Василий продолжил рассказ. Собеседник слушал внимательно, выражая сочувствие время от времени.
— К тому моменту, когда старик помер, Ия, к счастью, уже перестала видеть во мне своего отца. И охотно признавала его в Тарасе. Поэтому расставание с девочкой хоть и было печальным, все же не ранило ее. При содействии губернатора Григорьев стал ее опекуном. Жизнь госпожи Юлии также сложилась благополучно. Андрею Михайловичу пошла на пользу губернаторская служба. Да, и двое детей отнимают достаточно времени, чтобы его не оставалось на сомнения и подозрения, — закончил он.
Маркиз Романцо улыбнулся, подтверждая это: у него самого на попечении было четверо детей.
— Два мальчика и две девочки. Трое родных и племянница — старшая из девочек. Славные создания. Но такие шумные!
К этому времени и вторые кружки опустели. Народу в кабаке осталось совсем немного.
— Темнеет уже, — заметил Василий.
— Вот как? Ну, и пусть. Отправлюсь в путь завтра на рассвете. Думаю, еще одну ночь дело мое потерпит.
Маркиз вздохнул. Из-за выпитого вина и немного в качестве ответной откровенности ему хотелось рассказать о своем деле. Оно томило его, грызло изнутри подобно червю. Но решимости открыться знакомому незнакомцу мужчине все еще не доставало.
— Эй, хозяин! — окликнул он. — Еще вина!
— Не слишком ли много? Вам завтра в путь.
— И вам, мой друг.
— Да, но я не выезжаю с рассветом. Или вы отложите ваше дело еще немного?
Собеседник внезапно погрустнел.
— Боюсь, настолько его отложить нельзя…
* * *
Утром следующего дня Василий позавтракал в кабаке. Любезный хозяин сообщил, что давешний знакомый молодого господина отбыл с рассветом, как и сообщал накануне.
— Признаться, я думал, он дождется вас.
— В этом не было никакой нужды, — отозвался Василий.
Хозяин замер в ожидании продолжения, но его не последовало.
Через полчаса Василий взобрался в седло взятой на прокат в кабаке лошади и выдвинулся в путь.
Прежде чем покинуть город, молодой человек нашел банкира и передал ему на хранение деньги. Путешествовать с монетами было не столько затруднительно, сколько опасно. Без своей же сумки Василий внешне ничем не отличался от какого-нибудь гонца, посланного с пустяковым сообщением. Собственно, именно таким посланцем он и являлся.
Проведя весь день в седле, Василий к сумеркам почти добрался до ближайшей от имения князя Олега деревни. Остановив лошадь, молодой человек некоторое время наблюдал за гаснущими в поселение огоньками. Размышлял, насколько хорошо помнят жители этих мест Василия Лаврентьевича и какова вероятность, что сына кузнеца вновь примут за дворянина.
Вновь становится тем, кем он пытался перестать быть на протяжении долгих лет, Василию совсем не хотелось. Да и тратиться на комнату на постоялом дворе не имело смысла. Тем более что небо было чистым, и ночь обещала быть сухой и теплой.
Спешившись, молодой человек сошел с дороги, привязал лошадь к веткам ближайшего куста, постелил на землю плащ. Устроившись таким образом, Василий поужинал остатками хлеба и овощей с обеда. Вскоре усталость взяла свое, и сын кузнеца крепко уснул.
Проснулся Василий от потока теплого воздуха, коснувшегося его лица. Вскочил, протер заспанные глаза. Оглядевшись вокруг, молодой человек не увидел никого, кроме своей лошади. Животное за ночь объело траву везде, где могло дотянуться. И теперь, очевидно, требовало продолжения трапезы.
— Сейчас, сейчас, — пообещал Василий, погладив лошадь по влажному носу.
Перевязав лошадь к другой стороне куста, молодой человек отправился к запримеченной еще накануне речке. Умылся, пригладил помятые волосы и бороду. Хотелось пить, но взять в рот воду Василий не решился. А вот лошадь охотно попила из реки.
Вернувшись к вещам, сваленным рядом с местом ночевки, Василий вздохнул. Время было раннее. Князь Олег, должно быть, еще крепко спал, поэтому ехать сейчас в имении не имело смысла. Показываться в деревни молодому человеку по-прежнему не хотелось. Однако делать было нечего: кроме питья недурно было бы найти где-нибудь и еды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Собрав плащ, Василий запрыгнул в седло и направился в сторону поселения.
— Только бы не признали, только бы не донесли… — шептал он.
К счастью, никто не обратил внимания на одинокого всадника. Дорога через деревню шла большая: к путникам местные жители успели привыкнуть. Да и трактирщик не слишком тщательно вглядывался в лицо посетителя, когда тот заказывал скромный завтрак.
Оставшись не узнанным, около одиннадцати часов утра Василий вышел из трактира, оседлал кобылу и двинулся в сторону княжеского имения. Дорога туда вела одна, трактирщик подробно описал, как проехать, так что заблудиться он ничуть не боялся.
На подъезде к усадьбе, там, где дикий лес переходил в ухоженный парк, Василию повстречался мальчик лет семи. Он гордо восседал на невысокой лошадке, важно поглядывая по сторонам. Маленькая ручка в дорогой, как и весь его простой с виду наряд, перчатке сжимала поводья второй лошади, очевидно, принадлежащей взрослому мужчине.
— Доброе утро, — поздоровался мальчик.
— И вам всего наилучшего, юный господин, — ответил Василий.
Он собрался уже проехать мимо, как мальчик вновь заговорил:
— Вы везете послание князю Олегу?
Василий обернулся, едва скрывая удивление. Но потом припомнил, что одет просто, вещей при себе не имеет и принять его за кого-то иного, кроме гонца, очень сложно.
— Именно так, юный господин.
— В таком случае, поспешите. Его светлость вскоре вряд ли сможет вас принять…
— Что ты такое болтаешь? — вдруг раздалось басовитое ворчание из ближайших кустов возле дороги.
Пару секунд спустя на дорогу вышел широкоплечий мужик. Одет он был совсем незатейливо. Из чего напрашивался вывод, что это всего лишь охранник дворянского отпрыска, который, судя по запаху, в остальное время занят работой в конюшне.
— Ничего, Федор, — тем временем ответил мальчик. — Просто говорю этому господину, чтобы он поторопился доставить письмо князю.
— А-а-а… — прохрипел конюх. — Это верно. После случившегося… А впрочем, не станем об этом болтать. Домой нам надобно, господин. Волноваться о вас будут, если новость нас опередит.
— И то верно, — кивнул мальчик.
Передав поводья конюху, который без труда взобрался в седло, мальчик поклонился Василию, и путники скрылись за поворотом дороги.
Этот короткий разговор вынудил сына кузнеца задуматься над происходящим. Впрочем, думать можно было и на ходу. Так что Василий воспользовался советом: пустил лошадь галопом, и уже через пару минут очутился перед главным крыльцом усадьбы. Где его без церемоний остановил полицейский.
— Кто такой? Зачем приехал?
Василий выдохнул, пытаясь выиграть время для ответа. Неприятности ему сейчас были совсем ни к чему, поэтому следовало быть очень осторожным в своих словах.
Припомнить, чем он мог заинтересовать местных стражей порядка, молодой человек не смог, поэтому счел разумным ответить честно:
— Меня зовут Василий Вениаминович. Я прибыл из колоний несколько дней назад. У меня письмо для князя Олега от его сестры — Юлии Леонидовны.
— Вот как? Можно взглянуть? На ваши документы и на письмо, — полицейский протянул руку вверх.
Василий передал ему документы. Они оказались в полном порядке. Скрывать письмо не было причин. Госпожа Юлия не могла написать брату дурного, поэтому Василий без колебаний отдал и конверт, который тут же был вскрыт.
— В самом деле… Просто письмо… Я передам сам. Что-нибудь еще?
— Я должен также передать поклон от нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Его я также передам сам.
Полицейский сообщил, что Василий Вениаминович может ехать.
— Сообщите мне только название постоялого двора, в котором вы остановились.
— Но я нигде не останавливался. Я хотел бы сегодня уехать…
— Нет-нет. Это никак невозможно. Прежде вас допросит следователь…
— Следователь? — удивился Василий. — Разве меня в чем-то подозревают?
