— Милая девушка, спасибо, что привезли письмо от моей племянницы. Очень мне хочется, чтобы она тоже переехала в Америку. О вас она отзывается очень тепло, просит помочь вам в поисках квартиры. Я с удовольствием помогу.
— Я хотела бы снять где-нибудь в этом районе. Насколько это дорого?
Миссис Трактенберг улыбнулась:
— Квартира из трех комнат с кухней обычно стоит 350–450 долларов в месяц и выше.
— Таких денег у меня нет, — вздохнула Лиля и решилась: — Но мне удалось вывезти золотые монеты. Если бы я знала, кому их продать и сколько они стоят…
— Милая девушка, я скупкой золота не занимаюсь. Об этом вам надо поговорить с деловыми людьми. Но хочу предупредить — не связывайтесь с незнакомцами, вас точно обманут. Если удастся продать, приходите, я помогу вам найти квартиру.
* * *
Вот если бы был рядом Алеша, он нашел бы, кому продать золото. Лиля не переставала волноваться: что с ним, почему его не выпускают, когда же он приедет? Она звонила ему в Прагу, но телефон не отвечал. Что случилось? Они с Лешкой прочитали в русскоязычной газете: «Поэт Алексей Гинзбург лишен советского гражданства», но там не сообщалось, где он. Как узнать?
С такими невеселыми мыслями Лиля вошла в холл гостиницы и остолбенела: из кресла навстречу ей поднялся Алеша. Лиля кинулась ему на шею:
— Ой, Алеша, Алешенька!..
Он схватил ее, обнял, приподнял, целовал в губы, в глаза, в щеки. Лиля не могла прийти в себя:
— Боже мой, это не сон, тебя выпустили!.. Алешенька!.. Но как же ты не дал знать?..
— Я сам не знал до последнего дня. Получил билет, а позвонить было неоткуда.
— Алеша, какое счастье!
Она радостно повернулась к Берлу и другим постояльцам, наблюдающим за сценой:
— Мой муж приехал!
— Мазал тов, — поздравили они и закивали, улыбаясь.
В лифте Алеша спросил:
— А где Лешка?
— На работе. Мы теперь оба работаем. Я тебе все — все расскажу.
Алеша внес в номер свои чемоданы, и Лиля снова кинулась ему на шею:
— Но как тебе удалось вырваться?
— С трудом. Меня вызвали в посольство в Праге, объявили, что я лишен советского гражданства, и отправили самолетом в Рим. А как получить из Рима визу в Америку, я не знал. Стал выяснять — говорят, это потребует много времени. Но мне помог Толстовский фонд. Сама Александра Львовна Толстая, дочь Льва Николаевича, связалась с Госдепартаментом и запросила визу по квоте фонда. Знаешь, ей уже девяносто два, а она все еще управляет делами фонда[52].
Лиля слушала мужа, смотрела на него и видела, как он похудел. «Надо его подкормить», — думала она.
* * *
Пока Алеша спал с дороги, Лиля сбегала за продуктами для праздничного ужина и даже купила бутылку французского вина, чего ни разу еще себе не позволяла. Вечером они втроем сидели за накрытым столом, и Алеша слушал длинную историю их бесконечных переездов. Он слушал и поражался тому, как много она вынесла, видел, как она изменилась — за улыбкой радости нельзя было не заметить усталое лицо, морщинки возле глаз и губ. Алеша видел, как напряжены у нее нервы: рассказывая, она несколько раз за вечер срывалась, на глазах выступали слезы. На некоторые Лешкины замечания реагировала резким окриком. Лешка шепнул ему:
— Мама стала очень нервная.
Алеша сразу решил, что Лиле надо уходить с работы и отдохнуть, а он будет зарабатывать. Но как?
Лешка тоже изменился, возмужал, но стал еще более хмурым. Говорил он теперь только по — английски и категорически заявил Алеше:
— Я живу в Америке и хочу избавиться от русского акцента и вообще от всего русского. И не называйте меня больше Лешкой. Ты Алексей и я Алексей, ты старший, я младший. Зовите меня по — американски Junior (младший).
Они не стали вступать с ним в спор — пусть будет Джуниор.
А еще Алеша понял, что надо срочно снять квартиру.
— Ну, дорогие мои, вы без меня помучились. С завтрашнего утра я буду устраивать все дела.
Ночью они старались не разбудить Лешку, спавшего в соседей комнате. Алеша долго и нежно ласкал Лилю, шептал слова любви, а она прижималась к нему всем телом и шептала:
— Боже, как же хорошо! Как мне не хватало твоих ласк…
* * *
Утром, когда семья ушла на работу, Алеша достал из сейфа две золотые монеты — по 20 и 10 рублей — и пошел на Бродвей. У него был план: он искал магазин Зики Глика. И на углу 80–й улицы увидел вывеску: 2ЕЕКА. Время было раннее, у прилавка стояло несколько покупателей, к Алеше подошла Лена, приняв его за американца, и приветливо заговорила по — английски:
— Добро пожаловать, хотите чашку кофе?
Алеша ответил по — русски:
— Спасибо, не откажусь.
— О, вы из России, я этого не ожидала, у вас такой европейский вид.
— Я из России, но не эмигрант, а лишенный гражданства. Меня зовут Алеша Гинзбург.
— Так вы Алеша Гинзбург? Тот поэт, о котором нам рассказывал Саша Фисатов? Он наш друг, давний друг…
— Да, это я, — улыбнулся Алеша.
Лена позвала мужа:
— Зика, Зика, иди сюда! У нас в гостях родственник Саши Фисатова.
Алеша знал от Саши, кто такой Зика, и почтительно встал навстречу ему. Зика радостно протянул руку для пожатия:
— Очень рад. Только что приехали? Как поживает мой друг Саша?
— Я недавно его видел. Видите ли, меня выслали в Прагу, но он приехал повидаться, Саша ведь ничего не боится. У него большая новость — он женился.
Очень обрадовалась этому Лена:
— Да что вы говорите? Ну наконец-то! А на ком?
— О, это чудесная история. Он встретил ее во время войны, влюбился, но очень скоро потерял из виду на целых тридцать три года.
— Как интересно!
Зика закивал:
— Я ведь тоже нашел свою Леночку во время войны, в Бухенвальде[53].
— Да, Саша много рассказывал о вас. Зика, могу я поговорить с вами о делах?
— Конечно, пойдем поговорим в кабинете.
— Видите ли, когда Саша женился, мы поехали к нему на свадьбу. И там выяснилось, что у его жены в сундуке хранятся еще дореволюционные монеты червонного золота. Я купил эти монеты, чтобы не оказаться за границей без средств, и нам удалось переправить их. Вот такие монеты.
— Вы хотите продать их? Сколько их у вас всего?
— Пятьдесят. Но я не знаю, кому их предложить. А деньги нужны срочно, чтобы снять квартиру. Может, вы что-нибудь подскажете?
Зика начал рассказывать:
— Я тоже захватил кое-что, когда мы эмигрировали из Риги. Золото всегда в цене, а царские монеты — большая ценность. Я вот думаю: может, мне самому стоит купить их? Это хороший investment, вложение. Только надо их оценить. Дайте их мне, я узнаю цену на 47–й улице. Там евреи держат громадный бизнес — скупают и продают монеты, драгоценные камни и другие ценности. Но с ними надо быть осторожным, они ужасные жулики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
