Я хочу потянуться к нему и поцеловать, мне кажется это вообще жизненно необходимым, и Иван это чувствует, но, когда его губы все же накрывают мои, раздается звук мобильного телефона.
- Черт. Да, Яр, - тихо говорит Иван, смотря мне в глаза, словно давая понять, что продолжим на том же месте. – Что? Когда?
Тут его лицо искажается, ни то гневом, ни то мукой, все перемешалось. Никогда не видела такой спектр эмоций на его лице, но что-то мне подсказывает, что сейчас прозвучит то, что мне не понравится.
- Хорошо, я уже выезжаю, - ну вот, это и звучит. Не успела я опомниться, как Иван уже стоит рядом со мной и говорит, что ему срочно нужно куда-то ехать.
-Когда ты вернешься?
-Не знаю, он настроил партнеров против меня, нужно лететь в столицу и решить этот вопрос, без поддержки у меня ничего не выйдет, - его голос очень расстроенный, видимо все еще хуже, чем он показывает.
- Когда уже этому придет конец? - тру виски, головная боль накатывает, как волна.
- Не знаю, надеюсь к осени смогу поставить себя на ноги и укрепить позиции, а пока нужно следовать правилам. Малыш, время пролетит очень быстро, – самое ужасное, что он в это верит за нас двоих. - Не делай ничего и никому не верь.
Иван снова меня обнимает и пытается показать, что его намерения на этот раз самые, что есть, серьезные, но мне этого ничтожно мало.
Мне не хочется ждать, не хочется нас изводить, и подставлять дорогих людей. Все это, мучительным образом скажется на нашей жизни.
Как бы Иван ни старался, но он не сможет одной задницей усидеть на двух стульях, пришло время выбирать. Но если я сейчас поставлю его перед выбором, он естественно останется со мной, а затем всю жизнь будет жалеть об этом решении. Так нельзя. Зачем столько преград перед счастьем? Может там вовсе и не счастье?
Я целую его, чтобы навсегда в моем сердце отпечатался этот момент. Поцелуй долгий и тягуче-сладкий. Не знаю, понимает ли Иван, что он последний? Почувствует ли, что я освобождаю его от ответственности?
Говорят, что там, где тонко, там и рвется. Вот у нас как раз, так и есть. Нашим отношениям пришел конец, когда я, осознанно обрываю эту нить, а он, судя по всему, ничего не понимает, выдавая желаемое за действительное. Для Ивана эти ласки как прелюдия перед бурной встречей, а для меня пустота.
- Я позвоню тебе, как только будет возможность, - тихо шепчет мне на ухо Ваня, а я с трудом сдерживаю слезы. Не могу ничего ему ответить, лишь киваю.
Он отходит от меня, а мое тело словно трескается по швам, как же становится больно в этот момент, но другого выхода, к сожалению, не вижу. Мне нужно его отпустить, вот сейчас запомню его, именно таким, как увидела впервые, как он выходил из своего авто, много месяцев назад, и смогу отпустить. Я должна. Нет выбора. Сейчас что-то случилось очень плохое, раз его потряхивает от нервов. Сейчас я понимаю, что поступаю правильно.
- Пока Иван Колесников, - говорю в тот момент, когда он открывает дверь машины и глотаю слезы.
- Почему мне кажется, что ты прощаешься? – спрашивает вроде с усмешкой, но все равно насторожился. Не хочу давать ему повод для сомнения, иначе он не уедет.
- Потому что, ты уезжаешь, - выдавливаю самую лучшую улыбку из своего арсенала и махаю ему рукой.
Колесников на пару секунд задерживает свой взгляд на мне, а затем легко садится в салон и выезжает на дорогу.
Еще какое-то время я стою и смотрю ему вслед, но, когда он поворачивает на перекрестке захожу в дом. Мне трудно дышать, но противный голос праведницы в моей голове, говорит, что так нужно. Так мы сможем жить дальше, без потерь.
- Как все прошло? – спрашивает из кухни папа, заметив меня. – Все еще в силе?
- Да, рейс по расписанию, - решительно отвечаю я, до конца не верив, что первая поставила точку.
42.
- У тебя точно все хорошо? – мамин голос звучит обеспокоенно, она думает, что за двое суток со мной могло уже произойти все, что угодно.
- Да, мам, - устало выдыхаю, перелет такой сложный был, что единственная мысль лечь и закрыть глаза. Очень сложно. – Завтра утром, я поеду в «Petit dance» и все будет хорошо. Просто устала немного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Маме не нравится эта вся затея, и она лишь молча сопит, но мне уже так надоело кого-то переубеждать, что делаю вид, что ничего не слышу.
-Он не звонил? – наконец-то мама перестает обсуждать перелет и переходит к сути.
-Еще нет, - ложусь на кровать в гостиничном номере, пытаясь хоть немного расслабиться. – Это лишь вопрос времени.
-Ты зря так поступила, Катя. Он не виноват, что все сложилось так, да и потом, сейчас ему нужна поддержка, а как я поняла, ей неоткуда появиться.
-Мам, не начинай, ладно? – психую я. - Сначала папа, теперь ты. Сколько можно? Я все решила!
Родители думают, что я ничего не понимаю, а на самом деле, мысленно уже прокляла ту минуту, когда села в самолет. Страшно представить, что может быть дальше. Мое подсознание рисует всякие драматические вещи, от которых наворачиваются каждый раз слезы, но я же все делаю правильно, да?
-Катя, - мама делает театральную паузу, - не нужно повышать на меня голос. Это не я в чем-то виновата и не я заставляла тебя лететь в Париж. Но ты взрослая, сама приняла решение и уехала, так что не надо…
Не могу это больше слушать, не выдерживаю.
-Я позвоню тебе завтра, когда зарегистрируюсь, - заканчиваю наш разговор. – Не переживайте, со мной все хорошо, не пропаду. В конце концов, есть карта. Спокойной ночи, мама.
Небольшая пауза, она не знает, что ответить, чтобы не стало хуже, все же я не в соседней комнате ночую.
-Хорошо, дочка, - сдается мама. – Держи нас в курсе. Спокойной ночи.
Откладываю телефон на тумбочку и утыкаюсь в подушку. Мне так сложно взять себя в руки, так сложно представить дальнейшую жизнь, пусть даже если и мечтала о «Нуар» столько лет. Еще и родители, не упускают возможности показать мне, что поспешные решения и выводы - не самая моя лучшая черта.
До встречи с Иваном, я жила танцами, так хотела доказать всем и каждому, что добьюсь успехов в своем любимом деле, стану сильной и независимой, а сейчас, все настолько усложнилось, что я в растерянности.
За пол дня проведенных в Париже, уже ненавижу саму мысль о танцах. Пятнадцать лет моей практики летят коту под хвост, когда сердце обливается кровью.
Он не простит. Не поймет и возненавидит меня. В его глазах я навсегда останусь предательницей, а никто не любит предательниц. Никто.
Настойчивый стук в дверь вырывает меня из сна. В тревожных мыслях не заметила, как уснула поверх покрывала и полностью одетая. Не знаю, кто там пришел, но спасибо этому человеку за то, что я не буду завтра на собеседовании, разбитая и помятая.
Медленно плетусь в коридор, сейчас бы в душ сходить, поесть, да отдохнуть нормально, чтобы моя жизнь не казалась настолько удручающей.
Открыв дверь прихожу в шок, даже в какой-то момент кажется, что я до сих пор сплю, или брежу.
-Почему-то, я не удивлен, - опершись о дверной косяк, недовольно произносит Колесников.
В панике осматриваю коридор гостиницы, чтобы найти людей, которые тоже его видят, и понять, что Иван не плод моего воображения, а стоит на самом деле передо мной.
-Так и будем стоять в коридоре, или ты все же меня впустишь?
-Что ты вообще здесь делаешь?! - ору я. - Как ты узнал, где я?
Колесников не церемонясь толкает меня обратно в комнату и с холодным устрашающим спокойствием закрывает дверь. Я вообще с трудом понимаю, что происходит, поэтому стою с открытым ртом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
-Объясни мне Принцесса, что блин было непонятного в том, чтобы не принимать поспешных решений и сидеть дома? - он снимает пальто и аккуратно вешает на спинку стула. - Куда ты улетела и главное зачем?
Меня смущает его поведение, и это напускное спокойствие, но язык странно прирастает к небу.
-Я жду объяснений.
-«Нуар» принял меня, я приехала сюда, чтобы танцевать, - шепчу я, наблюдая за ним, как за зверем.
