– Нет, но после общения с тобой он набрался этой гадости.
Демон три раза громко отчетливо квакнул и птичкой взлетел на ветку тонкой березки. Гибкое деревце согнулось до самой земли.
– Лающим он нгавился мне больше, – признался Денис, качая головой.
– Послушайте, – Аля подсела к нему, подальше от зубастой твари, и трогательно закуталась в шаль, – вы были в замке Мальи?
Вокруг костра воцарилась мертвая тишина. Дарья Потаповна и юная девица, умирая от любопытства, с горящими нетерпением глазами ждали ответа, мы трое с вытянувшимися лицами задумчиво переглядывались. Внезапно стало понятно, что перемирие закончилось. Мы снова по разные стороны крепостного рва. Я на поводке, и кто-то из этих двоих мужчин носит подвязку. Я пленница, а они везут меня на заклание, и у каждого свои причины на то. И ничто: ни нежные чувства, ни пережитые вместе неприятности – не сможет свести нас снова вместе.
– Было дело, – прервал паузу, ставшую буквально неприличной, Николай.
– Действительно? – загорелась Алевтина. – А правда?..
– Лучше тебе не знать правду, – резко осекла я ее и быстро ретировалась к ручью, где преувеличенно медленно и тщательно стала мыть руки.
Корабли от Истоминского до Николаевска ходили редко. Следующий должен был отбыть только через четыре дня, и любая новая задержка означала, что мы его пропустим и застрянем в провинциальном городке на целую неделю. Нас преследовали Хранители, а теперь и белорубашечники, посему, как справедливо рассудили мужчины, путешествовать надо под ночными покровами, по возможности прячась от ненужных соглядатаев. Места вокруг тянулись дремучие и болотистые, кишащие разбойниками, но наших бравых путешественников мелочи не смущали. Дарья с Алей попытались возразить, но их даже слушать не стали. Я же резонно помалкивала – не моя это забота, когда вся эта гонка закончится, ведь на финише меня ждет слишком сомнительный приз.
Пока горе-путешественники спорили и решали, меня одолевала сонливость. Улегшись на траву, согретую жарким солнышком, под жужжание пчел да шмелей разнеженная я сладко заснула. И снова ко мне пришел дракон. Мне чудилось, будто он стоит у ручейка, где мы только что выкупались с наперсницами, и подобно буланому коню пьет студеную воду, а я наблюдаю за ним, спрятавшись в густых кустах, и ловлю каждое движение. И странная мысль пришла в голову – как грациозен он, как прекрасен, и гордость заполнила душу. А потом я вдруг подумала, что теперь никогда не буду одна. Разве можно быть одинокой, если у тебя такой брат-близнец?
– Наталья!
Я резко открыла глаза, вздрогнув, и уставилась в небритое лицо Савкова.
Черная щетина с проседью превратилась в густую бородку и делала его старше, а взгляд еще холоднее.
– Наталья, вставай! – Он тронул меня за плечо.
Я села, растерев лицо и пытаясь прийти в себя ото сна. Вечер, разукрашенный розовым закатом, плавно завоевывал мир. Небо седело, а солнце красными всполохами отгорало на горизонте. Костер потух, и от него осталась лишь черная клякса углей. Дарья с Алей, уже готовые к дороге, нетерпеливо переминались. Давидыв равнодушно ковырял в зубах тонкой палочкой и постоянно сплевывал, мучаясь без курева. Подозреваю, что сейчас Денис обрадовался бы даже чайным листам, лишь бы они сворачивались в самокрутку и давали побольше вонючего дыма.
Поднявшись, я сладко потянулась и размяла шею, чувствуя себя поистине отдохнувшей. Чудной сон оставил внутри странную сладость, которая, впрочем, быстро прошла, когда я вынуждена была шлепать голыми ногами по засыпанной бурой прошлогодней хвоей тропинке в густом сосновом бору. Морщась, я плелась в самом конце нашего маленького отряда и даже не пыталась делать вид, что хорошо себя чувствую.
– Москвина, – изредка подгонял меня Николай, – шевелись! Нам до темноты нужно выбраться на тракт.
– Давай сюда свои сапоги, и я полечу! – зло рявкнула я, и Страх Божий, уютно обнимающий меня за шею, квакнул, соглашаясь.
– В деревне все детишки бегают босиком, – мечтательно проронила Дарья. Волосы ее были собраны в неряшливый пучок на макушке и кое-как закреплялись тонкими палочками с пожухлыми зелеными листочками. Когда она оборачивалась ко мне, то самодельные шпильки казались кривыми рожками.
– Я выросла в городе и никогда не ходила босиком! Ч-ч-че-орт! Черт! Черт! Черт! – Я наколала пятку, прыгала на одной ноге, и едва переносила боль. – Дарья, если ты привыкла ходить босой, то отдай мне свои туфли!
– У меня большой размер! – расплылась та в довольной улыбке, словно сказала неописуемую приятность.
Но стоило мне сделать шаг, как острый камушек впился в чувствительное место под пальцем. От неловкого подскока в голени что-то звучно хрустнуло, ногу охватила резкая боль от самого сустава до колена. Тоненько взвизгнув, я повалилась на землю и схватилась за вывернутую ступню.
– Ненавижу!
Страх Божий, хрипло квакнув, тут же ретировался в воздух, махнув тонким крысиным хвостиком.
– Что случилось? – Николай в три прыжка оказался рядом. – Дай посмотреть!
Он схватился за мою ногу чуть выше места, где прятался под штаниной браслет. Вмиг позабыв про вывих, я брыкнулась:
– Не-э-э на-надо! Все нормально! Уже прошло!
– Дай пощупать, – настаивал он, вцепившись в мои порты. – Может, кость сломала!
– Уйди! – извивалась я. – Уйди немедленно! Отпусти, ирод!
Его пальцы соскользнули и остановились на браслете. В один момент и я, и он затихли, глядя друг другу в глаза. Он недоуменно моргнул, медленно и осторожно убрал руку и обтер пальцы о плащ.
– Это что? – тихо поинтересовался Николай, поднимаясь.
– Не понимаю, о чем ты. – Я встала, сморщившись от боли, и отряхнула налипшие на порты иголки.
– Понимаешь.
– Ну чего вы застгяли там?! – недовольно заорал Денис.
– Пойдем, – кивнула я. – Нас ждут. Ты же хотел, чтобы мы шли. Мы идем.
Николай покачал головой со смесью жалости и отчаяния:
– Тебя, Москвина, только могила исправит.
– Поэтому ты тащишь меня в Николаевск? – хмыкнула я, растирая ногу.
Савков постоял мгновение, резко развернулся, и его плащ стеганул меня по носу.
– Шевелись, – буркнул он.
К сумеркам мы выбрались на затихшую, не слишком широкую проселочную дорогу, тянувшуюся параллельно торговому пути. Редкие путники и подводы торопились побыстрее добраться до Стражьих пределов, где можно было бы спокойно провести ночь.
Ветер гнал пыль и заставлял ежиться. На небе стыдливо поблескивали ранние звезды и бледнел тонкий месяц. По земле тянулась туманная дымка, темнота пряталась у самой земли и окружала деревья. Одним словом, тишина и спокойствие округи, приготовившейся к короткой предлетней ночи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
