Ну точно он. Вот это поворот!
И будто в подтверждение моих слов Света еле слышно прошептала:
— Это же… Рубилин.
Что ж, у неё тоже было достаточно времени, чтобы запомнить его лицо — в ресторане, когда я было подумал, что он сбежал от нас с Варей.
— Тут оперативником быть не надо, — торжествовал Лосев (он не расслышал Светины слова). — Чтобы понять, кто изображен. Я вам сразу скажу, это наш заведующий складами в горторге. Некий Рубилин Анатолий Игнатович, 56-го года рождения. Молодой, тридцать годков всего, а уже маньяк. Так что, товарищи, не того вы взяли. Осечка вышла. Придется отпустить достопочтенного Всеволода Харитоновича.
— Как — не того? — Горохов даже за голову схватился. — Не может быть!
— Ну ты сам посмотри, Егорыч… — полковник вытащил из этой же папки фотокарточку Рубилина, переснятую явно с какой-то доски почета, и приложил ее рядом с карандашным портретом. — Ну что? Похож? Как две капли воды… Скажи же! Рубилин это. Он работает в…
— Да знаем мы этого прощелыгу, — скривился Горохов и повернулся ко мне. — Андрей Григорьевич, дуй к нему на адрес. Возьми Погодина и еще парочку местных на подспорье. Дмитрий Ильич, думаю, не откажет в помощи. Задержите гада. Срочно.
— Дмитрий Ильич поможет, — улыбаясь во всю ширь холеной морды, кивнул Лосев. — Точнее, уже помог. То есть, отправил оперативных работников его задержать и к вам доставить. Тепленьким, так сказать. Скоро он будет у вас.
— Не думаю, — сухо улыбнулся я, чтобы немного приземлить полковника, который явно витал в облаках, возомнив, что утер нос знаменитой спецгруппе из самой столицы. — Вряд ли вы его найдете. Сам второй день ищу…
— Ну, поглядим, — нахмурился Лосев. — Мы город знаем, родной все-таки городок нам.
В это время в открытую дверь заглянул немолодой лейтенант с красной повязкой на рукаве: «Дежурный».
— Разрешите?
Горохов кивнул.
— Дмитрий Ильич! — вошел и вытянулся в струну дежурный. — Вы здесь! А я вас искал!
— Чего тебе, Петя?
— Там эта-а… — шмыгал носом капитан. — Оперативники вернулись, сказали: нету Рубилина по адресу проживания. Сейчас связи его отрабатывают. Ищут, где он может быть. Ориентировку нарядам давать?
— Твою маковку, Петя! Ты там, в дежурной части, посидеть пришел — или нарядами управлять и за оперативной обстановкой следить? Немедленно ориентируй личный состав. Из-под земли мне его достань! И начальника уголовного розыска ко мне отправь!
— Есть!
— Иди, Петя, работай, доклад каждые полчаса.
— Так точно, товарищ полковник, — и дежурного как ветром сдуло.
— Ничего, Дмитрий Ильич, — улыбнулся я одним уголком рта. — Не беспокойтесь. Мы найдем Рубилина…
Полковник лишь хмыкнул, неопределенно пожав плечами, и молча удалился. После его ухода Катков прикрыл дверь, а в воздухе на минуту повисла гробовая тишина.
Принятие новой информации происходило не так быстро. Никто так сразу не мог поверить в происходящее.
— Это что получается? — наконец, прервав тишину, озвучил волнующий всех вопрос Федя. — Светлицкий, выходит, не виноват?
— Я вообще не знаю, что и думать… — вздохнул Горохов. — Если даже предположить, что потерпевшая Приходько не в себе… То как она могла так точно описать Рубилина? Как?.. Такого нарочно не придумаешь. Значит, это все-таки он ее похитил и удерживал. Придется выпускать Светлицкого? Ф-ух…
— Никита Егорович, я бы пока не торопился никого выпускать, — вставил я веское слово. — Посидит денек-другой, ничего с ним не случится. Уверен, что поймаем Рубилина, и все прояснится.
— Как ты себе это представляешь, Андрей Григорьевич? — затряс головой следователь. — Потерпевшая, можно сказать, прямо указывает совсем на другого человека, а мы уважаемого писателя в казематах гноить будем? Да нас потом общественность сожрет! И с Москвы плюха такая прилетит! Если не поймаем этого Литератора, чую, вообще нас расформируют, а меня на пенсию спровадят.
— Дайте мне пару дней, Никита Егорович. Я найду Рубилина.
Но сговорчивый, понимающий Горохов будто куда-то делся. Вместо него другой, сердитый и нетерпеливый Горохов тыкал в меня пальцем на каждом слове:
— Ты и Туза обещал найти. И Литератора. А в итоге что? Никого у нас нету, кроме ложно обвиненного уважаемого писателя.
— Пусть так. Нельзя сейчас его выпускать… Пусть настоящий Литератор думает, что мы взяли маньяка. Иначе он на дно заляжет, глубоко. Два дня мне надо… Есть кое-какие мыслишки. Проверить нужно.
— Сутки, Андрей! У тебя сутки! Больше дать не могу… Эх! Прибавится за эти сутки у меня седых волос… Лишь бы совсем не выпали.
* * *
— Ну что? Получилось? Что говорит? — забросал я Свету вопросами, когда она вышла из здания больницы.
— Молчит Приходько… — задумчиво сказала Света. — Не идет на контакт.
— Черт! Неужели из-за стресса можно так головой двинуться?
— Что? — растерянно переспросила Света, садясь в нашу служебную машину за рулем которой был, как и раньше, Сашок.
— Я говорю, голова у нее того…
— Точно! Андрюш! Голова! Ты гений!
— Чего?.. — я с удивлением уставился на Свету.
— А я-то думала, что с ней не так? Никак понять не могла! Голова! Ну точно!
— Ты сейчас шутишь так?
— Да нет, ты не понял, — Света посмотрела на меня как на ребенка-несмышленыша. — Ее волосы…
— А что с ними не так? — продолжал я хмуриться.
— Вот именно, что все в порядке с ними. Они чистые, будто недавно голову помыла. Не спутанные, расчесанные. Хоть и немного лохматая прическа, но это все бутафория. Она специально взлохматила голову. Это вы, мужики, такое могли не заметить, а женщину не проведешь.
— То есть… Она недавно принимала душ, ванну или что-то подобное?
— Получается, что так…
— Ага… Сидя на цепи в полузаброшенном домике без удобств, ну да… Очень странно.
— Вот и я про то же. Мне в глаза эта деталь бросилась, но я сразу не сообразила, что именно не так. А тут ты про голову заговорил, и головоломка разрешилась. Вы там все просмотрели, в домике дачном? Ничего необычного не было?
— Да вроде нет… Если не считать, что цепь была пристегнута к ноге наручниками, их любой ключик или проволочка может открыть. Но Приходько могла и не знать про это. Саму-то цепь ей не порвать, конечно.
— Еще что?
