Поэтому и пошли в ход киберкроты, предназначенные для мягкой земли, работающие по старинке, без электрического нагрева.
На их основе мы создали совсем новые машины. Они погибнут при взрыве, навсегда останутся в стволе буровой, заваленные обломками, заплёванные нефтью. Точные умные машины, в которые вложено столько труда и на Земле, и здесь.
Но что киберы, если погиб Вано!
Всё время мысль возвращается к нему – и когда засыпаешь, и когда просыпаешься, и когда на минутку отрываешься от работы, чтобы вытереть со лба пот. И почему-то особенно остро, чётко, снова и снова видишь, как, уходя из столовой Нефти, Вано с тоской оглядывался на стынущие на столике шашлыки!
Так и не успел он рассказать «романтичную историю» о женщинах из племени леров…
…Через пять дней мы на вертолётах растаскиваем наших киберкротов по углам гигантского треугольника и частотными генераторами выжигаем наклонные стартовые площадки для машин.
Мой остроносый кибер стоит, уткнувшись в красновато-бурую оплавленную гранитную стенку, и ждёт сигнала. Далеко отсюда, в одной из геологических палаток, оборудовали мы пульт управления. И оттуда Нурдаль даст команду. А когда киберы вгрызутся в гранит и скроются в тоннеле, – спустим вслед тележки со взрывчаткой и с катушками плоских титановых шлангов.
Эти шланги выдержат любой взрыв. Их невозможно разорвать. Заваленные глыбами, забитые изнутри пробками, концы шлангов провисят в жерле буровой до тех пор, пока по ним под громадным давлением не пойдёт морская вода.
Она оттеснит от рукавов глыбы, выбьет пробки и станет выдавливать из скважины нефть, загонять обратно под землю.
А пустят воду туда лишь после того, как геофизики разведают весь нефтеносный слой и высокочастотные электропушки разрушат под землёй преграды на пути нефти из этого слоя в предгорную нефтяную долину. Когда русло подземной нефтяной реки будет проложено, по шлангам начнут накачивать воду и пробурят для воды новые скважины. Постепенно она выдавит нефть к готовым вышкам.
Никому пока не придётся жить из-за нефти на Плато Ветров. Здесь будут работать автоматы, качающие воду из моря, и будут ходить киберы, контролирующие работу автоматов.
Геологи, конечно, не оставят в покое Плато. Но теперь им придётся быть очень осторожными. По крайней мере, до тех пор, пока не будут точно очерчены подземные границы нефти.
Вероятно, поработают тут и новейшие геофизические спутники, которые привёз наш корабль «Рита-3». По крайней мере, предшествующие спутники, похоже, проморгали эту неожиданную и глубоко запрятанную нефть на Плато Ветров.
…Резкий, почти до живых ноток отчаянный скрежет обрывает моё ожидание. Это крот впился в стенку. Он грызёт её яростно, как своего ненавистного врага, и она отступает перед ним, крошится, рассыпается. И крот, как насытившееся животное, удовлетворённо урчит. И скрежет становится всё глуше.
Рядом со мной, съёжившись от ветра под электрокурткой, сидит на камне маленькая худенькая узкоглазая женщина. Сумико, жена геолога Сергея. Та самая женщина, что привела меня в чувство после ожога, мазала мазью, поила из соски.
Она вовсе не медик в экспедиции, а топограф. Больше всех здесь Сумико бродит по Плато и всё снимает, снимает его участки на свои планшеты. Даже в эти сумасшедшие последние дни она куда-то исчезала, и теперь говорит, что сняла на планшеты ещё три больших участка.
– Ты, наверно, лучше всех знаешь Плато? – спрашиваю я.
– Увы, только снаружи. – Она кивает. – Разве, разглядев лицо человека, можно знать, что он думает, что чувствует?
Мне мерещится второй, скрытый смысл в её словах. Мне давно мерещится скрытый смысл даже в самых простых фразах, с которыми Сумико обращается ко мне. Но, может, я ошибаюсь?
– Всегда ли нужно знать, что чувствует другой человек? – спрашиваю я.
Сумико улыбается, растягивая маленькие яркие губы:
– Зачем всегда? Иногда! Очень редко!
– Для чего?
– Хотя бы из эгоизма. Чтоб не причинять себе лишней боли.
Теперь уж и дураку ясно!
Почему-то неудержимо тянет к этой маленькой хрупкой женщине с по-матерински нежными руками. До боли хочется погладить её по голове, обнять, прижать к себе. Неужели это всего лишь благодарность за её заботу? Почему же тогда нет такого чувства к Ра? Я не меньше благодарен ей, однако мне никогда не хотелось её приласкать.
Но неужели я смогу? Ведь я не хочу расставаться с Бирутой!
Наверно, я слишком долго один. Как-то неудачно складываются мои поездки: в первой – ЧП, во второй – ЧП…
Ну а Сумико? Ведь муж где-то рядом. А её тоже тянет ко мне. Я замечал это раньше. И сейчас не случайно, конечно, она оказалась рядом с моим киберкротом, на самой далёкой от посёлка вершине «треугольника».
Здесь никого нет, кроме нас. И вообще, я вполне мог прилететь сюда один, вместе с двумя моими киберами-помощниками, которые и будут вкатывать в тоннель тележки и замуровывать вход в него после того, как тележки со взрывчаткой уйдут в глубину.
Но почему-то в последний момент, когда всё уже было погружено в вертолёт, подбежала Сумико со своим планшетом и озабоченно сказала:
– Мне надо переснять там один участок! Я тебе не помешаю, Сандро, ладно?
И вскочила в машину.
И теперь Сумико сидит рядом со мной на камне, а планшет её так и остался в вертолёте.
Сегодня мы должны что-то сказать друг другу. Потом будет поздно: наша бригада надолго улетит.
Но может, не надо? Ведь всё равно ничто не изменится!
Значит, убить? Человек давно научился убивать только-только возникающие чувства…
Ничто, оказывается, не может подавить тягу к женщине. Можно скрыть это от женщины. Но от себя-то не скроешь!
Извивающийся блестящий киберкрот всё глубже и глубже уходит в гранит. Уже почти половина машины скрылась в идеально круглом тоннеле. Середина её вползает в тоннель спокойно, почти без дрожи – сказывается действие многочисленных антивибрационных перегородок. Мы поставили их втрое больше, чем положено, чтобы перестраховать энергетический «хвост» кибера, предохранить от преждевременного разрушения.
Просто невероятно обидно, что эти отличные машины никогда не вернутся к людям!
– О чём ты сейчас думаешь? – спрашивает Сумико и глядит мне в глаза.
– О том, что нам надо поговорить откровенно.
– Ты хочешь меня обидеть?
– Я хочу тебя обнять.
Сумико сжимает мои пальцы крошечной, почти детской ручкой.
Я не выдерживаю и привлекаю к себе её худенькое хрупкое тело и глажу её чёрные блестящие волосы, и целую еле заметные морщинки на смуглом лбу.
Она не сопротивляется. Она только не смотрит на меня.
Я поворачиваю к себе её лицо и хочу заглянуть в глаза, хотя и знаю, что чёрные узкие глаза её непроницаемы, как ночь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
