их заподлицо с рейками, пришить к ним гвоздями.
И сделать деревянные лестницы для всхода на полки.
Сделать также лари для парусов и белых покрышек числом сто тридцать четыре по представленному образцу и поместить их у каждого столба и по одному ларю против промежутков между ними. И сделать их открывающимися — те лари, которые будут стоять у стен, открывающимися с передней своей стороны, а стоящие у столбов — открывающимися с боков, — чтобы, проходя, можно было видеть все снасти и как они содержатся в арсенале.
А чтобы в арсенале было прохладно, при кладке стен арсенала оставлять между швами кирпичей (камней?) промежутки, как то укажет архитектор.
Подрядившиеся должны все это исполнять согласно программе, размерам и модели (проекту?), которую утвердит архитектор, и сдать каждую из работ в сроки, установленные при подряде.
Инструкция о порядке постройки Арсенала позволяет судить о степени рафинированности архитектурной мысли Греции в годы, непосредственно предшествовавшие эллинистической эпохе, — Арсенал датируется ок. 330 г.
Строительные проспекты последующих столетий из других полисов весьма сходны с арсенальским — естественное следствие того, что эллинистические зодчие сохраняли и развивали научные традиции своих великих предшественников. Поэтому и Витрувий, пользуясь их трудами, смог так обстоятельно составить общее руководство по архитектуре.
Написанная архитектором строительная программа была главным документом, определявшим последующую работу всех, кто занят на стройке.
Строительные работы велись по системе подрядов, широко распространенной в древней Греции. Организация подрядов находилась в руках строительных комиссий. Но архитектор, если он и входил официально в состав комиссии, затрачивал много труда на подготовку подрядной документации. Именно архитектор расчленял весь процесс строительства на отдельные операции, которые можно было поручать различным, работавшим независимо друг от друга подрядчикам. Для этого зодчий выписывал из строительной программы соответствующий раздел, дополняя его необходимыми цифрами, сведениями о способах кладки, об инструментах, о материалах и сырье. В иных случаях зодчий также изготавливал модель, по которой выполняли детали сооружения. Вероятно, он представлял и необходимые чертежи.
РИС. 7. Колонны Парфенона. Архитекторы Иктин и Калликрат. 447—432 гг. до н. э.
После того как архитектор завершал подготовку рабочей документации, администрация стройки сдавала на торгах подряды на все части строительства. Между строительной комиссией и взявшим подряд лицом заключался договор — ή συγγραφή, в котором фиксировались условия сдаваемого строительного заказа, сроки его выполнения и — часто — — санкции, применяемые к той из сторон договора, которая нарушит соглашение. Следует заметить, что выполнение работы κατά τά; συγγραφάς было четким условием, так как именно это обеспечивало успешное возведение всего сооружения.
Тексты строительных договоров, заключенных на выполнение крупных работ на важных объектах, также высекали на каменных плитах и выставляли на публичное обозрение. Так, в постановлении афинского народа о постройке стен города, Пирея и Длинных стен в 307/6 г. содержится указание секретарю притании написать на стеле само постановление и те договоры о подрядных работах, которые принесут архитекторы[774]. Видимо в эти годы в Афинах архитекторы решали вопрос о том, какие договоры публиковать на камне, а какие оставлять лишь в рукописях: ведь стоимость иного мелкого подряда могла равняться стоимости работы резчика надписи. Оплата вырезки текста договора на Делосе в III в. иногда шла не за счет полиса — там в одном договоре записано, что подрядчик сам пишет текст соглашения на стеле и ставит ее по указанию архитектора. Каменные копии строительных договоров эллинистического времени дошли из многих полисов. Особенно ценны пространные тексты из Оропа (договор о ремонте бассейна и источника в святилище Амфиарая около 333—322 гг.), из Лебадеи в Беотии (174—164 гг.), а также делосские документы. Тексты обнаруживают большое формальное сходство[775], что указывает на тщательно разработанные нормы права, касающегося сделок о строительстве[776]. Во всех этих документах подробно изложена работа, которую должен выполнить подрядчик, правила ее выполнения и оговариваются материальные условия: приводится имя взявшего подряд, имя одного или нескольких поручителей[777], сумма всего подряда и сумма задатка, полученного подрядчиком[778].
Но независимо от того, велось ли новое строительство или заключался договор о ремонтных работах, архитектор принимал непосредственное участие в проводимых строительных операциях.
Некоторое представление о совместном труде архитектора с подрядчиками дает строительный договор из Лебадеи[779], где в 174—164 гг. беотархи и храмостроители возводили храм Зевсу на средства, подаренные Антиохом IV Эпифаном. В этом тексте, касающемся обработки и кладки плит наружной террасы вокруг храма Зевса, особо подчеркнут контроль храмостроителей и архитектора за качеством работы. Например, архитектор лично наблюдает за тем, как подрядчик, натянув нить, намечает резцом линии швов на поверхности уложенных в ряд плит. Гораздо более мелкие операции доверяли помощнику.. Ему подрядчик показывал швы всех плит и постели их, а также укладку каждой плиты, отсутствие пустот и многие другие детали стеностроительного дела.
Для лебадейской надписи характерно то, что здесь магистраты-храмостроители, ναοποιοί, принимали очень большое участие в непосредственном контроле за качеством работы. По-видимому, часть работ принимал архитектор, а часть — магистраты. Например, подрядчик обязан заранее заявить храмостроителям о том, что он будет заделывать штыри и некоторые другие детали и производить заливку оловом. Все эти операции подрядчик должен исполнять сам в присутствии храмостроителей. А если он что-либо заделает один, то, все подняв, сделает все заново с самого начала при храмостроителях и будет оштрафован на ту сумму, которая затрачена по его вине. Есть здесь и параграф об отстранении от работы плохого мастера; если же подрядчик не удалит такого работника, то будет оштрафован вместе с ним.
Ясно видно, что во II в. беотийские храмостроители и их архитектор стремились заранее оградить себя от недобросовестности подрядчика, от которого они ожидали разных злонамеренных ухищрений[780]. Видимо, случаи обмана со стороны строительных подрядчиков были не в диковинку, что и повлияло на формулировки соглашения администрации стройки и лица, взявшего подряд.
Детально составленные сюнграфэ позволяют обратить внимание еще на одну сторону деятельности эллинистического зодчего: помимо разрешения обычных теоретических и практических вопросов, касающихся крупного проекта, архитектор в то же время должен был вести напряженную работу с большим контингентом работавших по договорам людей. Это была сложная задача, требовавшая юридических знаний и выдающихся организаторских способностей. Ведь множество работников, упоминаемых в известных ныне строительных надписях[781], составляло весьма разнохарактерный массив, который нужно было умело направить на достижение главной задачи.
Конечно, на небольших стройках психологическое напряжение архитекторов было не столь велико. Здесь сам зодчий мог
