на тестировании и интерпретации. Таким образом, они могут быть более субъективными, но при всех этих состояниях очень важно выявить их как можно раньше, чтобы дать больше времени на применение профилактических стратегий.
Одна из причин, по которой болезнь Альцгеймера и связанные с ней деменции так сложно диагностировать, заключается в том, что наш очень сложный мозг умеет компенсировать повреждения, скрывая ранние стадии нейродегенерации. Когда у нас возникает мысль или восприятие, за это понимание или решение отвечает не одна нейронная сеть, а множество отдельных сетей, одновременно работающих над одной и той же проблемой, говорит Франциско Гонсалес-Лима, поведенческий нейробиолог из Техасского университета в Остине. Эти параллельные сети могут приходить к разным выводам, поэтому, когда мы используем выражение "я двояко отношусь к чему-то", это не является научной неточностью. Мозг выбирает наиболее распространенный ответ. В систему встроена избыточность.
Чем больше таких сетей и подсетей мы создали за свою жизнь, благодаря образованию, опыту или развитию сложных навыков, таких как знание иностранного языка или игра на музыкальном инструменте, тем более устойчивы мы к снижению когнитивных способностей. Мозг может продолжать функционировать более или менее нормально, даже если некоторые из этих сетей начинают давать сбои. Это называется "когнитивный резерв", и было доказано, что он помогает некоторым пациентам противостоять симптомам болезни Альцгеймера. По-видимому, для того чтобы болезнь повлияла на их способность функционировать, требуется больше времени. "Люди, страдающие болезнью Альцгеймера, очень активны в когнитивном плане и имеют хороший резервный путь, они не так быстро приходят в упадок", - говорит Ричард.
Существует параллельная концепция, известная как "резерв движения", которая становится актуальной при болезни Паркинсона. Люди с лучшими двигательными навыками и более длительной историей движения своего тела, например, тренированные или часто занимающиеся спортом, склонны сопротивляться или замедлять прогрессирование болезни по сравнению с малоподвижными людьми. Именно поэтому движение и физические упражнения, не только аэробные, но и более сложные, такие как боксерские тренировки, являются основной стратегией лечения/профилактики болезни Паркинсона. Упражнения - это единственное средство, способное замедлить прогрессирование болезни Паркинсона.
Однако трудно отделить когнитивный резерв от других факторов, таких как социально-экономический статус и образование, которые, в свою очередь, связаны с лучшим метаболическим здоровьем и другими факторами ( также известно как "предубеждение здорового пользователя"). Таким образом, данные о том, можно ли "тренировать" когнитивный резерв или использовать его в качестве профилактической стратегии, например, обучаясь игре на музыкальном инструменте или другим формам "тренировки мозга", весьма противоречивы и не окончательны - хотя ни то, ни другое не может навредить, так почему бы и нет?
Факты свидетельствуют о том, что задачи или виды деятельности, которые ставят более разнообразные проблемы, требующие более быстрого мышления и обработки информации, более продуктивны для создания и поддержания когнитивного резерва. С другой стороны, простое ежедневное разгадывание кроссвордов, похоже, лишь улучшает их качество. То же самое можно сказать и о двигательном резерве: танцы, как оказалось, более эффективны, чем ходьба, для отсрочки симптомов болезни Паркинсона, возможно, потому, что они включают в себя более сложные движения.
Стефани, высококлассный и образованный специалист, имела на это все основания. Ее когнитивный резерв был очень надежным, а базовые показатели - высокими. Это означало, что у нас было достаточно времени, чтобы разработать для нее стратегию профилактики, возможно, несколько десятилетий, но, учитывая ее повышенный генетический риск, мы не могли позволить себе медлить. Нам нужно было разработать план. Как будет выглядеть этот план? Как можно предотвратить эту, казалось бы, неостановимую болезнь?
Для начала мы рассмотрим изменения, которые могут происходить в мозге человека, находящегося на пути к болезни Альцгеймера. Как эти изменения способствуют прогрессированию болезни и можем ли мы что-то сделать, чтобы остановить их или ограничить ущерб?
Как только мы начинаем рассматривать болезнь Альцгеймера вне призмы амилоидной теории, мы начинаем видеть некоторые другие определяющие характеристики деменции, которые могут предложить возможности для профилактики - слабые места в доспехах нашего противника.
Альтернативы амилоиду
На протяжении десятилетий, почти одновременно с наблюдениями за бляшками и клубочками, исследователи также отмечали проблемы с мозговым кровотоком, или "перфузией", у пациентов с деменцией. На вскрытии мозг больных болезнью Альцгеймера часто демонстрирует выраженную кальцификацию [*] кровеносных сосудов и питающих их капилляров. Это не новое наблюдение: В своей фундаментальной работе 1968 года, в которой болезнь Альцгеймера была определена как обычное возрастное состояние, Блесс, Томлинсон и Рот также отметили серьезное повреждение сосудов в мозге умерших участников исследования. Это явление было замечено вскользь в течение десятилетий, еще в 1927 году. Но обычно его считали следствием нейродегенерации, а не потенциальной причиной.
В начале 1990-х годов невролог из Case Western Reserve по имени Джек де ла Торре летел в Париж на конференцию и размышлял о происхождении болезни Альцгеймера. Амилоидная гипотеза была еще довольно новой, но она не устраивала де ла Торре из-за того, что он наблюдал в своей собственной лаборатории. Во время полета его осенила эврика. "Доказательства, полученные в ходе десятков экспериментов на крысах, словно кричали мне", - писал он позже. В этих экспериментах он ограничил приток крови к мозгу крыс, и со временем у них появились симптомы, удивительно похожие на симптомы болезни Альцгеймера у людей: потеря памяти и сильная атрофия коры головного мозга и гиппокампа. Восстановление кровотока могло в какой-то степени приостановить или обратить вспять повреждение, но у старых животных оно было более серьезным и продолжительным, чем у молодых. Ключевым моментом стало то, что надежный кровоток, по-видимому, имеет решающее значение для поддержания здоровья мозга.
Мозг - прожорливый орган. Он составляет всего 2 % от массы нашего тела, но на него приходится около 20 % всех наших энергетических затрат. Его восемьдесят шесть миллиардов нейронов имеют от тысячи до десяти тысяч синапсов, соединяющих их с другими нейронами или клетками-мишенями, и создают наши мысли, наши личности, наши воспоминания и обоснование как наших хороших , так и плохих решений. Компьютеры стали больше и быстрее, но ни одна машина, созданная человеком, не может сравниться со способностью мозга к интуиции и обучению, не говоря уже о чувствах и творчестве. Ни один компьютер не обладает ничем, приближающимся к многомерности человеческого "я". Если компьютер работает от электричества, то прекрасная машина, которой является человеческий мозг, зависит от постоянного снабжения глюкозой и кислородом, поступающими через огромную и тонкую сеть кровеносных сосудов. Даже незначительные нарушения в этой сосудистой сети могут привести к калечащему или даже смертельному инсульту.
Кроме того, клетки головного мозга метаболизируют глюкозу иначе, чем все остальное тело: они не зависят от
