поиски Владислава, чтобы не терпеть поражение в собственной постели. Тирон не переставал укорять себя за то, что по дурости умолял царя о свободе.
Дабы не компрометировать жену в глазах знакомых, Райкрофт тренировал полк долгими часами, стараясь доводить себя до полного изнеможения, чтобы хоть как-то расходовать жизненную энергию. Только в полусонном, изможденном состоянии он мог не чувствовать возбуждения в присутствии соблазнительной Зинаиды и не думать об утолении роковой страсти. Райкрофт еще помнил, как живо отреагировал на интимное прикосновение Алеты, приняв ее за жену. Поведи себя Зинаида так же — и он не устоит!
По утрам Тирон встречался за столом с Наташей, которая обычно вставала на рассвете, а потом уезжал из дома и возвращался поздно, без сил, еле держась на ногах. Потом проводил час в конюшне, ухаживая за черным скакуном Владислава и прекрасной гнедой, которую держал для парадов, проводимых во славу государя. Эту лошадь он привез из Англии и, если все будет нормально, заберет с собой.
Наконец, устав в конюшне, Райкрофт заходил в дом и ужинал на кухне, где ему прислуживали Даша с Зинаидой, хотя на самом деле предпочел бы сразу отправиться в баню. Полковник обошелся бы одной поварихой, ибо, даже смертельно уставший, не мог не замечать красавицу жену и не чувствовать ее дурманящий аромат, когда женщина склонялась, подавая пищу. После ужина он шел в парилку, а потом поднимался в опочивальню и там падал на кровать, так как уже не мог даже разговаривать. Единственной уступкой Зине было то, что Тирон разрешал ей смазывать бальзамом спину, чтобы лучше заживали раны и не осталось шрамов.
Когда подходила жена, Райкрофт задирал рубашку и ложился лицом вниз. Легкий массаж расслаблял Тирона, и, пока Зинаида обрабатывала его натруженную незажившую плоть, его дыхание становилось спокойным и скоро наступало забытье.
Именно в такие моменты она чувствовала себя женой. Никакие грубые слова не нарушали молчаливую гармонию. И хотя Зина так и не стала настоящей супругой полковника, между ними возникла необъяснимая душевная связь, присущая многим женатым парам.
Увидев, как резко Тирон расправился с Алетой, девушка радовалась, что с ней самой он ведет себя мягче и позволяет проявлять заботу, хотя отсутствие интимной близости не могло не беспокоить истосковавшуюся по его ласке душу.
Однажды Тирон удивил жену, придя домой довольно рано. Она заметила, как муж подъезжает к дому, быстро взглянула в зеркало и поспешила вниз, оправляя передник и простенькие юбки, в которые оделась, чтобы помочь Наталье по дому.
Затем, притворившись абсолютно спокойной, неторопливо пошла по дорожке, ведущей в конюшню.
Тирон был слишком занят гнедой и не догадался о приходе жены. Он стоял к ней спиной, и только когда Зинаида подошла совсем близко, заметил ее боковым зрением и, как всегда, оценивающе осмотрел, продолжая машинально чистить лошадь.
— Вы рано вернулись, — сказала княжна, не придумав ничего лучшего и разглядывая обнаженный торс мужа.
Тирон жестом показал на деревянную лохань, которую недавно наполнил конюх:
— Можете принести воду и полить мне, пока я мою лошадь.
Радуясь, что получила редкую возможность побыть рядом с мужем, Зина подхватила большую лохань, широко расставила ноги и принялась выполнять приказание мужа. Но больше наблюдала за ним, чем за своими действиями.
Туфли, а потом и темные чулки промокли. Зина скорчила недовольную гримасу, разглядывая намокшую обувь.
— Отдайте мне лохань, — сказал Тирон. — Вы промокли.
— Нет, подождите, я сниму туфли, — попросила Зинаида, поспешно поставила посудину с водой на пол, побежала в угол конюшни, сбросила обувь и, высоко задрав юбки, стянула чулки. Затем подоткнула повыше подол, обнажив стройные ноги.
Теперь уже Тирон наблюдал за женой.
— Вы простудитесь, — предупредил он, не отрывая взгляда от ее ног. — А потом станете винить меня.
— Но мне так хочется помочь вам, — быстро ответила Зина, сморщила носик и посмотрела на каменный пол конюшни. — Я боюсь на что-нибудь наступить:
Тирон довольно хмыкнул, заканчивая обмывать лошадь:
— Я не думал, что вы столь брезгливы, мадам.
— Просто есть вещи, которых я избегаю, — призналась Зина. — Не очень-то приятно наступить на лошадиный навоз.
Полковник рассмеялся ее шутке. Еще никогда мытье лошади не приносило ему столько удовольствия. Зина продолжала помогать мужу, пока тот приводил лошадей в порядок. Молодые люди расслабились и наслаждались наступившей гармонией.
Покончив с делом, Тирон увидел, как жена с отвращением смотрит на грязную дорожку, ведущую к двери. Довольно улыбаясь, полковник пожалел ее, попросил положить чулки и туфли в карман передника, затем заставил забраться на табурет, а оттуда на его спину.
— Я каталась так в детстве, — хихикая, заявила Зина. Она обняла мужа за шею и прошептала ему на ухо: — Нельзя, чтобы нас кто-нибудь увидел, Тирон. Меня упрекнут в нескромности.
