— Фитиль? — спросил оберштурмбанфюрер Вильгельм Хорст.
— Вот именно, мой Хорст. Вы знаете, какая была здесь паника, когда русские едва не ворвались в город на плечах отходивших дивизий? Немногие оказались крепкими духом. Эрих Кох со своей свитой, чиновники магистрата, обер-прокурор Жилинский бежали, как крысы с тонущего корабля…
— Жилинского мы расстреляли, — сказал Хорст.
— И правильно сделали, оберштурмбанфюрер. Жалею лишь о том, что фюрер не повесил, как обещал в своей радиограмме, этого кретина Коха…
— Крейсляйтер Вагнер оказался настоящим наци…
— Да, именно он сейчас на высоте положения, а Эриху пришлось уйти в тень, хотя он продолжает пыжиться, этот надутый осел.
— Но мы отклонились от главного, — продолжал обергруппенфюрер. — Русские сейчас у стен Кенигсберга. Но город не должен достаться им во второй раз. День 22 января 1758 года никогда не повторится. Мы оставим большевикам свалку из их собственных трупов. Немцы будут драться до последнего, а потом взойдут на костер, в котором сгорят русские армии.
— Я начинаю понимать вас, обергруппенфюрер, — кивнул Хорст.
— Вы могли бы сказать об этом и раньше, — проворчал Беме.
Он налил себе коньяку и поднес рюмку.
— Итак, вам лично, Хорст, и только вам одному я поручаю подготовку, пока только подготовку, совершенно секретной операции под кодовым названием «Костер Нибелунгов».
5
…На следующее утро после конфиденциальной беседы с Вильгельмом Хорстом по поводу операции «Костер Нибелунгов» обергруппенфюрер Ганс-Иоганн Беме вызвал в кабинет штурмшарфюрера Элен Хуберт. Два месяца тому назад он взял ее из приемной Хорста и перевел в свою личную канцелярию, присвоил первое офицерское звание СС — Элен закончила прежде специальную секретную школу, о чем знал в управлении только сам Беме.
Она вошла к нему в кабинет, высокая, красивая, с пышными светлыми волосами, затянутая в эсэсовский мундир, который был ей несколько тесноват, но тем активнее подчеркивал особенности породистой фигуры Элен.
— Хайль Гитлер, обергруппенфюрер! — звонко произнесла она и выбросила вперед и вверх правую руку.
— Хайль! — вяло ответил Беме. — Садитесь, пожалуйста, Элен. Садитесь поближе.
Она продолжала стоять посредине комнаты.
— Бросьте вы эти церемонии, идите сюда…
Обергруппенфюрер улыбнулся.
— С такой милой и обаятельной женщиной, как вы, Элен, хочется забыть про чины и звания да и про нашу тяжелую службу, не говоря уже о возрасте. Садитесь!
Элен аккуратно присела на краешек стула, полуоборотясь к обергруппенфюреру.
— Простите меня, но мне трудно забыть о своем маленьком звании и… о вашем возрасте, — с ответной улыбкой сказала она.
Беме расхохотался и вышел из-за стола.
— Вот истинно женская черта — лукавое кокетство, — сказал он и подошел к Элен, легонько похлопал ее своей ладонью по щеке. — Ведь вы, Элен, прекрасно знаете, как милы, и все-таки играете с пожилым мужчиной.
— Я не нахожу вас пожилым, обергруппенфюрер. Мудры — это да…
— Благодарю, фройлейн. Вы умны, что бывает редко у женщин с такой прекрасной внешностью. Даже этот наш славный мундир не лишил вас женственности.
— Это природа, обергруппенфюрер, добрая наследственность. Сама я здесь абсолютно не причем…
— В другое время, Элен, я с удовольствием бы еще подискутировал с вами на эту тему, но, к сожалению, эти проклятые русские загнали нас в цейтнот. Да… Скажу лишь, что женщины есть женщины, а работа есть работа…
— Жду ваших указаний, обергруппенфюрер, — просто сказала Элен.
— Видите ли, дело, которое я хочу вам поручить, весьма деликатное. Я уже не говорю о его сугубо секретном характере.
— Понимаю, обергруппенфюрер: Но, как мне кажется, у вас еще не было повода обвинить меня в недобросовестности…
— Перестаньте, Элен! — поморщился Беме. — Вы прекрасно знаете, что я вам доверяю, дорогая…
— Тем более, — спокойно проговорила Элен. — И мне непонятны эти предупреждения… Разве ваши предыдущие поручения были менее конфиденциальными?
— Как сказать, — Беме пожал плечами. — Не обижайтесь, Элен, но это задание действительно особое. Речь идет о вашем бывшем начальнике… Я имею в виду оберштурмбанфюрера Вильгельма Хорста.
— Хорст — русский шпион?
— Не надо так шутить, Элен. Кстати, русские говорят, что в каждой шутке есть доля правды. Вы знаете их язык?
— Вы обижаете меня, обергруппенфюрер.
— Да-да, я знаю, что вы закончили отделение славистики на филологическом факультете Берлинского университета. Кроме того, знаете английский, итальянский и испанский языки. Вы ценный работник, Элен!
— Стараюсь быть полезной фюреру и рейху, обергруппенфюрер.
— Но к делу. Вы помните ту операцию в сентябре прошлого года, когда мы накрыли подпольную рацию в окрестностях Пиллау?
— Я печатала все документы этой операции.
— Так вот. У меня есть информация о том, что радиста можно было бы взять живым, но Хорст, руководивший группой захвата, как будто бы нарочно промедлил и дал тем самым радисту возможность застрелиться. И мы так до сих пор не установили, на кого он работал…
— Я помню, что рация у него была германского производства, — заметила Элен.
— Вот именно, — хмуро буркнул Беме. — А кем был радист — русским, англичанином, поляком или, может быть, нашим собственным предателем-немцем, нам, увы, неизвестно.
— Вы располагаете конкретными фактами в отношении Хорста?
— Милая Элен, — сказал обергруппенфюрер Ганс-Иоганн Беме, — если б я располагал конкретными фактами, то Вильгельмом Хорстом занимались бы сейчас люди из специальной камеры нашей подземной тюрьмы. Есть сигнал верного слуги фюрера. Возможно, что это попросту тривиальный донос, проявление сверхбдительности, которая могла приобрести патологический маниакальный характер. Ваша задача — найти такие конкретные факты в отношении Хорста. Или поставить на моих сомнениях крест. Тем более что Хорст… Впрочем, ладно. Того, что я вам сказал, достаточно. У вас ведь были неплохие отношения с ним, Хорстом?
— Более чем неплохие, обергруппенфюрер. Хорст не однажды давал мне понять, что я нравлюсь ему как женщина и что он вовсе не прочь лечь со мною в постель.
— А вы?
— Ответила, что такое плохо отразится на наших служебных отношениях.
— Теперь он больше не является вашим непосредственным начальником, Элен. Подружитесь с Хорстом. Можете уступить ему, если оберштурмбанфюрер не потерял к вам сексуального интереса. И не спускайте с него глаз! Вы должны стать моими глазами и ушами во всем, что касается Вильгельма Хорста. Действуйте, Элен. И да поможет вам бог в этом благородном деле…
6
К началу сорок пятого года военно-политическая обстановка на советско-германском фронте бесповоротно изменилась в пользу Советского Союза.
После длительной и упорной борьбы Красная Армия очистила советскую землю от захватчиков и приступила к выполнению другой всемирно-исторической задачи — к освобождению порабощенных фашизмом народов Европы.
Вступив в пределы Восточной Пруссии, советские войска заняли исходные позиции для решающего наступления на жизненно важные центры фашистской Германии.
Восточная Пруссия была крупным военно-промышленным районом Германии, огромным арсеналом и базой комплектования армии живой силой. Здесь находились предприятия судостроительной, машиностроительной и военной промышленности, снабжавшие немецкие войска боеприпасами и различной военно-технической аппаратурой.
Восточная Пруссия располагала значительными продовольственными ресурсами, которых в то время не хватало в других областях Германии. Хорошо развитое сельское хозяйство этой провинции не только покрывало все продовольственные потребности ее населения, но и давало большое количество товарной продукции.
В январе 1945 года Восточная Пруссия служила связующим звеном между прижатой к морю курляндской группировкой и основными силами немецко-фашистских войск Восточного фронта, а также щитом, прикрывавшим пути в центральную Германию с северо-востока.
Германское командование стремилось превратить эти районы в неприступную крепость, сковать здесь как можно больше советских войск, не допустить их использования на других участках фронта. Оно считало, что восточнопрусский плацдарм выгоден для нанесения контрудара во фланг центральной группировки советских войск с севера при ее наступлении на главном, варшавско-берлинском стратегическом направлении.
Учитывая важное экономическое, политическое и стратегическое значение Восточной Пруссии, немецко-фашистское верховное командование уделяло большое внимание организации сильной обороны на ее территории. Еще задолго до войны гитлеровцы создали здесь мощную глубоко эшелонированную систему полевых и долговременных укреплений. С 1932 года в Восточной Пруссии и началось сооружение укрепленных районов и оборонительных работ. Хутора, замки, жилые дома приспосабливались для обороны. Огромный размах оборонительные работы получили в 1944 году, когда генеральный штаб сухопутных сил утвердил план строительства дополнительных сооружений.
