рассказал, как они жили и умерли, и это были чудесные рассказы.
А потом он сказал, что Команда собирается уезжать, и спросил, хочет ли Даветт с ними, а снизу послышалась музыка, и, в общем…
Даветт согласилась. Просто согласилась.
И сама не поняла, откуда взялась храбрость.
Но заподозрила, что навеяло музыкой.
– А что за музыка играла тогда внизу? – вдруг спросила она Джека.
– Внизу? Когда внизу?
– Когда мы были в Калифорнии и ты попросил меня лететь с вами.
– А, это когда мы были в зоопарке… Стиви Рэй Вон. Техасский рок-н-рол.
Она улыбнулась.
– Да, рок-н-ролл – в нем и дело!
И Кот вместе с остальными улыбнулся ее улыбке, первой за много дней, но…
– Не понимаю. При чем тут музыка? Ты разве не любишь рок-н-ролл?
И тут она рассмеялась от души.
– Я люблю. А Росс ненавидит. Все вампиры ненавидят рок-н-ролл.
– Что? Серьезно?
– Ну да, – подтвердила Даветт и захихикала. – Он рассказал мне в поездке. Все вампиры ненавидят, да.
– А что они любят? – захотел узнать Кирк.
– Оперу. Все виды оперы.
– Само собой, – пробормотал отец Адам.
Все посмотрели на него и улыбнулись.
– А, так вот в чем дело., – резюмировал Джек. – Когда ты услышала музыку, ты сбежала.
– Да. Я и не думала – просто согласилась.
– И это всё?
Она вздохнула, посмотрела на него.
– И всё.
Повисла тишина. Команда думала о том, как милая, теплая, нежная девушка с золотистой кожей стала рабыней, извалялась в грязи, о том, кем она была и что потеряла, и о том, что с ней сделали…
Карл Джоплин встал, подошел к ней, посмотрел, протянул огромные мясистые руки. Она заколебалась, но все же вложила ладошки в его ручищи, а он вытянул ее из кресла и, усмехнувшись во весь рот, сказал:
– Ты такая хорошая.
А затем обхватил ее будто медведь. Она почти скрылась из виду.
Им счастливо усмехалась вся Команда.
Феликс не мог понять, что и подумать об услышанном этой ночью. Он был шокирован? Конечно, да. Но родилось ли у него отвращение, желание оттолкнуть? Нет. К ней – уж точно нет. Его только ошеломило, немного обескуражило. Слишком длинный и подробный рассказ и слишком в нем много монстра.
Твари хорошо знают, как искалечить жизнь.
Но как он, Феликс, теперь относится к Даветт. Как, по-настоящему?
Ну, болван, скажи. Признайся, любишь ее или нет.
– …Люблю, – в конце концов признался он себе.
И улыбнулся. И спросил себя, какого, собственно, хрена улыбается.
Кроме выхода, в комнате была только еще одна дверь, и вела она в спальню женщин. Дверь открылась и появилась Аннабель.
– С ней все хорошо? – прошептал он.
Аннабель осторожно прикрыла за собой.
– Мне кажется, она заснула. И тебе следовало бы заняться тем же.
Феликс окинул взглядом пустую комнату, заполненную дымом. Повсюду – набитые окурками пепельницы, полупустые стаканы. Все разошлись по комнатам.
– Я еще пару минут – и всё, – пообещал он.
Аннабель понимающе усмехнулась. Пока все слушали, она активно занималась: вязала что-то объемистое и разноцветное. Так что она уселась и снова принялась вязать.
– А ты с ней был сегодня просто чудесным.
– Это было нетрудно, – заметил Феликс и пожал плечами.
– Тогда что тебя так долго держало?
– Ты о чем? – невинно поинтересовался он. – Я знаю ее всего…
– Феликс! – по-матерински укорила Аннабель.
Он ухмыльнулся.
– Ну ладно. Знаешь, я не привык к чепухе вроде любви с первого взгляда.
– Уже лучше, – усмехнувшись в ответ, заметила Аннабель.
– И…
– И что?
Он отвернулся и принялся наливать себе выпивку, которой, в сущности, не хотел.
– Я был сердит на то, что она с Вороном.
– Э-э, что? – изумленно выдохнула она. – Ты думал, что у них с Джеком…
– Нет, я вовсе не про это…
Он закурил, посмотрел на нее.
– Знаешь, я всю жизнь ждал, пока придет моя будущая жена, и в то же время всячески увиливал от ситуаций, когда она могла бы прийти. А потом я увидел ее и Джека, и… в общем, мне показалось, что нельзя обоих сразу.
Ха, а он без малого смутился.
– Знаешь, а она ведь любит тебя, – сказала Аннабель.
– Думаешь?
– Знаю, – ответила она и внимательно посмотрела на него. – А ты разве нет?
Он быстро глянул на нее, опустил взгляд, улыбнулся. А-а, теперь мы и в самом деле смутились.
– Ну да…
– Нельзя ж, чтобы ей все время не везло, – добавил он, и оба улыбнулись.
А она подумала, что Феликс – очень странный, страшноватый, мрачный парень.
Некоторое время они молчали.
– …А что ты делал все это время? То есть после Мексики?
– Занимался своим салуном, – пожав плечами, ответил он.
– Все время без остатка?
– Ну, последнюю пару лет.
– А перед тем?
Он уставился в стакан и не ответил.
Аннабель внимательно посмотрела на него, улыбнулась уголками губ.
– Феликс, насколько ты богат?
Он изумленно уставился на нее.
– Отчего ты думаешь, что я…
– Насколько?
Он усмехнулся.
– Ладно. Чего там. Очень богат.
– Миллионы?
– Много миллионов.
– Богатый, одинокий, очевидно хорошо образованный… молодой человек, чем вы занимались все это время?
Он посмотрел на нее, улыбнулся, но не ответил. За него ответил появившийся в дверях Джек Ворон:
– Он ждал меня.
– Джек Ворон, иногда ты издаешь звуки, в точности соответствующие Джеку Ворону, – лениво заметил Феликс.
Все трое рассмеялись.
Джек налил себе стакан воды со льдом, уселся напротив них и сразу перешел к делу:
– Феликс, ты как, едешь завтра с нами или нет?
Тот раздавил окурок, закрыл глаза и потер веки.
– Джек, я не знаю. Серьезно. Ты же едешь домой к Даветт, так?
– Нужно попробовать.
– Да, конечно. И вряд ли кто-нибудь ожидает нас там. Вряд ли очередная ловушка.
– Насколько я знаю – нет, – согласился Джек.
– Ну, тогда еду.
– Значит, завтра.
– Да.
– А потом?
Феликс закурил, медленно выдохнул дым.
– Нет, Джек. Знаешь, я просто думаю, что ты – не слишком хорошая компания для меня. Извини.
– Ладно, что уж поделаешь.
Черт, а ведь неприятно. А выказывать недовольство – значит обижать Феликса. А Джек хотел не обижать, а чтобы Феликс понял.
– Джек, черт возьми, ты же знаешь: они выцеливают тебя. И будут охотиться за тобой. А если ты, как и раньше, будешь один…
Феликс запнулся, потупился:
– …В общем, нельзя тебе в одиночку.
– Я знаю. Но кто же поможет мне? Я не могу никого отыскать, – очень устало, тихо сказал Джек.
– Ну да, – пробормотал Феликс.
После все молчали. Феликс встал, пожелал доброй ночи и ушел.
Джек смотрел ему вслед, а потом вздохнул, вытащил сигарету и зажигалку и откинулся на спинку стула, но так и не закурил.
Аннабель подумала, что он выглядит очень усталым. Она никогда не видела его настолько усталым. И в таком состоянии никогда не видела тоже. Мимо воли родилось глухое раздражение. Феликс, сволочь ты. Ты так всем нужен. И Джеку нужен, и Даветт. Джек так на тебя рассчитывал, ты же можешь лучше всех, а Джек один…
Одинокий. И уставший.
– Несчастный он тип, – пробормотал Джек.
– Кто?
– Феликс.
– Феликс? – изумленно спросила она. – С какой стати тебе жалеть его?
Джек криво и мрачно усмехнулся.
– А как его не жалеть? Черт возьми, он такой крутой, умный и по-своему очень сильный. Но все, что он может делать, – это стрелять. Но, мать его, он не хочет стрелять. Не хочет быть
