Для возведения всего монументального храма теперь был приглашен римский гражданин Коссутий, которому Витрувий воздал заслуженные хвалы[831].
Появление иноземных специалистов неизбежно наносило определенный ущерб интересам греческих зодчих. Примером может служить конфликт, имевший место на Родосе, о котором рассказывал Витрувий: в конце IV в. приехавший из Арада (Сирия) архитектор Каллий выступил в народном собрании с речью-лекцией, в которой расхваливал перед родосцами модель своего механизма, способного со стены захватить и вытащить наверх неприятельскую гелеполу. Поверившие приезжему зодчему родосцы постановили принять его на государственную службу и передать ему высокооплачиваемое место их знаменитого архитектора Диогнета. Однако, когда в 304 г. Деметрий Полиоркет начал осаду города Родоса и родосцы потребовали у Каллия, чтобы он построил обещанную машину, новый государственный архитектор не смог этого сделать. Пришлось властям и народу Родоса обратиться вновь к Диогнету и упрашивать его о помощи[832].
Все же такие случаи были, по-видимому, не столь часты. И хотя римлянин Коссутий пользовался большой известностью уже в первой четверти II в., однако и позднее сами римляне приглашали на работу эллинских архитекторов. Так, около 140 г. уроженец Саламина Гермодор возвел в Риме портик Метелла в храме Юпитера и храм Марса[833].
Вопрос о выезде греческих зодчих в страны Средиземноморья в III—II вв. слишком обширен и многосторонен, чтобы его можно было раскрыть детально в данной главе. Мы обращаем внимание на последствия этого явления для самой Эллады: определенная часть подготовленных специалистов покидала родину и работала в чужих государствах. Но показательно, что для срочных восстановительных работ на Родосе в 225 г. сотня архитекторов была прислана из Египта. Видимо, независимые полисы не имели средств, чтобы откомандировать на Родос столько квалифицированных зодчих, тогда как в распоряжении Птолемея IV Филопатора таких работников и денег было вполне достаточно.
Отметим, что не каждый полис мог позволить себе расходы на оплату постоянного архитектора[834]. Обычно обращают внимание на сообщение Страбона о том, что в Кизике было три городских архитектора[835]. Но это сообщение нужно корректировать другим известием того же автора: рассказывая о Родосе, Страбон особо подчеркивает заботы Родоса, Массилии и Кизика о государственной архитектурной службе[836]. Следовательно три штатных архитектора в Кизике представляют собою редкое и исключительное для греческих полисов явление.
Весьма интересны данные из Дельф, где на протяжении около 100 лет архитектурную службу несли последовательно три поколения одной семьи[837]. Этот факт свидетельствует, что в обычных условиях даже такой богатый полис материковой Греции, как Дельфы, содержал одного постоянного архитектора.
Конечно, когда необходимо было срочное строительство, полисы нанимали несколько архитекторов. Например, при возведении афинских, пирейских и Длинных стен в 307/6 г. помимо главного архитектора, избранного народным голосованием, за работой наблюдало несколько архитекторов, точное число которых осталось неизвестным.
Мелкие полисы по мере надобности приглашали архитекторов из дружественных крупных государств[838]. О такой практике свидетельствует текст с острова Самофракия[839]. В надписи говорится о том, что гражданин Кизика архитектор Микис, сын Мнесистрата, был послан демосом Кизика по просьбе демоса города Самофраки, приславшего по этому поводу посольство. Следует заметить, что все это происходило в конце II в. до н. э., когда Рим установил свое владычество над Грецией и полисы были лишены необходимости самостоятельно заботиться о своих средствах обороны. Возможно, что такая ситуация позволила властям Кизика сравнительно безболезненно откомандировать на Самофракию своего архитектора[840]. Существовала ли подобная практика в полисах материковой Греции, из-за отсутствия источников сказать пока нельзя.
Весьма неопределенным остается вопрос о сроках службы архитектора в одном полисе. По-видимому, это зависело в первую очередь от объема и характера предстоящих архитектурных работ. Вероятно, когда зодчего приглашали для возведения одного крупного объекта, то в избиравшем архитектора народном собрании уже назывались предварительные сроки окончания всей стройки. Известно, что в подрядных договорах соблюдение сроков сдачи было важным условием.
Иное дело, когда архитектора нанимали для проведения текущих ремонтно-строительных работ. Как показывают делосские тексты, в подобных случаях время занятости архитектора исчислялось иногда целым годом, иногда только месяцами и днями. Например, в счетах 281 г. записана выдача жалованья архитектору Симу за 17 дней в месяце Ленэе[841], архитектору Сатиру за 10 месяцев и 13 дней. Видимо, в сравнительно редких случаях архитектор работал всю жизнь в одном полисе. Пока что имеются данные только о дельфийских зодчих Агафоне и его сыне Агасикрате[842].
Можно полагать, что специфические условия архитектурной деятельности в большом святилище весьма способствовали длительному сроку службы храмовых архитекторов. Зодчий Аполлоний, например, работал на Делосе около десяти лет, в 190—180 гг. Вероятно, храмовые магистраты стремились нанимать архитекторов на длительный срок. За долгое время такой зодчий мог досконально изучить все сакральные сооружения, степень их ежегодного износа, последовательность необходимого ремонта, а также тщательно и со знанием дела поддерживать архитектурный декор всего религиозного центра[843].
Однако присущая строительным кадрам мобильность обусловливала сравнительно частые перемещения архитекторов. Видимо, аккордный характер работы зодчих отразился на их взаимоотношениях с эллинистическими республиками Греции. Среди множества принятых тогда полисами почетных декретов, прославлявших магистратов, дипломатов, правоведов, врачей и других работников умственного труда, нигде не говорится о заслугах архитекторов. Исключение составляет упомянутый декрет амфиктионов около 230 г., восхваляющих заслуги дельфийского храмового зодчего Агафона, уже давно умершего. Что касается его внука Дамона, то ему давалось право продикии и асфалии на том лишь основании, что эти права были даны его брату, архитектору Агафоклу[844]. Но ни Агафоклу, ни Дамону не воздается при этом никаких похвал.
Прямых свидетельств, которые могли бы объяснить отмеченное явление, пока что нет, поэтому приходится ограничиться лишь предположениями. Возможно, что сложные материальные расчеты в процессе строительных или ремонтных работ иногда сказывались на отношении полисных властей к архитектору. Просчет зодчего-проектировщика мог быть частым явлением, причем не из-за неумения автора проекта. Прежде всего стоимость проекта могла сильно меняться ввиду изменения цен на сырье и на рабочую силу. Это вело к конфликтной ситуации: зодчий, заботясь о качестве сооружения, требовал выдачи средств сверх утвержденной первоначально сметы, финансовое же ведомство полиса не могло изыскать деньги на дополнительное финансирование стройки[845]. Между тем при сдаче архитекторам построенного объекта всякие недоделки или отклонения от принятого полисом проекта могли быть поводом к очень серьезным санкциям государственных властей по отношению к зодчему. Даже если дело не доходило до суда, как это было предусмотрено в Афинах[846], разногласия между заказчиками и зодчим могли отразиться на авторитете и славе
