— Имею, — сказал ДД. — Я люблю ее.
Все бесполезно, подумал я. Мне не убедить его.
— Открой дверь, скотина! — заорал я, дергая ручку. Толку от этого не было никакого. — Открой дверь, или я не знаю, что здесь устрою!
Он смущенно кашлянул.
— Извини, Ким… Мне очень неудобно так поступать… Но это единственный выход. Если ты поедешь со мной, Наташа умрет…
Я развернулся на каблуках и ударил ногой в замок. Дверь заскрипела, но не поддалась, ногу пронзила боль. Черт бы побрал эти старые постройки с запасом прочности на триста лет вперед…
— Я еще и на засов закрыл, — сообщил ДД. — У тебя ничего не выйдет. Пожалуйста, подожди два часа… Тебе все равно не выбраться! Мы вернемся, и тогда можешь меня даже убить…
Мне показалось, что он уходит.
— Дима! — заорал я, что есть силы, — Дима, скажи хотя бы, куда он велел тебе ехать!
— Извини, — повторил он. — Лучше я не буду тебе ничего говорить — вдруг ты все же выберешься отсюда…
— Предатель, — удивленно сказал я.
— Ким, — сказал ДД, — я хочу, чтобы ты знал… Я очень благодарен тебе за все, что ты сделал для меня и для деда. Ты — прекрасный друг, Ким… Еще раз — прости.
— Я ненавижу тебя! — заорал я. — Я доберусь до тебя и убью, слышишь, проклятый ублюдок?!
Хлопнула еще одна дверь — в прихожей. Я вновь ударил в дверь всем телом. Бесполезно.
Можно выбить замок выстрелом из пистолета, но что делать с засовчиком? Я прекрасно помнил эту внушительную полоску вороненой стали — такие засовчики были укреплены на всех дверях в квартире ДД.
Я взглянул на часы. Было пять минут пятого. Мы приедем через два часа, сказал ДД. Значит, до встречи осталось не больше часа. Разумно предположить, что встреча назначена на пять.
Я потер виски. Если бы точно знать, какое место Хромец выбрал для обмена!
В коридоре послышались какие-то звуки. Я бросился к двери и остановился, услышав тихое поскуливание Дария.
— Что, собака, — сказал я, — бросил нас твой хозяин…
ДД попросил у меня карандаш, вспомнил я. Я дал ему ручку, и он что-то записал в блокноте. Потом вырвал листок и засунул в карман…
Я кинулся к блокноту. На чистом белом листе были видны отчетливые следы, выдавленные стержнем авторучки. Нервничая, ДД слишком сильно нажимал на стержень, а вырвать второй листок, конечно же, не догадался. Классическая ошибка дилетанта.
Я с трудом проглотил застрявший в горле комок и вырвал лист из блокнота. Наклонно поставил его к падавшему из окна свету.
Следы были достаточно отчетливы, но почерк у ДД был ужасный. Впрочем, кое-что разобрать удалось сразу. 43-й километр, например. Однако километр чего? Я долго всматривался в витиеватые закорючки, пока не разобрал что-то похожее на «кзн к ж» — речь, скорее всего, шла о Казанской железной дороге. Это было уже кое-что. Дальше шел ряд неразборчивых знаков, но я помнил, что ДД переспросил у «Игоря Александровича», поворачивать ли направо, и утвердительно ответил на какой-то вопрос — очевидно, все ли он понял. Итак, от 43-го километра Казанки направо, пять часов — теперь я был уверен, что знаю если и не все, то самое основное. Оставалось выбраться из этой проклятой западни.
Есть старый проверенный способ, как выйти из запертой снаружи квартиры — вызвать пожарных и дождаться, пока они сломают дверь. Но на это требовалось время, а его-то как раз у меня и не было. Нужно было искать другие пути. Я подошел к окну и с треском растворил его. Пятый этаж старого, дореволюционной постройки дома — примерно седьмой наших стандартных блочных коробок. Слишком высоко.
Я посмотрел налево. Метрах в двух к стене прилепился небольшой и не слишком надежный на вид балкончик — я не мог вспомнить, в какую из комнат огромной квартиры ведет его дверь. Два метра… совсем рядом, и все же добраться до балкончика можно было разве что по воздуху.
По воздуху… Я быстро огляделся. Зрительная память подсказывала мне, что где-то на кухне я видел предмет, имеющий отношение к поставленной передо мною задаче. Спустя несколько секунд я обнаружил его. Это была толстая бельевая веревка, натянутая под высоким потолком кухни.
Бормоча себе под нос: «Только не торопиться… только не торопиться…», я залез на стол и снял веревку с крюков. Она была длиной метров восемь и до земли по ней спуститься было бы не просто. Но до балкончика она бы долетела.
Я крепко привязал к концу веревки тяжелый нож и примотал к нему тонкую, но прочную нитку (катушка таких ниток всегда лежит у меня в кармане — старая армейская привычка). Высунулся из окна и кинул веревку в сторону балкона.
С третьего раза я попал. Нож перевалился за невысокую и подозрительно ржавую на вид ограду и выскочил между прутьями. Я подергал предварительно стравленной ниткой и, убедившись, что нож движется в нужном направлении, подтащил конец веревки к себе.
В кухне я обмотал веревку вокруг чугунной батареи, выглядевшей достаточно солидно, чтобы не разломиться под моим весом, и закрепил ее надежным морским узлом. Между кухней и балкончиком возник небольшой навесной мостик.
Я проверил, стоит ли на предохранителе пистолет, поглубже засунул его за пояс и полез в окно.
Как только под ногами исчезла опора, мир сразу изменился, сжавшись до окна, веревки и балкончика впереди. Я перехватил руками веревку. Ноги мои болтались в завораживающей пустоте.
Ржавые перильца балкончика скрипнули. Я почувствовал, как проваливается сердце, дыхание мое перехватило, и с хриплым нечленораздельным криком я рывком бросил свое тело вперед. Прут ограды лопнул с глухим коротким треском, веревка сорвалась, и я ощутил, как ноги мои уходят под балкончик, туда, где для них не было никакой опоры. Но пальцы уже вцепились в камень и тянули меня вверх, перебрасывая через покореженные перила. Я был на балконе.
Толку от этого, правда, было немного. Я выиграл только свободу перемещения по квартире, но входная дверь все равно была заперта. Путешествовать по другим балкончикам мне не хотелось, времени оставалось в обрез — на бегство из кухни я потратил десять драгоценных минут. Повозившись с входной дверью, я определил, что ДД запер ее только на один замок — остальные два, впрочем, можно было открыть изнутри. Я отогнал Дария, царапавшего когтями дверь, приставил пистолет к замку и нажал спусковой крючок. Раздался оглушительный грохот, замок выбило с мясом, и дверь медленно и словно бы нехотя распахнулась.
Минута ушла у меня на то, чтобы затолкать обратно в квартиру Дария и закрыть дверь на задвижку изнутри — я сделал это, просунув руку в дыру от замка. Любой желающий мог так же свободно ее и открыть, но я надеялся, что собака до этого все-таки не додумается. На моих часах было шестнадцать двадцать две, когда я выскочил во двор дома ДД, озираясь в поисках такси.
Переулки, отходящие от Старого Арбата в сторону Остpоженки, не назовешь особенно людными и оживленными. Шанс поймать тачку был лишь на крупных улицах, и я, перепрыгивая через низкие штакетники и топча клумбы, побежал по направлению к Кропоткинской.
И тут мне неожиданно повезло.
— Ким! — заорал знакомый пьяный голос, когда я выскочил на Кропоткинскую улицу перед музеем Пушкина. — Кимчик! Старый ты разгвоздяй!
Я скосил глаза — у ресторана «Кропоткинская, 36» жались элегантные иномарки. Дверцы одной из них, серо-зеленого «рено», были распахнуты, около нее стояли три парня и девушка. Один из парней, в пижонском белом костюме и зеркальных темных очках, остервенело махал мне рукой.
— Сюда ползи! — орал он. — Давай-давай, Кимуля!
Это был Сашка Кулаков, мой злой гений, мажор из мажоров, трепло несравненное, фантастическое, человек, продавший меня ДД со всеми потрохами.
— Сашка! — завопил я и бросился к нему.
Мы обнялись, и он полез ко мне целоваться. От него пахло дорогим коньяком и — почему-то — женскими духами. Я зашептал ему в ухо:
— Сашуль, мне срочно нужна тачка, очень срочно, понял? Я одолжу твою «реношку», вечером верну, подгоню прямо к подъезду, идет?
— О чем речь, Кимчик, — с готовностью запыхтел он, но, когда я оттолкнул его и полез в машину, пришел в себя. — Э, ты чего? — заорал он мне в спину.
За рулем сидела девушка. Я редко веду себя невежливо по отношению к прекрасному полу, но тут обстоятельства оказались выше приличий. Я толкнул ее плечом, и она, ойкнув, вывалилась из распахнутой дверцы машины. Надеюсь, она не ушиблась.
Кулаков, наконец, сообразил, что я угоняю его тачку. Это открытие заставило его вцепиться мне в спину, и несколько секунд производить яростные попытки по извлечению меня из кожаных недр «рено». Потом я изловчился и лягнул его своим хитрым ботинком между ног. Друзья, обалдевшие не меньше его, приняли вмиг обмякшее тело, а я, перебравшись на водительское кресло, повернул ключ, ударил по педали газа и резко сбросил сцепление. Машина мягко прыгнула вперед и выехала на тротуар. Я описал красивую петлю перед дверями ресторана и, выскочив на Кропоткинскую, рванул в сторону бассейна «Москва».
