Одна из могил зияла пустотой.
Если бы я мог двигаться, я бы пустился наутек.
Если бы я мог тронуться с места, меня было бы не поймать.
Если бы я мог. Но я стоял неподвижно и раскрыв рот смотрел, как сэр Дэвид, опустившись на колени, вглядывался в темноту.
– Здесь ничего нет, – проворчал он. Отряхиваясь, он поднялся и огляделся вокруг.
Я знал, что он искал. Я даже увидел это раньше его, но я крепко зажмурился, чтобы не считать себя обязанным сказать ему, что я видел. Но это не помогло. Уверенными шагами он приблизился к гробу, а я бросился за ним, хотя всей душой желал оставаться подальше от полуоткрытого деревянного ящика.
Когда он остановился на полпути, я подумал, что мои молитвы были услышаны, но он только протянул мне свой нож со словами:
– Этот безумец, о котором мы говорили, может быть сейчас где-то здесь, так что прикрывай меня с тыла.
У меня зуб на зуб не попадал, поэтому я не смог ответить.
Сэр Дэвид подошел к гробу, и в это время лунный свет проник между стволов деревьев, словно для того, чтобы осветить содержимое деревянного ящика. Я услышал скрип дерева, когда сэр Дэвид окончательно сдвинул крышку. До меня донесся запах тления. Я изо всех сил уставился на деревья, у меня от напряжения заболели глазные яблоки, и все время боялся, как бы меня не вырвало со страху.
Сэр Дэвид молчал так долго, что я наконец взглянул на него. Он стоял, глядя в гроб, будто никогда в жизни не видел разлагающихся тел. А уж он-то видел повешенных на каждом перепутье.
Набравшись храбрости, я окликнул его:
– Сэр Дэвид, скоро мы кончим?
Он не отвечал, и я подкрался поближе.
– Сэр Дэвид?
Он опять не ответил, и я посмотрел ему прямо в лицо.
– Сэр Дэвид?
В этот момент луна поднялась над деревьями и осветила то, что было в ящике: загнивающую черную шкуру, покрывающую труп; длинную морду с собачьим оскалом, четыре когтистые лапы. И рядом такое же животное поменьше.
Я уронил нож, оставил сэра Дэвида и стрелой помчался к замку, где приткнулся у поднятого моста, пока подошедший сэр Дэвид не пришел мне на помощь.
17
Кто-то крался по ее спальне. Кто-то, замышлявший худое против нее. Элисон пыталась открыть глаза, но могла только слышать шорох скользивших по полу шагов. Она пыталась шевельнуться, закричать, но кошмар не отпускал ее. Где-то совсем близко что-то скрипнуло, как будто лезвие задело точильный камень.
Эта тварь поднялась из могилы. Элисон хотела пойти туда на рассвете и снова засыпать ее землей, но было уже поздно. Волчица, которую она своими руками положила в гроб, подкрадывалась теперь к ней, оживленная освященной землей, в которую Элисон ее зарыла. Ей был нужен Дэвид, но он покинул ее. Ей был нужен сэр Уолтер, но его жестоко изувечили. Она осталась одна, слабая, беспомощная, и эта тварь кинулась на нее, чтобы вцепиться ей в горло.
Она с криком поднялась, ударила по нападавшей… и злополучный котенок слетел с постели на пол с негодующим визгом.
– О нет! – Элисон соскочила с постели и, подобрав котенка, прижала его к себе. – Я тебя ушибла?
Котенок запустил в нее свои острые коготки и прицепился к ней. Элисон ласкала его, нежно приговаривая, котенок успокоился и замурлыкал.
Элисон хотелось смеяться и плакать. Ей хотелось, чтобы все было как прежде, когда она была хозяйкой своей судьбы. Впервые в жизни она хотела избежать последствий своих поступков. Теперь задним числом можно было сказать, что это было глупо. Но даже теперь она не видела другого пути. Она должна была помочь подруге, она должна была нанять сэра Дэвида, она должна была пустить его к себе в постель… Она вздохнула. Нет, этого последнего она не должна была делать, но она была твердо уверена, что в старости, вспоминая его вторжение в свою жизнь, она будет считать это счастливейшим событием, когда-либо с ней случившимся.
Снова раздался какой-то скрип.
Элисон замерла. Потом, подняв голову, она осмотрелась вокруг.
Дэвид сидел за столом, на котором горела свеча, и что-то писал. Теперь она понимала, что это был за звук: скрип пера по пергаменту. Но что он там делает? И почему не обращает на нее внимания?
– Дэвид?
Подняв голову, он с грустью посмотрел на нее.
– Элисон.
Так смотрел на нее отец, когда заставлял ее осознать свои недостатки. Но в поведении Дэвида было заметно искреннее разочарование. Она залезла обратно в постель, крепко держа котенка, как будто он был ее единственным преданным другом.
– Что ты пишешь? – спросила она.
– Я составляю брачный контракт. – Он смахнул пером приставшую к рукаву грязь. – Сколько раз я должен мыться, чтобы ты согласилась подписать его?
Элисон не знала, что ответить. Она не знала, что и подумать.
– Я… я никогда не считала, что такие положения следует включать в столь важный документ.
– Ничего подобного в нем больше и не будет.
С серьезным видом он продолжал:
– Я бы сказал, одного раза в год было бы достаточно. Но тебя это, конечно, не устроит.
– Нет…
– Два раза в год.
Почему они вдруг заговорили о мытье?
– Раз в месяц? – предложила она.
Он подчистил пергамент ножом.
– Договорились.
Наступило молчание. Это было такого рода молчание, нарушить которое не представлялось возможным. Он целиком сосредоточился на своем занятии, она – на котенке.
Котенок играл поверх одеяла. Когда Элисон шевельнула ногой, он подскочил. Элисон снова пошевелилась. Котенок заурчал и прыгнул. Элисон не удержалась от смеха. Она виновато взглянула на Давида. Он наблюдал за проделками котенка с улыбкой. Она облегченно вздохнула. Если он мог улыбаться, глядя на котенка, она может заговорить с ним, не боясь последствий, хотя он ничем ей не угрожал. Элисон не понимала, что ее беспокоит. Не сводя с него глаз, она озабоченно сказала:
– Тебе придется вымыться раньше, чем я думала. Ты весь в грязи.
Он взглянул на свои черные ногти.
– Я выходил.
– Ночью? Где ты…
И тут ее осенило. Элисон поняла, почему у него такой мрачный вид. Она знала, где он был.
– Я отдавал последний долг умершим.
Она содрогнулась от его холодного голоса и равнодушного взгляда.
– Ты ее видел?
– Я ее снова зарыл.
На смену ужасу пришло внезапное облегчение.
– А гроб был…
Дэвид вопросительно приподнял бровь.
– Открыт?
– Эдгар испугался до потери сознания.
Она не могла представить себе такое в кошмарном сне, но теперь это был кошмар наяву.
