Вот тут-то и подфартило Чандрагупте. Большие яваны в Вавилоне между собой власть и влияние делят, и им катастрофически не до Индии, яваны помельче, в том числе и оставленные в Индии сатрапы, туда же рванули, дабы своё в том дележе урвать, а здесь индусы спят и видят, как бы скинуть яванов и зажить наконец-то свободными. Ну как тут не возглавить столь благородную национально-освободительную борьбу? Яванов – долой, а предателей, коллаборационистов проклятых, прихвостней этих яванских – к ногтю. По некоторым данным убийство того же Пора без интриг Чандрагупты не обошлось. А ну-ка, кто тут смеет гнусно клеветать, обвиняя в недавних попытках самому заделаться яванским прихвостнем и коллаборационистом, благородного борца за свободу Индии от яванского ига Чандрагупту Маурья?! Секир-башка негодяю! А ну-ка, кто тут слушал его клевету и не убил негодяя на месте?! Нет таких? Точно нет?! Не сметь тут никому слушать гнусных клеветников и вражьих наймиров! Смерть яванам и предателям!
В общем, ловко оседлав урря-патриотическую волну, раздув истерию возмездия предателям и расправившись под шумок со всеми возможными соперниками, Чандрагупта подмял под себя всех раджей бассейна Инда. А как тут ему не подчинишься, когда иначе тут же виновным в пособничестве яванам окажешься? Кто же при яванах в пособничестве им замаран не был? Тут кого угодно за шкирку возьми и не ошибёшься – как есть бывший пособник проклятых яванских захватчиков. А пока Чандрагупта на западе Индии твёрдый и правильный урря-патриотический порядок во главе с собой любимым – ага, весь в белом – наводил, как раз и у Нандов очередная смута между наследничками подоспела. А ну-ка, кто у нас против объединения всей Индии, дабы не был ей страшен и новый шах-ин-шах яванов? Что значит, нету у них нового? И что теперь, будем дожидаться, когда появится? А с Ганга как не бвло помощи, так и не будет? Кому тут мало прежнего яванского ига?!
В результате за священной национально-освободительной борьбой последовала не менее священная объединительная, то бишь вторжение Чандрагупты в империю Нанда – ага, попытка номер два. На сей раз удачная, он ведь все прежние ошибки учёл и больше их не повторял. Индийский официоз любит живописать эпические битвы с немыслимым числом жертв, так что не будем доверяться чересчур большим и подозрительно круглым цифирям. Уже то, что отвалилась от бывшей империи Нандов, ставшей теперь империей Маурьев, только узкая прибрежная полоса Калинги, указывает на не столь уж и тяжёлую гражданскую войну. Пока диадохи грызлись меж собой, Чандрагупта присоединил к себе долину Инда уже официально, а когда Селевк Никатор явился с разборкой, то поздняк уже было метаться. Ещё и восток Ирана уступил Чандрагупте в обмен на пятьсот слонов.
![]()
Во внутренней политике первый из Маурьев восстановил прежний индуистский варновый порядок. Ну, опустил ли при этом обратно в низшие варны всех тех, кого Нанды из них возвысить успели, история умалчивает. Кого-то – наверняка, дабы прочие не смели вякать, а ценили оказанное им снисхождение, массово же – едва ли. Скорее всего, просто на будущее крантик перекрыл – кто успел, тот успел, а кто не успел, тот опоздал. А ты не опаздывай, ты успевай, а раз не успел – значит, карма у тебя такая. Улучшай свою карму, как учат мудрые брахманы, и вот тогда – глядишь, в следующей жизни и в лучшей варне родишься. Ага, удобную религию придумали индусы. Буддистов с джайнистами – ну, всех не прижал, умеренных вернул к прежнему донандовскому конструктивному состоянию, а вот упоротым, отвергавшим индуизм и варны, пришлось туго. Многие ведь из них крепко насолить брахманам при Нандах успели, и при Чандрагупте, когда саетская власть им уже не благоволила, не могла не наступить реакция с суровой расплатой за прежние обиды, в том числе и летальной для особо отличившихся. А тем, кто отделался легче, тоже мёдом в Магадхе больше намазано не было, так что многие такие буддисты расползлись и из неё, и вообще из бывшей империи Нанда в места, где к ним дышали несколько ровнее. Прежде всего, конечно, по всей остальной Индии, но когда индуистская реакция затронула уже и вновь присоединённые к империи индийские земли, некоторым из них пришлось уходить и оттуда. С этим, например, Юлька связывает проникновение буддизма – в чистом виде, а не индуистского – в Бактрию и Согдиану, из которых он и расползся впоследствии по всей Центральной Азии. Но умеренных, у которых эти ихние учения шли не вместо индуизма, а поверх него, никто особо не прессовал. Джайнизмом в такой умеренной редакции ближе к концу жизни увлёкся и сам основатель династии Маурьев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В хозяйственном отношении Чандрагупта продолжал политику Нандов – у них была хорошо налаженная система, которую менять – только портить. Естественно, что-то было порушено в ходе гражданской войны, что-то пришло в упадок и запустение, и новый правитель сперва восстанавливал всё это в прежнем виде, а затем и развивал дальше так, как это делалось бы и при Нандах. Шло расширение обрабатываемых земель, улучшалась ирригация, упорядочивалось налогообложение и вообще управление. Естественно, всё это производилось с типичным для Востока уклоном в сверхцентрализацию. Официоз велит считать Чандрагупту любимым и почитаемым всем социумом империи правителем, но и меры по его охране от возможных заговоров принимались беспрецедентные – несколько дворцов были выстроены и обставлены для того, чтобы никто не знал заранее, который из них будет выбран повелителем для очередного ночлега, а охрану внутренних покоев несла стража из вооружённых баб, учреждённая специально для этого – считалось, что бабы не имеют мужских амбиций, а в силу присущего им конформизма более преданы текущему правителю, чем мужики. Вопрос, конечно, дискуссионный, но тут важнее сам факт – ага, настолько любим и почитаем всеми, что нуждается в особом типе охраны. Паранойя это была или реальная насущная необходимость – вопрос тоже дискуссионный…
Декан завоёвывал Биндусара, сын и наследник Чандрагупты. Правда, не совсем понятно, в каком качестве – то ли уже правя империей самостоятельно, то ли в отцовское правление по его поручению. Результат этой экспансии Биндусары оказался неожиданным для синхальской Тапробаны. Я ведь упоминал уже об очень непростых и неоднозначных отношениях синхалов с тамилами юга Индостана? С одной стороны царьки контачат меж собой и роднятся, с другой – и пираты с обеих сторон через пролив пошаливают, и войны настоящие между царьками время от времени случаются. В целом тамильские Пандья и Чола сильнее синхальчкой Тапробаны, но пока над ними нависали с севера независимые княжества и племена Декана, это вынуждало их держать немалую часть своих сил там, у северных границ. Но второй правитель Маурьев, завоевав Декан, установил с дравидами юга полуострова, включая и тамилов, мир-дружбу-жвачку, и этим вольно или невольно развязал им руки в отношении Цейлона.
Проблемы у Биндусары были в западной части империи, где время от времени бузила Таксила как раз на пути из долины Ганга в долину Инда. А ну как совсем восстанет и отложится, а вслед за ней отвалится и вся западная часть империи, а вместе с ней и вся торговля с Западом? И захватывай её тогда по новой, как пришлось в своё время отцу. Как раз на усмирение очередной таксильской бузы и был направлен под конец его жизни сын и будущий преемник Ашока. Наследником престола считался его старший брат, но о нём успело сложиться мнение как о никудышном правителе, а ведь это же Восток, деспотия, и от личных качеств правителя зависит практически всё в государстве. И когда стало ясно, что Биндусара при смерти, Ашока был тайно и в срочном порядке вызван правительством в столицу для передачи ему власти. Естественно, после смерти Биндусары вышла смута, в ходе которой не только старший брат Ашоки, но и остальные приказали долго жить. Дело для восточной деспотии вполне обычное, смена самовластного правителя – это всегда той или иной тяжести смута. Осуждать его, обвиняя в братоубийствах, как и оправдывать тем или иным образом, было и есть кому и без нас, для нас важны особенности его правления и их трансформация со временем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
