Иван не в курсе, что я вообще прошла конкурс, поэтому не догадывается, что я для себя решила. Он будет естественно против. Колесников в отличие от меня, еще на что-то надеется, хоть пару дней назад, я увидела, что ему чертовски трудно, воевать с отцом на одном поле и решать мои проблемы на другом.
Ваня не может полностью отдаться борьбе за власть, пока мне и моей семье постоянно вставляют палки в колеса. Это неправильно. Но хуже всего то, что если меня не побрезговали покалечить, то что Колесникову-старшему мешает навредить моей семье?
Встретившись в день аварии с моими родителями, этот человек дал ясно понять, что пойдет до конца, и если они меня не образумят - будет только хуже. Папа естественно, смелый и храбрый, но к сожалению, повлиять на ситуацию не в силах.
Мы больше не можем с Ваней продолжать наши отношения, когда страдают другие люди. Никто не должен отвечать за мою любовь. Я должна уехать и освободить Ивана от дополнительного груза.
Стою у окна своей спальни и наблюдаю за его машиной, прекрасно понимая, что он знает, что я его вижу. На это он и рассчитывал. Но хоть убей, не понимаю о чем нам говорить? Вроде и так все понятно, а перекатывать из пустого в порожнее нет сил, и самое главное - смысла.
- Ты должна выйти и поговорить с ним, попрощаться в конце концов, - папа стоит в проеме моей комнаты и наблюдает за мной.
- Не хочу, чтобы он знал, что я уезжаю, - не отрываясь от черной ауди, говорю я. – Он не отпустит и что еще хуже начнет меня преследовать там.
- Он все равно узнает, что ты улетела. Пусть не от нас, но я думаю, что у этого мужчины достаточно связей чтобы все выяснить, ты все-таки летишь под своим именем.
- Да, но, когда это все случится, возможно он поймет, что я перерезала тугой узел и отпустит меня, - мечтаю о том, чего больше всего на свете не хочу. Идиотизм какой-то.
- Я бы не отпустил.
Тихо смеюсь.
-Ну, у вас с ним много общего, - улыбаюсь, а на глаза наворачиваются слезы. - Просто я не хочу, чтобы он меня постоянно спасал от себя и своего прошлого. Считаешь, что я поступаю малодушно? Я плохой человек, пап?
- Катя, иногда мы совершаем поступки, которые приносят боль, но это не всегда нас делает плохими людьми, - отвечает папа, подойдя ко мне ближе.
Он точно также смотрит в окно, как я, и о чем-то напряженно думает.
-Естественно, мне не нравится твоя затея, хоть я и рад, что из стольких участников выбрали тебя, - он ласково смотрит на меня, но видно, что отцу тяжело. - И я никак не могу помочь вам, ты же знаешь, я ко многим обращался, никто не захотел вмешиваться в их семейные дела.
- Я думала он тебе не нравится, - не знаю, когда папа успел прикипеть к Колесникову, но мне что-то подсказывает, что весь этот разговор неспроста.
- Он и сейчас мне особо не нравится, я лишь смотрю на ситуацию не как отец, а как человек. Если этот парень так долго борется за ваши отношения, рискуя потерять все, то он заслуживает хотя бы знать о твоем решении. Пойди просто поговори с ним и определяйся, в любом случае, ты сделаешь это для себя. Знаю по себе, что тяжело уезжать из дома с неразрешенными вопросами. Это будет мучать тебя, где бы ты не была, даже на Марсе.
Папа подталкивает меня выйти из дома, чтобы выслушать Ивана, но я правда этого боюсь. Мне страшно оказаться с ним рядом и не иметь возможности прикоснуться. Боюсь почувствовать пропасть, между нами, которая с каждым днем становится все больше. Я не знаю, как сейчас буду выкручиваться и что говорить, как и не знаю, какие именно слова должны на меня подействовать остаться, но все же спускаюсь и выхожу на улицу.
В эту же секунду, Иван выходит из машины и в несколько шагов добирается до меня. Он ничего не делает, просто стоит и смотрит на мое лицо, а у меня уже подкашиваются ноги. Вот стою и понимаю, что прикоснись он ко мне, потеряюсь в нем и все уйдет на второй план, все станет как раньше, где как, мне казалось, мы были счастливы. Но нам нельзя.
- Привет, - его голос, как же я люблю его голос.
- Зачем ты приехал? - кутаюсь в пальто, хоть и первое марта, а воздух слишком холодный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Затем, чтобы ты меня выслушала. Может поедем куда-то? Поговорим?
- Нет, мы поговорим здесь и сейчас, не хочу никуда ехать, - сурово произношу я, а внутри все болезненно сжимается.
- Боишься оставаться со мной наедине в закрытом пространстве? – узнаю эту самоуверенную ухмылку, вернулся тот Иван, которого я помню.
Он вроде изменился, но в тоже время и нет, даже не могу понять в чем именно произошли перемены.
- Как ты хорошо меня знаешь, - выдыхаю я.
- Думал, что знаю, а сейчас смотрю на тебя, а ты словно чужая, неужели решила сдаться?
- Не надо, я все тебе сказала, больше мне добавить нечего, - пусть ненавидит меня, так будет по крайней мере, легче.
Колесников кривится и отводит взгляд, а я начинаю чувствовать себя последней дрянью.
- Катя, я не хотел, чтобы вышло все так, я пытаюсь восстановить ваши прежние жизни, но пока не получается, - переходит в наступление Иван. Он думает, что я виню его в наших бедах, но это же не так. – У меня не было другого выхода, я должен поставить его на место, но а ты… любимая, он будет давить на меня через тебя.
-Не стоит уже ничего делать, Колесников, все уже сделано, – не узнаю себя, откуда во мне проснулась такая сука? - Давай просто поставим точку, здесь и сейчас и не будем лезть на рожон.
- Катя, - Иван резко тянет меня за локоть и прижимает меня к своей груди, а я даже не успеваю пискнуть. – Прости меня слышишь, я не могу оставить все как есть, машина запущена, задействованы люди, нужно идти до конца. Дай мне время, только не принимай поспешных решений. Я люблю тебя.
Дальше все плывет, этот запах, эти его слова. Мозг плавится, а сердце словно кровоточит. Происходит именно то, чего я боялась.
Стараюсь выбраться, но ничего не получается. Иван сильнее и больше, у меня нет шансов ретироваться.
- Я никогда никого не любил как тебя, но как бы я не хотел вырваться из этого капкана, не могу, не сейчас. Если я выйду из игры, мой отец все заберет, а я уж точно буду курицей приносящей золотые яйца, но всю жизнь проживу в клетке.
Слушаю его, а сердце щемит. Как это вообще возможно? Ну, что его отец вообще бездушная скотина? Как можно, воевать с собственным сыном?
- Почему ты не рассказал мне все раньше? Если бы я знала, то мы могли бы все…
- Не могли, - Ваня смотрит на меня и подушечками пальцев стирает мои слезы, надо что-то уже делать с этими дурацкими эмоциями. – Я боюсь Катя. Боюсь, что он пойдет по головам, но еще больше я боюсь, что из-за меня пострадаешь ты, и я не про отчисление.
Смотрю на него и видимо на моем лице застывает немой вопрос, потому что он тут же продолжает:
-Я приставлю охрану к тебе и твоей семье, чтобы пока это все продолжается, быть спокойным. У нас все получится, надо просто перетерпеть.
Он уверен, что у него все получится. А получится ли у меня? Я все равно лечу в Париж, я же все продумала, у него не будет больше страхов и ничего по факту его не будет сдерживать.
Да, будет тяжело. Да, будет больно и он будет думать, что я его бросила. Вероятно, не простит никогда. Но как показывает практика, самый лучший способ выместить всю свою боль - оторваться на врагах, тогда у них точно не будет шансов.
- Ты все еще меня любишь? – спрашивает он, вглядываясь мне в глаза.
Для него важно знать, что я все равно с ним, все равно рядом.
-Люблю, - кусаю щеку изнутри, чтобы не сорваться и не расплакаться. - И как ты видишь дальнейшие события? – все же не могу не спросить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Колесников на радостях крепко меня обнимает и я слышу, как он улыбается.
- Начинается новая эра и война за мою долю, когда я закончу, все дороги будут открыты, - словно репетировал, отвечает Иван. - Обещаю, больше никаких качель, как только справимся, я женюсь на тебе.
Стою молчу, не зная, что ответить. Может ну его, этот Париж? Настоящая любовь все преодолеет, ведь так?
