Удобнее всего до Чхонджу было добраться морем, но на корабль им садиться было нельзя все по той же причине: обоих бы узнали в мгновение ока. Для путешествия по суше в Рюкоку было слишком неспокойно — повсюду дорожные заставы — и в итоге он выбрал длинный кружной путь через север, через мирный Юйгуй.
Они с Джин-хо попрощались у городских ворот. Гэрэл и Юкинари были одеты по-дорожному и держали под уздцы лошадей.
Смуглое лицо Джин-хо было спокойным, но именно эта нехарактерная для нее бесстрастность выдавала множество тщательно сдерживаемых эмоций.
Он передал ей свой титул наместника — в его отсутствие Джин-хо становилась правительницей Рюкоку. Он надеялся, что все, что они придумали, хоть немного пригодится ей в управлении страной.
Гэрэл глядел на нее, зная, что, скорее всего, видит ее в последний раз, и хотел запомнить ее как следует. Он вдруг подумал, что она слишком маленькая и худенькая для своих неполных восемнадцати лет; заметил, что она вся дрожит — день выдался холодный, ветреный. Он накинул ей на плечи свой плащ, сказал:
— Простудишься...
Она зябко передернула плечами, но бодро ответила:
— Вот еще.
— Выше нос, — сказал он, — я не собираюсь умирать.
— Уж постарайся. Если с тобой что-то случится, кому останется эта страна?
— Тебе, — сказал он, и не шутил.
Джин-хо бледно улыбнулась.
— По-моему, ты забыл, что мне семнадцать лет и я всего лишь нелюбимая жена императора чужой страны.
— Ты справишься.
— Я знаю, — вздохнула она.
Они все это знали. Джин-хо была создана для того, чтобы править, как рыба для моря. Из них троих она оказалась сильнее всех — поэтому они уходили, а она оставалась.
В начале пути они с мертвецом общались редко и по делу — так же было и в Синдзю, когда они еще не уехали. Обсуждали маршрут и погодные условия. За исключением этого, за первые несколько дней дороги они едва ли перекинулись парой слов.
Но когда кто-то постоянно находится рядом с тобой, сложно всё время хранить молчание.
Гэрэл не знал, как вести себя с мертвецом теперь, когда он признал, что это Юкинари. Ему было стыдно за свою прежнюю холодность и грубость, но и разговаривать с ним как с живым, будто ничего не произошло, он не мог. Пару раз он, забывшись, все-таки обращался к мертвецу так, как обратился бы к прежнему, живому Юкинари — и сразу осекался, замолкал, чувствовал неловкость.
Постепенно разговоры с живым мертвецом вошли у него в привычку; не то чтобы Гэрэл пытался серьезно поговорить с ним — скорее, просто делился какими-то случайными, не очень важными мыслями. Приблизительно так люди разговаривают сами с собой или с портретом умершего друга, не надеясь, что тот и вправду ответит.
Хотя, по правде говоря, иногда он всё-таки на это надеялся.
И был рад, когда Юкинари действительно что-то отвечал, хоть и редко и немногословно...
Через несколько дней после отъезда из Синдзю, ему приснился еще один сон — про тех самых богов, в которых он не верил, но после этого сна ему почему-то стало хорошо и спокойно.
Ему снилась Джин-хо — они с ней стояли рядом на балконе императорского дворца в Синдзю и смотрели на город: небо было ясным, и хорошо были видны и каналы, и лодки, и люди, и море вдали.
— Значит, ты считаешь, что мир, где все устроено хорошо и справдедливо, не может существовать? Давай поспорим... — сказала Джин-хо, в ее голосе были задумчивость и лукавство.
Какая-то тень слетела с высокого синего неба, описала круг над их головами и опустилась на плечо Джин-хо. Дракон!.. Он стал крупнее с тех пор, как Гэрэл видел его в последний раз, чешуйки его немного посветлели, и теперь было хорошо видно, что дракон не чёрный, а цвета тёмного аквамарина с пробегающими кое-где серебристыми искрами.
А Джин-хо как будто совсем не удивилась и со смехом погладила дракона.
— Так ты жив? — вырвалось у Гэрэла.
Дракон удобно устроился на плече Джин-хо, обмотав несколько раз хвостом ее шею, и с достоинством ответил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Жив, конечно. Чтобы убить дракона, нужно гораздо больше, чем какая-то там война.
Голос у дракона оказался какой-то совсем детский, ломкий.
Только сейчас Гэрэл заметил, что рядом с Джин-хо стоит белый тигр с голубыми глазами и прижимает голову к ее коленям. Расшитый шелком и бисером наряд Джин-хо переливался в лучах солнца, и он вдруг ясно увидел в отсветах на ткани феникса, распахнувшего крылья, пылающего кармином и киноварью. И в конце концов их всех накрыла тень огромной черепахи.
Глава 25. На Юг
25. На Юг
До Чхонджу они добрались без приключений, но дорога заняла довольно много времени. Старый год сменился новым — годом быка и воды со знаком Инь, — они встретили его в пути. Когда они въехали в столицу, даже в суровом климате Чхонджу уже отчетливо ощущалось приближение весны.
Солдаты у ворот дворца при виде Гэрэла вскинули руки в приветствии.
— Доложить Его Величеству о вашем прибытии, господин генерал?
— Не нужно, он знает обо мне, — уверенно соврал Гэрэл.
Никто не усомнился в его словах. Он шагал по дворцу Токхына, видел знакомые лица и чувствовал себя почти что дома. Как легко все здесь ему верили, как охотно выполняли его приказы, сколько неподдельного уважения было в приветствиях и поклонах... Эти люди не видели его слабым и опустившимся, для них он все еще был героем, великим воином, полубогом. У него ведь в самом деле был шанс забрать себе власть в Чхонджу в свое время — а может, и сейчас еще есть. Но зачем ему эта власть сейчас, когда судьба Срединных Государств перестала его интересовать? Почему вообще люди рвутся к власти, когда у них нет желания изменить что-то к лучшему? Наверное, все начинается со страха — это было ему знакомо: когда каждый человек для тебя враг, и хочется как можно надежнее защититься — а потом люди перестают видеть берега...
— Вы солгали, — заметил мертвец. — Зачем?
— У меня нет намерения встречаться с Токхыном, только и всего. Я приехал к Господину Лису.
— Насколько я понял, вы собираетесь отправиться на Юг и хотите, чтобы я сопровождал вас в этом путешествии. Но моя обязанность — защищать Его Величество и всегда находиться рядом с ним, так что вы должны поговорить с Его Величеством и уточнить, согласен ли он, чтобы я отправился с вами.
Гэрэл совершенно не хотел ни видеть Его Величество, ни тем более говорить с ним, но знал, что спорить с мертвецом бесполезно. Его можно было убедить сделать что-либо только если это укладывалось в рамки служения Токхыну, которое теперь было сутью его существования.
— Хорошо, — сказал он с досадой. — Пойдем к Его Величеству, горе ты мое.
До этого момента он направлялся в ту часть дворца, где жил Господин Лис, но теперь повернул к покоям Токхына.
Он не особенно удивился, обнаружив там обоих: царь по-прежнему стремился проводить в компании Господина Лиса как можно больше времени. Гэрэл услышал их разговор издалека. Судя по всему, Токхын все еще был увлечен идеей продления жизни.
— ...Я ведь уже говорил вам, что не стоит разбрасываться драгоценными флюидами, — вещал даос. — Неумеренный сексуальный аппетит — верный способ испортить здоровье и сократить жизнь.
— И как часто, по вашему мнению, можно заниматься этим без вреда для здоровья? — спрашивал император.
Господин Лис подумал (или просто помолчал какое-то время, изображая задумчивость) и наконец ответил:
— Думаю, не чаще раза в год.
— Одного раза в год?! — взревел Токхын.
— А для удлинения жизни и вовсе стоит воздерживаться от секса, — быстро добавил даос.
Гэрэлу показалось, что тот неприкрыто издевается, но Токхын всерьез задумался над его словами.
— Нет, — наконец решительно сказал он. — Этот способ мне не подходит. Что это за жизнь такая будет? Может, ты еще скажешь мне не пить?
