помещения, множеству выходов и громадному стечению народа, является положительно невозможным; репутация этого заведения весьма дурная, но вполне заслуженная».
Этим обстоятельством воспользовались революционеры-террористы. В подземельях «Ада» революционер Николай Ишутин и его сообщники разрабатывали план покушения на императора Александра II. 4 апреля 1866 года Дмитрий Каракозов, двоюродный брат Ишутина, стрелял в царя. Покушение «адовцев» оказалось неудачным, Каракозова повесили, а Ишутина приговорили к пожизненной каторге, где он вскоре сошел с ума.
Только тогда, полицейские взялись за скандальный притон. «Адские» подземелья зачистили и устроили склады. Разгульный трактир «Крым» «облагородили», превратив в обычное заведение средней руки. Но дух места остался прежним. Продажная любовь не исчезла, а перекочевала в соседние бордели и «меблирашки», которые процветали в близлежащих переулках. Таким образом, в каждом местном доме находилось хотя бы одно «веселое» заведение.
«Драчевская любовь»
До наших дней сохранилось несколько домов, в которых располагались дома терпимости. Например, дом «с беременными кариатидами», расположенный по адресу Большой Головин переулок, 22 (бывший Соболев пер.), в котором работало восемнадцать жриц любви. До революции в этом доме, построенном в 1875 году, располагался самый престижный и роскошный публичный дом Драчёвки, прозванный «Рудневка». Согласно городской молве, необычная форма скульптур преследовала две цели: во-первых, служить заметной рекламной вывеской, приглашающей посетителей в заведение, а во-вторых, предостерегать работавших там жриц любви от ее возможных последствий.
«Беременные кариатиды»
Назначение дома ярко выявляется при знакомстве с внутренней планировкой. Полуподвальный этаж отводился под кухню и служебные помещения, на первом этаже располагался нарядный общий зал. Интимные функции дома сосредоточивались на втором и третьем этажах, разбитых на множество мелких комнатушек. Особым спросом у кутил пользовался невиданный экзотический зал, оформленный в турецком стиле. Он был самым изысканным и посещался строго по предварительной записи. Со слов одного из посетителей, все стены этого зала, пол и потолок были обиты дорогими коврами, по стенам развешены венецианские зеркала, у стен стояли мягкие кушетки, а в центре – огромная роскошная кровать, над которой висела щегольская люстра. Очень любили турецкую комнату с шикарными подушками и коврами разгульные купцы. Платили за визит недешево – пятнадцать рублей серебром. И никогда не жалели! Кстати, в советские времена в этом доме находился НИИ СпецТехники МВД СССР. По словам очевидцев, партсобрания проходили в главном зале, украшенном фривольными дамочками и лукавыми лепными ангелочками.
Веселое заведение
Атмосфера, царившая в этом злачном месте, красноречиво описана в рассказе А. П. Чехова «Припадок». Писатель снимал жильё в районе Драчевки и ему постоянно приходилось менять квартиры из-за шума и неприличного поведения завсегдатаев местных кабаков и домов терпимости. Сохранилось его письмо владельцу издания «Новое время» Алексею Суворину с жалобой на отсутствие публикаций о проблемах района: «…отчего у Вас в газете ничего не пишут о проституции? Ведь она страшное зло. Наш Соболев переулок – это рабовладельческий рынок».
Свидетелем развратного прошлого Соболева переулка является и доходный дом № 13а, построенный в 1899–1900 годах. Сразу после постройки он стал игорным. Само собой, что для игроков были предусмотрены укромные кабинеты отдохновения и развлечения. На каждом этаже располагались длинные коридоры с небольшими комнатами для приходящих гостей.
Нелегкий выбор
Одним из самых роскошных злачных заведений старой Москвы был дом терпимости «Мерц» в Пильниковом (ныне – Печатниковом) переулке. Высоко котировался и публичный дом «Нимфа», который располагался на Цветном бульваре, 25, стр. 5. Одним из лучших домов терпимости в Москве был публичный дом мадам Эмилии Хатунцевой, расположенный на Петровском бульваре, 15. Его очень любили посещать престарелые любители клубнички. Там практиковали порку клиента розгами, чтобы прилившая кровь помогла преодолеть старческую немощь. А когда это случалось, старики чувствовали себя моложаво, и девочки приходили от них в полный восторг! Удовольствие в «веселом доме» мадам Эмилии стоило дорого – в Москве это был единственный бордель, где практиковались «садистические акты». Однако просуществовало это элитное заведение не долго и было закрыто за разврат.
Продажная любовь
Журналист Михаил Кузнецов в «Историко-статистическом очерке проституции в Москве» рассказал об одном дряхлеющем любителе острых ощущений, который частенько посещал «веселый» дом мадам Эмилии: «…он являлся в дом терпимости, раздевался донага, ложился на постель в спальне какой-либо девушки, где две проститутки, одетые в одних только рубашках, каждая с огромным пучком розог в руках, становились с обеих сторон кровати и немилосердно секли старика по его nates, до тех пор, пока у него не происходила эрекция. Старик всегда кричал и плакал, но, по совершении акта, уплачивал проституткам по 25 рублей каждой».
Кокетливые лоретки
К концу XIX века одним из самых дорогих борделей Москвы располагался в гостинице «Англия», расположенной на углу Столешникова переулка и Петровки. Здесь жили девицы легкого поведения, в том числе и Ванда Шарлотта Альтенроз. Эта кокотка, приехавшая из Австро-Венгрии, занимала роскошный номер и была знакома всей кутящей Москве. Именно у нее в номере ночью скоропостижно умер знаменитый полководец, любимцем армии, Михаил Дмитриевич Скобелев, которого называли «белым генералом» за то, что он всегда отправлялся в бой в белом мундире и на белой лошади, веря, что в белой одежде он никогда не будет убит.
Внезапная смерть на 39 году жизни знаменитого полководца связана с таинственными обстоятельствами. По одной из версий, он пал жертвой германской ненависти. По другой – М. Скобелев отравился бокалом вина, присланным ему из соседнего номера какой-то подгулявшей компанией, поднявшей тост за здоровье «белого генерала». Была версия о причастности к его смерти «священной дружины» и самого императора Александра III, который, как считали, опасался невероятной популярности генерала. Кстати, подозрение о причастности Ванды к смерти Скобелева полиция отвергла, однако за ней прочно укрепилось прозвище «могила Скобелева».
«Белый генерал» М. Д. Скобелев также посещал элитные бордели
Но вернемся к злачной Драчевке, где, по словам Гиляровского, «жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их „коты“, скрывавшиеся от полиции. По ночам „коты“ выходили на Цветной бульвар и на Самотеку, где их „марухи“ замарьяживали пьяных», устраивали драки, раздевали до нитки несчастных обывателей и сбрасывали их трупы в коллектор Неглинки. В одном из таких домов дядя Гиляй и сам едва не стал жертвой тогдашних клофелинщиков. Спасло его то, что в кармане оказался верный кастет.
На другом конце бульвара,
