— В общем, так, — резюмировала она. — Вижу, никакая очистка организма голодом тебе не поможет. Это для тебя просто противопоказано.
А Юрий Михайлович, не обращая внимания на застукавшую его жену, показывал свободной от колбасы рукой на большое зеркало, висевшее на стене кухни прямо возле входа. Там, в Зазеркальном пространстве, он вдруг увидел себя в форме полковника пограничных войск. Может, даже вспомнил остров на мёртвом озере Кара-су? Кто знает…
Но в это время пространство вспорол звук лопнувшего стекла. Юрий Михайлович увидел, как в замедленном кино, что в окне кухни появилась маленькая дырка и оттуда вынырнула пуля, начавшая медленно пересекать небольшое кухонное пространство. Пуля аккуратно впилась в затылок недожевавшего колбасу Бурякина и вылетела через правый глаз. Смертельно раненный, Юрий Михайлович непроизвольно обернулся в сторону окна и тут же рухнул мешком на пол, окрашивая всё вокруг хлеставшей из головы кровью.
Полковник вынырнул из предполагаемого будущего и снова увидел себя в раструбе огромной морской раковины. А недалеко от него за воротами огненной пентаграммы — рейхсминистра Третьего рейха Рудольфа Гесса, читавшего древние руны, и рядом, за стенками раковины, голоса Курта и Семёна, произносивших нараспев кондаки здешней религии.
— Но какое же время — настоящая реальность? — спросил Юрий Михайлович. — Неужели меня в будущем обязательно должны убить? За что?
Голос неофита прозвучал довольно тихо, однако Рудольф Гесс его услышал, прервал чтение Гримуара, подошёл к раковине и помог Юрию Михайловичу выбраться из неё.
— Поздравляю с успешно завершённой инициацией, — улыбнулся Гесс. — Теперь вы владеете доступом проникновения во время и пространство. Но и это понадобится не сразу. Возможно, вам необходимо будет прожить ту жизнь, то будущее, в котором вы только что побывали. Похоже, вас там опять убили? Именно это предположение показывают ещё раз, чтобы можно было как-то исправить уготованный вам конец. Исправить всё можно с помощью мистики. А чтобы вспомнили инициацию когда надо, возьмите с собой фолиант Золотого Гримуара. Тем более что сейчас вам придётся с этой книгой познакомиться самому. Но не беспокойтесь, если с первого раза что-то будет непонятно. Основную форму понятий вы успешно усвоили. Да ещё в очередной раз побывали в своём предсказанном будущем. Теперь ответьте самому себе: довольна ли душа вашим телом, в котором вы побывали, и довольно ли тело душой, которая, по сути, есть бедность и грязь, и сытое довольство собою? Любой человек — это как грязный поток вешних вод в половодье. И, чтобы не загрязняться ничем, вы должны уже сейчас стать не рекой, а быть подобно морю, в которое впадает эта река. Да что там морю — подобно океану! И тогда никакая грязь не сможет испоганить вашу душу, а ваше тело не превратится в сгусток вожделений.
— Так это действительно со мной произойдёт?
— Я уже объяснял вам, Юрий Михайлович, — принялся терпеливо растолковывать Гесс. — Увиденное вами — вполне возможная реальность. Выбор за вами — свершится это или нет. По сути, человек опять попадает на перепутье, то есть стоит перед выбором: налево пойдёшь — ничего не найдёшь; направо пойдешь…
— Да уж, настоящая сказка жизни, — усмехнулся полковник. — Богатырь обязательно должен выбрать свою сказочную дорогу.
— Сказка, не сказка, но теперь вы можете попробовать свои силы на нашем приборе, а заодно приучитесь читать Золотой Гримуар.
— Как это? — не понял полковник.
— Очень просто, — снова улыбнулся Гесс. — Судя по тому, что сержант Сёмин вас везде сопровождает, вы доверяете ему, как… ну, может, и не как себе самому, но в разведку вы с ним пошли бы, не оглядываясь. Я прав?
— Что с того?
— Как что? — удивился Гесс. — Он — ваше доверенное лицо. Так не желаете ли провести инициацию над ним, если он согласится?
— Сеня, ты слышал? — на всякий случай обратился полковник к своему «адъютанту».
— Юрий Михайлович, я только «за», — отрапортовал сержант. — Тем более что побывать в будущем, думаю, никто не откажется.
— Нет-нет, — разуверил его Гесс. — Никто не знает, как работают тексты рун и с какими страницами из книги веков нас связывает реальное будущее. Скорее всего это будет далёкое прошлое. У вашего командира, да и у всех инициированных мною, первое путешествие бывает именно в прошлое, чтобы знать основу и конечную цель вашей жизни.
— Ну, что ж, в прошлое, так в прошлое, — кивнул Семён.
— А вы, Юрий Михайлович, должны уяснить следующее[62]:
«В свободную высь стремитесь вы, звёзд жаждет ваша душа. Но ваши дурные инстинкты также жаждут свободы.
Новое хочет создать благородную, новую добродетель. Старого хочет добрый и чтобы старое сохранилось. Но не в том опасность благородного, что он станет добрым, а в том, что он станет наглым, будет насмешником и разрушителем.
Разрушители — это те, кто ставит ловушки для многих и называет их государством: они навесили вам меч и навязали сотни своих желаний.
Государством зову я, где все вместе пьют яд, хорошие и дурные; государством, где все теряют самих себя, хорошие и дурные; государством, где медленное самоубийство всех называется «жизнь».
Посмотрите на лишних людей — основу государства: они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов, культурой называют они свою кражу.
Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и пропасть.
Все они хотят достичь трона: безумие их в том — будто счастье восседало бы на троне! Часто грязь восседает на троне — а часто и трон в грязи.
В человеке важно то, что он — мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель.
Но вы должны любить тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы погибнуть, ибо они идут по мосту.
Вы должны любить великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски по другому берегу.
Вы должны любить тех, кто не ищет за звёздами основания, чтобы погибнуть и сделаться жертвою, а приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала землёй сверхчеловека.
Вы должны любить тех, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверхчеловека и приготовить к приходу его Землю, животных и растения.
Вы должны любить тех, кто любит свою добродетель, ибо добродетель есть воля к гибели и стрела тоски.
Вы должны любить тех, кто не бережёт для себя ни капли духа, но хочет всецело быть духом своей добродетели: ибо так, подобно духу, подходит он к мосту.
Вы должны любить того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей. Одна добродетель есть больше добродетель, чем две, ибо она в большей мере есть тот узел, на котором держится напасть.
Вы должны любить того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности и не воздаёт её, ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя.
Вы должны любить того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет всегда больше, чем обещает.
Вы должны любить того, кто оправдывает людей будущего и искупляет людей прошлого: ибо он хочет гибели людей настоящего.
Вы должны любить того, кто крадёт своего Бога, так как он любит своего Бога: ибо он должен погибнуть от гнева своего Бога.
Вы должны любить того, чья душа глубока даже в ранах, и кто может погибнуть при малейшем испытании: так охотно он идёт к мосту.
Вы должны любить того, чья душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все вещи содержатся в нём, потому что вещи всегда становятся гибелью.
Вы должны любить того, кто свободен духом и свободен сердцем: так голова его есть только утроба сердца его, а сердце влечёт к гибели.
Вы должны любить тех, кто является тяжёлыми каплями, падающими одна за другой из тёмной тучи, нависшей над человеком: молния приближается — возвещают они и гибнут, как провозвестники.
Вы должны отдавать себе отчёт: смотрите, я провозвестник молнии, то есть Екклесиаст и тяжёлая капля из тучи, но эта молния называется сверхчеловек».
— Вот это да! — восхищённо произнёс Юрий Михайлович. — Воистину как Нагорная проповедь Иисуса!
— Возможно, и так, — кивнул Гесс и поставил на аналой перед Бурякиным небольшую чашу с водой. — Теперь вернёмся к нашим баранам. Вы, Юрий Михайлович, обязаны, прежде чем приступить к инициации неофита, прочесть «Омовение мага». Эта молитва несложна, но содержится в Истинном и в Золотом Гримуарах. Вероятно, как лишнее напоминание магу о его обязанностях, потому что при чтении над этой чашей с водой маг должен держать Тетраскеле в одной руке и нож с деревянной ручкой — в другой. После этого необходимо омыть лицо и руки. Читайте.
Бурякин взял поданные ему предметы, откашлялся и начал читать первую в своей жизни оккультную молитву для очищения души от словесной шелухи и для удержания отрицательных энергий на расстоянии за двоичным кругом:
