Закидывался ночью, с набережной. Хохол показал, где можно. Он остановил джип, и я за несколько секунд был внизу со всей своей снарягой. На входе речка была неглубокой, вонючей – она выходила прямо в Днепр и несла туда грязь с улиц. Высота коллектора позволяла передвигаться, лишь немного пригнув голову. Я сделал отметку на каменной стене коллектора и небыстро пошел внутрь…
Первая ночь была самой тяжелой…
Я дошел до подвала какого-то старого здания и решил, что иного места для ночлега и желать не стоит. Конечно же, там были крысы – вверху еда, а внизу выход в подземелье. Я застрелил нескольких, заодно опробовав пистолет, но не выбросил тушки подальше, и это была моя большая ошибка. На запах мяса ночью пришли еще… как раз в тот момент, когда я спал, я проснулся от того, что крыса грызла мою перчатку с кевларовым усилением. Погрызли и костюм, хорошо, что не насквозь и немного. Несколько выстрелов, и крысы отступили, нападают стаей на людей они только в кино. Заодно отметил, что для местных крыс «ПМ» – ничуть не лишку. Трупики я скинул вниз, на прокорм их товаркам. Чтобы не приставали больше ко мне. Твари…
Следующим днем я наткнулся на кого-то, но вовремя успел уклониться и обойти. Тот, на кого я вышел, не настаивал на знакомстве. В подземелье люди не ищут общества.
На следующую ночь мне удалось устроиться в куда более худшем месте. Крысы плавали по поверхности воды, как водомерки, но я выстрелил несколько раз и включил ультразвук. Грызуны исчезли…
На четвертый день обыска днепропетровских подземелий от мира наверху мне остался только тускло светящийся циферблат часов, и я нашел тайник с винтовкой.
Я так полагал, что он будет где-то недалеко от входа, вряд ли кому-то понравится ходить далеко по этой грязи, и вряд ли кто-то будет облачаться в защитную экипировку, как я. Потому я очень тщательно осматривал стены, в том числе металлоискателем «Minelab», и проверял все пространство в купеческих старых лабазах (куда удавалось проникнуть), в отнорках с выходами на поверхность и в тому подобных местах. В одном из них я заметил следы на потолке старого коллектора. Кто-то ходил здесь, и не раз, и не два, – стирал мох и плесень. Остановившись, я начал проверять все стены на металл и в одной из них нашел, в конце концов, выдолбленный ряд кирпичей и водонепроницаемый мешок длиной более метра…
Оно…
Мешок весил килограммов сорок, я выволок его в крайне сухое и чистое место, которым проходил, и ощупал сверху донизу. Там могла быть и какая-то ловушка. Не удовольствовавшись этой проверкой, я зацепил язычок «молнии» за леску, отполз и потянул. Но и тут ничего не взорвалось…
Винтовка была передо мной, я осматривал ее в тусклом свете фонарика. «Барретт М107 А1», почему-то в песочном колере, так называемый цвет 8800. Видимо, трофейная, украинская, покупали что было. Полноразмерная винтовка с длинным стволом, прицелом Leupold и глушителем. Глушитель штатный с компенсатором…
В отдельном мешке были патроны, я пересчитал – их было двадцать четыре. Подумал взять один, но так и не решился. Патроны не пулеметные, валовые, клеймо на гильзе мне незнакомо. Не похоже на американское…
Винтовку я вернул на место, поставив рядом простейший датчик, выпаянный из автомобильной сигнализации и связанный с моими часами; там, в часах, есть такая штука, она вибрировать начинает. Это часы для здорового образа жизни, там есть биометрические датчики, и когда ты лишкаря побегал или железо потягал, оно вибрировать начинает, предупреждая: хозяин – хватит.
А меня оно предупредит, когда за винтовкой придет хозяин.
Хозяин пришел за винтовкой быстро. На следующий день…
Вибрация разбудила меня от чуткого, тревожного сна, я схватился за автомат. Потом прислушался.
Да… движение.
Я аккуратно отщелкнул вниз предохранитель автомата. На среднее – автоматический огонь. Надо поспешить. Пока он не зарядил…
Аккуратно ступая, вышел. Прицелился.
– Эй! – позвал я.
Человек в черном обернулся.
– Руки на виду держи. Попробуешь что-то сделать – я выстрелю.
– Я маску сниму…
Я сразу узнал голос.
– Снимай, Катя, снимай. И объясни мне, что ты тут делаешь.
Днепропетровск.
2 июля 2019 года
Как оказалось, в стене был еще один тайник – с парой аптечек, документами. На аптечках волонтерские знаки, не для продажи…
Катерина ездила на моей машине, той самой «Дачии», фургончике, который я купил. Мы забрали все, что было в тайнике, в том числе и крупнокалиберную винтовку. Семь бед – один ответ…
Катерина села за руль. Когда женщина за рулем, подозрений немного меньше. Я сел рядом.
– Кто ты ему?
– Славе? Я его жена, – просто ответила она.
– На самом деле?
– Да. Мы повенчались.
– Давно?
– Давно, – просто ответила она, – еще на войне.
– Ну, здравствуй… невестка.
Она ничего не ответила.
– Знаешь, кто я?
Она кивнула.
– Слава рассказывал… – промолчав, она добавила: – Я бы тебя сама убила…
– Убила – за что?
Она не ответила.
– Где вы познакомились? На Майдане?
– Нет. Правый сектор.
– Здорово. Значит, ты укрофашистка?
– Да, – легко согласилась она, – и еще рабовласница[54].
– Тоже снайпер?
– Да… меня Слава научил. Правда, из «барретта» не умею. Как он…
Я хмыкнул… девочка, девочка. Кого ты решила этим пронять – меня?
– Тебе сколько лет? Ты ведь его старше.
– Тридцать. И мы – счастливы! – с вызовом сказала она.
Бонни и Клайд, твою мать. И сразу обиделась. А еще меня пыталась цеплять. Катя, Катя… Там, где ты училась играть в игры, там я даже не преподавал, там я докторскую защищал…
– Ага.
– Слушай. Каково работать в КГБ, а? Скажи?
– Нормально работать в КГБ, – сказал я. – Мы далеко едем?
– Недалеко…
– Катя… – сказал я, – я старый и нервный человек с автоматом в руках. Близко к дому подъезжать не надо. Так что – КУДА МЫ ЕДЕМ?!!
– У нас здесь квартира… – Она назвала адрес. – У меня, точнее.
– Твоя?
– Так. Арендованная.
– Он там?
– Так…
Я хмыкнул.
– Скажи честно, тогда в офисе, кто в меня стрелял? Слава?
– Так. Он хотел тебя предупредить. Чтобы ты уезжал.
…
– Я бы не в потолок стреляла.
– Спасибо, Кать. Про твое отношение к монголокацапам я дуже розумию…
– Итак, всем внимание…
Митич появился на небольшой кафедре в брифинг-рум, справа от него был американский флаг, а слева – портрет действующего президента США. Он уже был не в деловом костюме, а в униформе, которую используют полевые агенты ФБР, не являющиеся бойцами HRT[55], но при этом производящие аресты или участвующие в полевых операциях. То есть куртка и брюки от 5–11[56], кепка и тяжелые тактические ботинки. На куртке сзади есть специальный клапан на липучке, отдергиваешь его вниз, и под ним большая надпись FBI.
– У нас есть подозреваемый снайпер, есть его имя и есть место, где он обитает. Экран, пожалуйста…
На экране появилось изображение из проектора.
– Прохоренко Вячеслав, уроженец города Киева. Украинец, девяносто пятого года рождения, доброволец. Сведений о родителях нет. Участвовал в Майдане в две тысячи четырнадцатом, возможно, принимал участие в массовых актах насилия. Записался добровольцем в так называемый Правый сектор, проявил себя как стрелок намного выше среднего уровня, оборонял Донецкий аэропорт, был в плену, направлен на курсы… повышения квалификации. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат намного выше среднего. Принимал участие в боевых действиях на Востоке Украины, возможно, в военных преступлениях против мирного населения…
Монстры…
Чертовы монстры…
Сержант морской пехоты США в отставке и действующий агент ФБР Козак думал о монстрах. О тех монстрах, которых они создают своими собственными руками. Как этот парень стал тем, кем он стал? Кого они учили в базовом лагере «Альфа» по программе ЦРУ? Тех, кто будет участвовать в гражданской войне, убивая своих же соотечественников?
А теперь они будут говорить, что он террорист. Сколько террористов подготовили Соединенные Штаты Америки?
– …имейте в виду, перед нами опытный и опасный террорист, прошедший боевые действия и, скорее всего, имеющий винтовку пятидесятого калибра. Четкое взаимодействие и доскональное выполнение плана – залог к тому, что при задержании никто не пострадает…
Черт!
Козак встал.
– Ты куда?
– Где здесь туалет?
В туалете Козак достал телефон. Телефон был левым, нигде не засвеченным и до этого не использовавшимся.
Имеет ли он право сделать то, что он собирается сделать?
Предает ли он? Или, наоборот, спасает?
Захват снайпера, готового на всё, – без крови никак не обойдется. Но если он… тогда еще будет шанс что-то решить.
