Александра согласилась на предложение Деллия, то ли по наивности, то ли вынашивая собственные далеко идущие планы. Царевна чувствовала заговорщиков за сто шагов, а если их долго не попадалось, устраивала заговор сама. Иосиф Флавий прямо так и пишет: Деллий подбирал своему господину партнеров обоих полов для плотских утех. Получив портреты, Антоний хотел немедленно послать за Мариам, но побоялся гнева Клеопатры. Иосиф Флавий не уточняет, чего тот опасался больше: всеобщего порицания или ревности одной-единственной женщины, которая ни за что не простила бы ему подобную выходку. Смирившись, Антоний вызвал в Рим одного Аристобула. Но тут взбунтовался Ирод. Он не собирался отдавать шестнадцатилетнего юношу похотливому римлянину. Собрав родичей и придворных, царь во всеуслышание обвинил тещу в том, что она за спиной зятя ведет переговоры с Клеопатрой, рассчитывая лишить его власти и передать корону своему сыну, которого давно определили в священники. Интриги Деллия привели к прямо противоположному результату: Аристобул остался в Иудее, вдали от сладострастного Антония и ревнивой Клеопатры. В ответ на обвинения Александра ударилась в слезы и принялась молить о прощении. Царевна отчаянно сожалела о том, что позволила себе лишнее, проявила неуместную самостоятельность, свойственную людям столь высокого происхождения. Впредь она научится владеть собой и будет во всем покорна зятю.
Не успел Аристобул примерить мантию священника, как его мать посадили под домашний арест с круглосуточной охраной. Ирод ни на минуту не прекращал подозревать тещу в предательстве. Александра пришла в ярость. Она не собиралась провести остаток дней «в страхе и унижении». К счастью, царевна знала, к кому обращаться за помощью. Ко двору Клеопатры полетело «слезное письмо, в котором несчастная жаловалась на беззаконное заточение и умоляла вызволить ее как можно скорее». Еврипид был прав, когда утверждал: «Женщины союзницы всегда». Клеопатра придумала блестящий план побега, отправила за Александрой и Аристобулом корабль и согласилась дать им убежище в Египте. Александра то ли по совету царицы, то ли по собственной воле приказала сделать два гроба и спряталась в них вместе с сыном. Слуги вынесли гробы на берег, где их поджидало присланное Клеопатрой судно. К несчастью, один из рабов предал Александру; едва беглецы выбрались за ворота, ухмыляющийся Ирод вышел к ним навстречу из темноты. Царь готов был растерзать тещу, но побоялся разгневать Клеопатру. Вместо этого он громко объявил, что прощает заговорщиков, отложив месть до лучших времен.
Ироду пришлось ждать до тридцать пятого года, чтобы расправиться с тещей и ее семьей. Александра водила дружбу с его врагами, а ее сын — законный претендент на трон — постепенно становился народным любимцем. Царь готов был рычать от ярости, глядя на юного красавца в белых одеждах и золотой тиаре, служившего у алтаря в день праздника Суккот. Восторг толпы при виде Аристобула казался Ироду приговором его собственному правлению. Правитель не мог найти утешения даже в объятиях жены, которая «ненавидела мужа так же сильно, как он ее любил». Натуре Мариам явно не хватало толики распутства, которое Ирод разглядел в Клеопатре: когда супруг пытался ее обнять, она кричала и отбивалась. Царь не решался трогать тещу, которой благоволила Клеопатра, зато убрать любимого шурина было можно и даже нужно. Как-то, не по сезону жаркой осенью, Ирод позвал Аристобула в Иерихон, искупаться в огромном дворцовом бассейне, скрытом в сердце великолепного сада. На закате родственники в сопровождении друзей и слуг погрузились в прохладную воду. Пребывавший в прекрасном настроении Аристобул нырнул и больше не вынырнул. Первосвященника достали из воды мертвым.
Присутствовавших на похоронах обуревали противоречивые чувства. Ирод устроил пышные похороны и оросил гроб слезами. Александра держалась мужественно, но в душе клялась отомстить за сына. Лишь Мариам дала волю гневу. Она проклинала мужа, а заодно его мать-язычницу и сестру-деревенщину. Александра, ни на миг не поверившая в несчастный случай, вновь написала Клеопатре. Смерть Аристобула была страшной и нелепой, и Александра никак не могла согласиться с ее официальной версией. Она собиралась поведать о своих подозрениях Антонию. Клеопатра едва ли не силой заставляла римлянина, только что вернувшегося из Парфии, покарать убийцу. «Нельзя допустить, — повторяла она, — чтобы правитель, получивший царство из твоих рук, творил беззаконие с тем, кто по праву мог носить корону». Антоний прислушался к словам истинной царицы, вступившейся за права истинных царей.
Ирод не зря побаивался Клеопатры. Вскоре ему было приказано явиться в Сирию: Антоний требовал объяснений. Иудейский царь, как все правители, добившиеся власти при помощи интриг и собственной удали, нисколько не благоговел перед сильными. Для этого он был слишком самонадеян. Хотя Ироду советовали держаться скромно, он обставил свое появление с большой помпой, как Клеопатра — прибытие в Фарсал, совершенно не сомневаясь, что римский выскочка, непонятно по какому праву требующий к ответу царей, не устоит перед лестью и подарками восточного владыки. Судя по дальнейшим событиям, Антоний все же не был безвольной игрушкой в руках своей женщины. Прибыв в Сирию с дорогими подарками и сладкими речами на устах, Ирод без труда разбил все до единого аргументы Клеопатры. Антоний заверил царя, что с его стороны «было бы неправильно мешать правителю, получившему власть из его собственных рук, пользоваться этой властью, как он сочтет нужным». То же самое он сказал и Клеопатре, добавив, что ей не следует чересчур увлекаться чужими делами. Ирода Антоний принял как дорогого гостя. Он обедал с ним каждый день и повсюду брал с собой, не обращая внимания на жгучие взоры египтянки. Между двумя мужчинами установились прекрасные отношения. Иудейский царь торжествовал: «похотливое и алчное чудовище» отныне было ему не страшно.
Насчет египтянки Ирод немного поторопился, но пресечь женские интриги у себя дома ему действительно удалось. Злобная сестрица царя сообщила ему, что в его отсутствие Мариам вступила в постыдную связь с ее мужем и вместе с ним строила планы устранения ненавистной золовки и постылого супруга. Яд клеветы легко проник в сердце измученного ревностью и подозрениями человека и немедленно подействовал (Еврипид был прав: «Радость женщины в злословии»). Ирод, не долго думая, приказал казнить шурина. Александру, косвенную виновницу всех своих несчастий, он бросил в темницу. Иудейский царь торговал своей верностью направо и налево и подозревал в этом же остальных. Его нельзя было назвать надежным соратником.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
