Козак ехал в первой машине, одетый и вооруженный – бронежилет, шлем, сильно похожий на фашистский, времен Второй мировой, но из высокомолекулярного полиэтилена, и автоматический карабин «М4». Настроение у него было хуже некуда, весь его опыт кричал о том, что они напрасно во все в это ввязались.
Рядом ехал Митич, тоже с оружием, он похлопал его по плечу. Тот обернулся.
– О’кей?
– Эй, а мы уверены, что это наш подозреваемый?
– Беспилотник не ошибается. Ты же сам стрелял там, на набережной.
– За домовладением следят?
– Да, беспилотник. Все ОК.
– Надеюсь…
Митич взял микрофон автомобильной рации.
– Босс, всем машинам…
А вон и они…
Идиоты, взяли три машины, которые видны так же хорошо, как и слоны в саванне.
Вынести их двумя полными магазинами к «барретту» – да нет проблем. Проблема в том, что есть у меня должок… который только что появился. И его надо отдавать…
Нехорошо иначе получается.
Вместе весело шагать по болотам,По иракским, по зелёным.И деревни поджигать лучше ротой,Батальоном… батальоном…В небе зарево-пожарище полощется,Раз бомбёжка, два бомбёжка – нету рощицы.Раз атака, два атака – нет селения.Уничтожим коренное населе-ни-е!Наши методы прекрасны и гуманны,И гуманны, ох, гуманны —Ездим в гости мы на танке во все страны,Что за страны! Чудо-страны!Посули деньжонок парню повульгарнее.Раз подонок, два подонок – будет армия,Раз убийство, два убийство – демократия!Мы защитники свободы, мы каратели!
– Так, тридцать секунд! Зарядить оружие!
И в этот момент бронированная, почти пятитонная машина содрогнулась от удара, а капот взлетел вверх.
– Контакт!
Заглох двигатель, машина катилась по инерции. Запахло горелым. Вторая пуля разворотила часть моторного отсека и правое переднее колесо второй машины!
– Контакт с фронта! Обстрел! Мы под обстрелом!
Агенты ФБР были профессионалами своего дела и отлично знали, что в таких случаях делать. Машина – это тоже оружие, пока она на ходу и двигается. Если машина на ходу – двигайся, используй машину, чтобы выйти из зоны обстрела, максимально быстро увеличить расстояние между собой и источником угрозы. Если машина остановлена – двигай задницей. Ни в коем случае не оставайся в подбитой машине, убирайся из нее, найди укрытие и займи его. Если нет укрытий, как часто бывало в Ираке, – займи позицию за машиной, используй ее как укрытие, но ни в коем случае не оставайся внутри.
– Горим!
– Покинуть машину!
– Двигаем задницей, двигаем!
– Пошли, пошли, пошли!
Козак не первый раз был под обстрелом, даже не десятый – из машины он выскочил первым. Осмотрелся… тут же заметил подходящее укрытие.
– Туда!
Если бы его спросили, какой самый ценный совет он мог дать бы попавшим в такую ситуацию, он ответил бы – ищите укрытие и смотрите под ноги. Первым делом в такой ситуации надо искать место, куда засунуть свою задницу, а вторым – пока бежишь туда, смотри не по сторонам, смотри себе под ноги. Потому что людей, стреляющих по тебе, ты все равно на ходу не увидишь и подстрелить не сможешь, а вот если ты споткнешься и упадешь – это конец. В неподвижного человека намного проще попасть, чем в бегущего, и пока ты будешь подниматься – весь огонь будет направлен на тебя.
– Быстро-быстро-быстро!
Это была арка в жилом доме, они добежали до нее. Парни со второй машины занимали позиции на противоположной стороне, и снайпер, увидев это, начал обстреливать грузовик, за которым они прятались. На их глазах пуля калибра 12,7 попала в кабину, полетели стекла, сразу пошел дым.
– Не высовывайтесь!
– Залечь, залечь!
– Дельта-три, где вы? Тройка, где вы!
– Сэр, мы за углом!
– Снайпер ведет огонь! Не приближайтесь!
– Движение! – крикнул Ван Бурен. – Два человека!
Козак не сразу понял – он в этот момент осматривал двор, пытаясь понять, нет ли там опасности. А поняв, бросился к Ван Бурену, который уже целился, используя левую руку как опору для своей «НК PSG».
– Нет!
– Вижу оружие!
Винтовка Ван Бурена дернулась.
– Один упал!
– Не надо!
Второй выстрел снайпер ФБР сделать не успел – тяжелая пуля калибра 12,7 врезалась в него подобно грузовику и отбросила на асфальт.
– Голландец упал!
Не заботясь о своей безопасности, Козак схватил Ван Бурена и потащил его назад, под прикрытие стены. Снайпер не стрелял.
– Голландец!
– Черт, врача!
– Он мертв! Он мертв!
Еще одна пуля ударила в стену, вывалив кусок, снайпер был здесь, снайпер ждал.
– Он все еще здесь!
– Не высовывайтесь!
– Что с ним?
– Он умер! Голландец умер, сэр…
Долги надо отдавать… А то нехорошо получается.
Винтовку приходилось держать почти что на весу, но делать было нечего – хорошо, что у «барретта» относительно мягкая отдача. Первым выстрелом я подбил головной бронированный автомобиль и остановил колонну. Убивать никого не хотел, и похоже, что никого не убил – раненые и наделавшие в штаны от попадания рядом пуль пятидесятого калибра не считаются…
– Катя. Катя…
Звонить по телефону и отслеживать улицу, тем более с такой винтовкой, как «барретт», – не лучшая идея. Но выхода не было.
– Катя, минута… не больше.
Третья машина ушла. В принципе, она может быть где угодно. Могут даже зайти с тыла… хотя это вряд ли, не знают они город…
– Катя…
Я оторвался от прицела… идут.
Катя сделала ошибку сразу – она открыто держала автомат и дала очередь… надо было спрятать оружие и бежать, полицейские снайперы не имеют права стрелять по безоружным, по гражданским. Но они учились своему на войне и этого не знали…
Я снова прицелился, но опоздал, снайпер выстрелил. Я видел его – автоматическая винтовка, «хеклер-и-кох» кажется, цевье на руке. Он искал прицелом меня, но я успел первым и попал. Снайпера отбросило назад…
Посмотрел… черт… этого только не хватало.
Валить? Или еще держать?
Решил валить, чтобы, возможно, первым добежать до машины. Набросил ремень, начал слезать, у края шатнуло, нога проскользнула, чуть не полетел вниз, но удержался. Когда был на земле, Катя уже не тащила, а держала Славку. Шли они бодро…
– К машине, б…! Что так долго!
Ответа не было.
Машина, к счастью, была на месте, и никто не пытался блокировать двор. Я сел за руль, Катя со Славкой – назад. Почти минуту потратил на то, чтобы примостить огромную винтовку, но примостил и плавно тронул машину с места. Спокойно… тихо и плавно, без рывков, нервов и иллюзий. Наша машина – одна из многих, даже если сейчас кто-то заскочит во двор, не факт, что он будет стрелять по трогающейся машине. На ней ничего не написано…
– Еще спокойнее…
– Что?
– Катя, в сумке посмотри. Там медицина, синяя такая упаковка. В ней целокс и израильские бандажи. Давай…
Вырулил как раз в тот момент, когда на улице появились пикапы. Нацгвардия Украины!
Проскочим или нет?
Это был самый опасный момент. Потому что пикапы шли на нас, и если вон те два разъедутся и заблокируют нас, у меня не будет ни скорости, ни запаса дистанции, ни оружия, чтобы ответить, – ничего.
Но пикапы пронеслись мимо, в кузовах, держась за приваренные стойки, держались местные правоохоронцы. Как в Мексике, только пикапы там пошикарнее, американские…
– Кать, как там!
– Файно… – Она добавила еще что-то сквозь зубы.
– Совсем файно?
– Нет еще…
Уже лучше.
По опыту Чечни могу сказать – человек живуч. Большинство пацанов, которые там легли, легли не потому, что все с самого начала было безнадежно, а потому, что некому или нечем было оказать помощь. Если бы у каждого была такая аптечка, как сейчас была у меня, потерь было бы намного меньше…
Вот и набережная. Наконец-то – тут даже не перекроешь толком…
Покатился вдоль набережной, посмотрел на часы. В том месте, где я оставил лодку, я оставил и маяк, и теперь мне был видно.
Ага… вот оно. Крутанул руль, пробило подвеску… вот теперь уже не скроешься, проявился…
– Ты чо, ох…л?! – Один из прохожих, едва не попав под колеса, бросился на меня с кулаками и тормознулся, увидев автомат.
А еще говорят, что Днепр – это новый Львов. Ага, дайте два…
– Слава Украине, дядя…
Пусть думает, что хочет. Главное, чтобы отвалил и чтобы не позвонил в СБУ.
Так… а вот и флажок. Очень кстати…
– Вылезайте, живо!
Достал и винтовку – чего уж там. Мы – украинские нацгвардейцы, учения проводим тут, не лезьте к нам.
Еще штрих к портрету?
Сунулся в машину, нашел подходящую радиостанцию – о! Оно!
Укропчик… забористый!
I хай, як завжди, манить висота,I бiлi куполи над головою,Але сьогоднi вища є метаУ нас з тобою, у нас з тобою.Тримають нас смугастi нашi душi,Штовхає нас потужний серця стук.I жоден з нас присяги не порушив,I зброї теж нiхто не випустив iз рук.Долаєм перешкоди i простори,Несем з собою мiцностi запас,Бо знають всi – моря, поля i гори —Нiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас!I хай, як завжди, манить висота,I бiлi куполи над головою,Але сьогоднi вища є метаУ нас з тобою, у нас з тобою.За нашими надiйними плечимаРодини й друзi, села i мiста.Живи спокiйно, рiдна Батькiвщино,Нам себе проявити час настав.I тi, котрi приходять нам на змiну,Почують i повторять безлiч раз,Що вiд зародження i до загинуНiхто, крiм нас! Нiхто, крiм нас!I хай, як завжди, манить висота,I бiлi куполи над головою,Але сьогоднi вища є метаУ нас з тобою, у нас з тобою[58].
О, це добре…
