серьёзного чёрта, стоявшего чуть в стороне. ― Так, что тут у вас? ― он посмотрел на окружавший всех их людской балаган. ― А, ярмарка тщеславия! Обожаю! Обожаю! …Бах! ― тихо добавил после паузы Шпингалет.
В это время одна выпускница во время награждения оступилась и с размаху ударилась подбородком о стол. Все замерли, кто-то стал ей помогать и оттаскивать со сцены. Изо рта текла кровь, кто-то наступил ей на платье. Платье порвалось и испачкалось. Некоторые смеялись. Потом всё улеглось и люди стали распаляться в задоре возбуждения самовосхищения с новой силой.
– Кстати, вон, возьмите вон ту, которая стоит с края сцены. Видите? Чистый белый цвет. Сочная, как зелёное яблоко, мечта поэтов и педофилов.
– А золотинки в цвете мы куда денем? ― спросил Краснорожий.
– Надо работать, ребята. Нет предела совершенству. Сначала золотинки уберите, а потом и ломайте, и рвите, как дикие звери. Тогда будет и удовольствие, и почёт.
– Хорошо. Мы сделаем, ― сказал Ушастый.
– Ладно. Работайте! ― сказал Шпингалет, ― А теперь показывайте свои подарки.
– Сейчас-сейчас, ― сказал Сутулый. ― Я первый покажу. У меня есть сразу две беременные наркоманки и мальчик с газовым баллоном.
– Большой баллон?
– Огромный. Пропановый. А у мальчика напильник и спички.
– А друзья у мальчика есть?
– Должны подойти двое в самый интересный момент, ― суетливо улыбался Сутулый.
– Ну ладно, ― сказал Шпингалет, ― пойдём посмотрим, ― подумал и добавил. ― А тётки давай у тебя подерутся сковородками, а!
– Нет, они же не знакомы. Но одна попадёт под электричку. Должно быть весело.
– А вторая?
– По идее, должна в ванной утонуть, ― сказал Сутулый.
– Не, утонуть ― это скучно. Сейчас и так эра воды кончается. Вода злится, превращается в дерьмо, и все в ней тонут, травятся или снегом всех заваливает. Давай по-другому. Я уже вижу эту сучку, ― Шпингалет погрузился в себя. ― Итак, она пойдёт на пятый этаж и свалится в промежуток между лестничными маршами.
– Гениально! ― сказал Пузатый.
– А я сейчас ещё кирпичей вывалю туда, ― сказал Ушастый, наконец-то немного повеселев, ― тогда всё разбрызгается как положено!
– Ладно, показывай своего мальчика с напильником. И вы тоже не забудьте порадовать гостя, ― сказал Шпингалет, в конце обращаясь уже к Пузатому, Кривоногому и Краснорожему.
– Всё будет в лучшем виде! ― с удовольствием успокаивали его они.
2.14.
Аня была девочкой спокойной. Она играла с друзьями, рисовала рисунки, любила природу и людей, старалась не выделяться, защищала слабых и не переносила несправедливости. Детство её было не простым, полным переживаний по поводу развода родителей, а отрочество не было безоблачным, каким, в силу моды тех лет, оно должно было быть у многих. А всё потому, что каждый раз, когда девочка видела несправедливость или зло, она страшно переживала, старалась это исправить или чем-то помочь пострадавшему, старалась как-то улучшить или даже усмирить жизнь, чтобы снова для всех сияла радуга и светило солнце.
Подруги её частенько сторонились, но вспоминали о ней немедленно, лишь только в жизни у них возникала сложность. Сердце Анечки сразу же откликалось на просьбы помочь, поэтому она не испытывала недостатка в общении с близкими по возрасту ей людьми. Шли годы, люди глупели, природа скудела, но девочка всё ещё находила в жизни радости, неиссякаемый интерес к непознанному и простую доброту к людям.
Как-то раз Аня с удивлением обнаружила, что школа окончена, и уже пора становиться номинально взрослой и планировать, как всем и положено, неопределённые перспективы. Тогда она поступила за счёт своего ума в университет и стала учиться дальше. Спустя год ей совсем не интересно было вспоминать школу, и единственное, что осталось в памяти ярко, было смешное падение с серьёзными последствиями Юльки из параллельного класса на выпускном и глупые приставания брата одноклассника на дне рождения лучшей подруги. И всё в её жизни, в общем, было хорошо. Расстраивало столько одно, что её помощь становилась не нужной её старым друзьям, и, при этом, с появлением новых друзей и подруг, старые друзья и подруги относились к ней всё более презрительно.
Всё началось с того, что через месяц после выпускного вечера её забыли пригласить на какой-то праздник. Потом она узнала, что её школьная подруга при всех несколько раз называла её дурой и слабой курицей. Ещё через какое-то время парень, которого она в тайне любила три года, сел в тюрьму, ограбив по пьяному делу человека на остановке. Раз за разом чувствовалось, что старая её жизнь растворяется в какой-то мгле, и приходит какая-то новая.
Её подруги-одногруппницы были, в общем-то, хорошими. Одна из них однажды её даже приглашала в гости, где они вместе пили чай, а другая, как в лучшие времена школьных лет, всё ей рассказывала, делилась самым тайным, постоянно что-то просила и слушала советы. Анна не отказывалась помогать, даже помогала с удвоенной силой. Особенно она почувствовала необходимость в такой дружбе, когда и мамина подруга её сильно обидела и просто перестала с ней считаться.
– Ты пойми, ― говорила ей её подруга Катя, ― в наше время любить можно только себя. Зачем тебе все эти проблемы со всякими гениями и уголовниками? Заведи себе нормального парня и тяни из него всё, что можешь.
– А родители? ― спросила Аня.
– А что родители? У них своя жизнь. Думают о какой-то ерунде. И вообще они уже устарели. Родители ― это не модно. Их сейчас не любят. Сейчас модно иметь покровителя.
– А собаки?
– Вот собаки ― это святое, особенно если они маленькие и пушистые. Не люблю больших собак.
– А я люблю, ― ответила Аня.
– Ну и дура! Ты вообще какая-то странная, ― недоумевала Катя. ― Ходишь и молчишь всё время. Ты что, говорить не умеешь?
– Я слушаю.
– Вот зачем ты простила Ленке её долг?
– Я думаю, она поймёт, что я простила, и будет меня уважать. Или сама вернёт.
– Нет, ты точно странная. Ленка просто сука. Я бы ей и рубля не дала. И парни все твои психи, какие-то навозные жуки.
– Я просто хочу людям помогать, ― сказала Аня.
– Ну правильно. Вот они тебе на шею и садятся.
Как-то так получилось, что самое неинтересное в жизни доставалось делать именно Ане. Как-то так получалось, что у всех всегда находились очень уважительные причины, чтобы не заниматься трудом или даже ничего не делать вообще, поэтому Аня часто доделывала работу за других, кому-то помогала, иногда даже забывала о себе. Ей всё время казалось, что люди это замечают и ценят её за это.
Но дальше становилось ещё хуже. Когда она помогала людям, то все ругали её за то, что она делает это не достаточно проворно и качественно. Её обижали за то, что она не успевала помочь всем желающим. Не оставалось времени ни на личную жизнь, ни на себя. Аня уже совсем
