Отличатся азовцы.
– Рота Смелого!.. Смелого!.. Смелого!.. – несется в войсках.
Отличатся гренадеры Багратиона или казаки Грекова, а солдаты опять свое:
– Рота Смелого. Ей почет, ей и слава.
Понравилась Суворову солдатская выдумка.
Стал и он по-солдатски. Зайдет разговор, кого посылать на опасное дело.
– Посылайте достойных, – говорит фельдмаршал. – Богатырей. Лучше всего тех, кто из роты солдатского капитана.
Новые башмаки
Оборвались в пути солдаты. Изодрали мундиры, избили башмаки на горных дорогах. Стынут солдаты от холода. Жмутся на ночевках к кострам, греют озябшие руки и спины.
Не лучше других и Прохору Груше. Мундир – решето. Башмаки без подошвы. Ступает солдат голыми пятками по камням, впиваются камни в тело.
Обвяжет Прохор тряпками ноги. Пройдет версту, от тряпок – мочала. Залатает мундир. К вечеру – снова ребра наружу.
Измучился солдат: жизнь не мила, небо с овчинку.
И вот Груша куда-то исчез, недосчитались его на привале.
– Эхма! Видать, оступился, сорвался в пропасть, – перекрестились солдаты.
А утром Прохор явился. Глянули приятели – не узнать Груши. Красавец солдат перед ними. Новый мундир, башмаки новые.
Мундир и башмаки были французские.
Щупают солдаты мундир. Ай да мундир! Сукно в полпальца. Ватой подбито.
– Ногу задери, ногу! – просят солдаты.
Подымет Прохор ногу. Ну и башмаки! Из ременной кожи, подошва что сталь, шипами покрыта.
– Вот так обнова! – восхищаются солдаты. – Век бы ходить по камням и стуже.
– Где достал? – понеслись голоса.
– Никак, дружков нашел, французов!
– Тещу завел, – смеются солдаты.
Рассказал Прохор, что ходил он к французскому лагерю, подкрался, снял часового – вот и разжился.
Завидно стало солдатам. В следующую ночь уже несколько человек отправились за добычей. Однако назад никто не вернулся. Французы усилили караул и перебили пришельцев.
Так и остался Прохор Груша один во французской обнове.
Походил день, второй, а потом неловко стало солдату. Среди своих и словно не свой. Словно среди простых петухов – пава.
Не рад уже Груша теплу и удобству. Не мил ему ни французский кафтан, ни башмаки из ременной кожи. Стал он предлагать трофеи товарищам: одному башмаки, другому мундир.
Отказываются, не берут, не хотят солдаты.
– Ты раздобыл, ты и носи, – отвечают Прохору.
Говорят солдаты без зла, без зависти, просто неудобно им брать дорогой трофей у товарища. А Груше кажется, что солдаты его сторонятся, что из-за этих, будь они прокляты, башмаков и мундира теряет Прохор верных друзей и приятелей.
Прошел еще день. Проклял Груша французский наряд. Снял мундир, снял башмаки, связал бечевой. Раскрутил и запустил в бездонную пропасть.
Солдаты шумно обсуждали поступок Прохора Груши.
– Дурак… – проговорил кто-то.
– Эх ты, мышиный помет, – оборвали его солдаты. – Правильно сделал. Молодец Груша. Желает как все.
– Молодец! – подтвердил седоусый капрал. – Может, и погорячился Прохор, да, видать, душа у него солдатская.
«Разрешите пострадать…»
Преодолели герои горы. Впереди открылась долина. Сгрудились солдаты на скалах, смотрят вниз. Там, внизу, долгожданный конец похода.
– Ура! – закричали солдаты.
Однако рано радовались герои. Оборвалась у самых солдатских ног козья тропа. Подойдешь к краю обрыва – голова кружится. Выделил Суворов отряды. Облазили те округу – нет спуска в долину.
Задумался Суворов, собрал генералов и офицеров на военный совет. А солдаты остались над пропастью и тоже решают.
– Надо назад, – говорит один.
– Куда же тебе назад? – возражает второй. – Надо вперед.
– Ну, а куда вперед?
Солдат задумался.
– Туда, – показал пальцем в долину.
– «Туда»! – передразнили его товарищи. – Это и без тебя ясно. Только как же туда?
– Надо подумать.
– Братцы, – вдруг произнес плечистый парень из апшеронцев, – а что, ежели…
Солдаты повернулись к нему.
– У нас в деревне, – стал вспоминать парень, – ого-го какая круча была, так мы, бывало, ребятами с той кручи на чем сидишь съезжали.
– Тьфу! – сплюнул с досады какой-то усач. – «На чем сидишь»! Да тут от тебя и мокрого места не останется…
– Тут как богу будет угодно, – перебил его сосед. – Поди, все же правду говорит парень. Ну, ежели не сидя, так лежа, может, и получится.
– Можно и лежа, – соглашается парень.
И снова заспорили солдаты. Одни за то, что получится, другие – что в этом деле верная гибель.
– Эхма! – вздохнул парень. – Была не была! – Скинул шапку, бросил о камни. – Разрешите, – говорит, – пострадать за православный народ.
Перекрестился парень, ружье под мышку – и к пропасти. Лег на спину.
– Ты куда? – подбежали солдаты.
– Разрешите пострадать… – повторил парень и отпустил руки.
Летит парень, переворачивается то с боку на бок, то через голову. Ударяется о камни. Сюртук растрепало, ружье выпало.
Смотрят солдаты, а у самих мурашки по телу. Пролетел парень еще метров сто и вдруг перестал катиться. Поднялся, замахал товарищам.
– Жив! Жив! – закричали солдаты.
– Бра-атцы! – раздается снизу далекий голос. – Смелей, бра-атцы!
Зашумели солдаты. Задвигались. Бросились к пропасти. Один, второй, третий…
Вскоре вся русская армия кончила спуск. К вечеру того же дня солдаты достигли города Иланц.
Альпийский поход был закончен.
– Ну и ну! – поражались австрийские генералы. – Оленьими тропами – и провести целую армию!
– А что, – улыбался Суворов. – Там где олень пройдет, там и солдат пройдет. Где олень не пройдет, так и там российскому солдату пути не заказаны.
Птица-слава
Рассказы об Отечественной войне 1812 года
Год 1812. Огромная, полумиллионная армия французского императора Наполеона I напала на нашу родину.
Наполеон был очень опытный полководец. Его армия считалась самой сильной в мире.
Много мужества, стойкости и великую сыновнюю преданность родине проявили наши деды и прадеды, защищая свою Отчизну.
О наших прославленных прадедах – героях войны 1812 года – и написаны эти рассказы.
Глава первая Львиное отступление
Тройная сила
Отступают, отходят русские. Колонна за колонной, полк за полком, через реки, болота, по низинам и оврагам. Верста за верстой отступает русское войско.
Нет у русских достаточно сил. Ропщут солдаты.
– Что мы – зайцы трусливые?
– Что в нас – кровь лягушачья?
– Где это видано: россияне – спиной к неприятелю.
Рвутся солдаты в бой.
Понимают русские генералы: нет пока у нас сил справиться с грозным врагом. Сберегают войска и людей. Отводят свои полки.
Вечером, на привале, разожгли костры. Лето, весело трещат сухие ветки. Однако солдатам совсем не весело.
Лежат у костра солдаты: солдат Петров и солдат Егоров – солдат молодой и еще моложе.
– Сильны, сильны, басурманы, – вздыхает солдат молодой.
– Ружья у них хорошие, – вздыхает тот, что еще моложе.
– Когда бы французов числом поменьше, – опять начинает первый.
– Когда бы войска у нас побольше, – отвечает второй.
Размечтались солдаты:
– Вот если бы каждому из нас вдруг да тройную силу!
Наутро солдаты вступили в бой.
Бьется солдат Петров в рукопашном бою. Сбил одного француза. Перевел дыхание. Вытер вспотевший лоб. Осилил второго. Смотрит – третий бежит навстречу. Блеснул перед грудью Петрова штык. Размахнулся солдат прикладом. Прикончил француза третьего.
Рядом бьется солдат Егоров. Сбил одного француза. Поправил ремни от ранца. Провел рукой по вспотевшей шее. Осилил второго. Смотрит – третий бежит навстречу. Блестит на солнце острый французский штык. Сторонись, не зевай, Егоров! Размахнулся солдат прикладом. Не стало француза третьего.
Кончился бой.
Опять лежат у костра на привале солдаты. Солдат Петров и солдат Егоров: солдат молодой и еще моложе.
– Сильны, сильны, басурманы.
– Не говори.
– Когда бы французов числом поменьше.
– Когда бы войска у нас побольше.
– Кабы пушка была у каждого.
– Не говори.
Размечтались солдаты:
– Эх, кто бы нам силу тройную дал!
«Знай свое дело»
Русских армий две. Одна отступает на Вильну, на Дриссу, на Полоцк. Командует ею генерал Барклай де Толли. Вторая отходит южнее. От города Гродно на Слуцк, на Бобруйск. Старшим здесь генерал Багратион.
У Наполеона войск почти в три раза больше, чем у Барклая и Багратиона вместе взятых. Не дают французы русским возможности соединиться, хотят разбить по частям.
Генерал Багратион у Бобруйска направлял солдат в разведку.
– Только живо, – напутствовал Багратион, – суворовским маршем: туда и обратно.
Тронулись солдаты в путь. А чтоб не плутать, не сбиться с дороги, прихватили с собой местного мужика Агафона Охапку.
