– Вилка, задави в себе комплекс подростка, – улыбнулся Куприн, – успокойся, все хорошо. Фира отправлена домой, Арианна Самуиловна поняла, что мучила дочь, и готова теперь оплатить ей клип, а тебя ждут с распростертыми объятиями с новой книгой!
– На белом коне, – вырвалось у меня.
– В общем, начинай работать, – подытожил Куприн, – а я помогу! Тоже сделал правильные выводы, как Арианна Самуиловна. Если уж тебе для вдохновения требуется влезать по уши в истории… ты ведь не можешь бросить писать?
– Никогда!!!
– …то уж лучше пусть все будет под моим контролем, – сказал Олег, – извини, Вилка, я должен признать: ты раскопала кучу преинтереснейшей информации, нарыла невероятные факты, но… сделала неправильные выводы. Линда никого не убивала.
– С ума сойти, – заорала я, – она дочь Ирины Маловой!..
– Нет.
– Верлинда…
– Нет.
– Не может быть!
Куприн обнял меня за плечи:
– Милая, нельзя подгонять факты под свою версию. Ну отчего ты решила, что Верлинда и Линда одно и то же лицо?
– Во-первых, возраст сходится.
– Ладно, принимаю.
– Обе не москвички.
– И это верно.
– Редкое имя Верлинда! «Вер» она отбросила, и потом, слова «пройда анафемская»!
– Насчет второго заявления ничего сказать не могу, – сказал Олег, – мне тоже не встречались люди, говорящие «пройда анафемская», а вот о первом, о редком имени! У Линды-то оно самое простое!
– Офигеть! Линда! В нашем городе каждая вторая такое носит, да? – обозлилась я. – Ну-ка, посчитай, сколько вокруг тебя Линд?
– Ее зовут Таня, – вдруг сказал Куприн.
– Кого? – разинула я рот.
– Линду.
– Ты о чем?
– Линда – это фамилия, – заявил Олег, – я проверил, она Татьяна Линда, жительница местечка Птицыно, приехала в столицу на заработки, дальнейшее известно. Таню со школы Линдой звали, у нее фамилия в имя превратилась. Ты ведь в паспорт к ней не заглядывала?
– Нет, – чуть не зарыдала я. – Но кто же тогда убийца! Я не сумею написать книгу! Ужасно!
– Успокойся, – велел Олег, – у меня есть кое-какие соображения, сказал же, теперь мы будем работать в тандеме, я тебе раньше не помогал и был не прав. Значит, так, поезжай к Линде, забирай вещи и ни в коем случае ни о чем с ней не беседуй, просто поблагодари за приют. Ясно? Если ее дома нет, оставь записку и уходи. А потом садись работать.
– Но я не знаю, кто виноват!
– И хорошо, просто описывай свои поиски, в эпилоге тайну откроешь!
– Ты самый лучший муж на свете! – закричала я. – Ни у кого такого нет!
Олег усмехнулся:
– Могу вернуть комплимент: такой жены, как ты, точно ни у кого нет! Мне достался эксклюзивный вариант, а с раритетом обычно хватает забот!
Решив не перечить мужу, я поехала к Линде.
Дверь открыл Ролик.
– Доброе утро, – вежливо кивнул он, – чуть свет, а вы уж на ногах! Не помешаю? У вас в квартире никого, вот я и пришел со скрипкой, дома мать головной болью мается, шуметь нельзя.
– Разве музыка шум? – удивилась я, стаскивая сапоги.
– Для нее да, – грустно ответил Ролик.
– Мне нравится ваша игра.
– Правда? Хотите послушать? – обрадовался музыкант.
– С удовольствием, но я очень тороплюсь.
– Понимаю, – протянул Ролик, – вы просто вежливый человек. А остальные… Мать откровенно говорит: «Иди работать нормально, нечего пиликать», Линда меня полусумасшедшим считает. А Василий… тот еще и издевается, знаете, как он меня обзывает: «Сопливый тапир».
– Почему тапир? – удивилась я. – Это милое животное, но к музыке отношения не имеет.
Ролик потупился.
– Василий не слишком образованный человек, он путает слова «тапёр» и «тапир». Первое обозначает человека, который играет на рояле в ресторане, чтобы ублажать жующую публику.
– Но вы же не ходите со скрипкой по шалманам, – улыбнулась я, вынимая из сумки заранее приготовленную записку.
Ролик заправил прядь волос за ухо.
– Именно этим я и занимаюсь!
– Боже мой, зачем? С вашим талантом можно легко устроиться в оркестр или начать сольную карьеру.
Парень засмеялся:
– Вы очень далеки от мира профессиональной музыки. Огромные гонорары получают единицы, сумевшие выбиться из общей массы, остальные выкручиваются как могут.
– В принципе, такое положение существует в любом ремесле, – попыталась я приободрить Ролика.
– Верно, я обязательно добьюсь своего, но мать резко против скрипки, – тихо ответил собеседник, – она не понимает и не любит музыку, считает «пиликанье» идиотской забавой, впрочем, все знакомые, включая Василия и Линду, на ее стороне, вечно подсмеиваются, подшучивают надо мной, а Вася, тот откровенно говорит:
«Не стыдно сидеть у матери на шее, иди работать, болван!»
– Посторонний мужчина, да к тому же читающий кулинарную книгу, как увлекательный роман, ожидая счастливого конца, не имеет права делать тебе замечания! Не обращай внимания, иди своим путем, не сворачивая, к цели! – закричала я, отбрасывая церемонное «вы».
Ролик помял пальцы правой руки.
– Да уж, я пытался, но, когда тебе каждый день твердят: идиот, дурак, лентяй, балбес, объедала… невольно начинаешь нервничать. Вот я и пристроился в трактир, играю по заказу «Мурку» и прочий подобный репертуар.
– Ужасно!
– Почему? Честная работа не оскорбление, деньги я матери отдаю. Я еще поднимусь, и все увидят, на что я способен. Педагоги считают меня талантливым, проталкивают в концерты. Жаль, дома не понимают. Так послушаете пьесу?
– Извини, – осторожно ответила я, – право слово, твоя игра завораживающе прекрасна, но я пришла за вещами.
– Уезжаете?
– Да, нашла работу в богатой семье, с проживанием, меня взяли нянькой к ребенку. Увидишь Линду?
– Конечно.
– Можешь ей от меня записку передать? Там слова благодарности за приют.
– Она вас бесплатно пригрела? – удивился Ролик.
– Не совсем.
– Тогда за что ее благодарить?
– Ну… так принято, нельзя же просто схватить сумку и смыться.
– Василий с Линдой переживать не станут, – улыбнулся парень, – их только деньги волнуют, по остальным поводам они эмоций не испытывают.
– Все же передай записку.
– Не беспокойтесь, обязательно.
Я пошла в чуланчик, сложила сумку и позвала:
– Бакс, Бакс…
Но кот не появился, то ли не слышал, то ли решил не суетиться. Взяв саквояж, я дошла до кухни и заглянула внутрь, Ролик стоял у окна, слегка сгорбившись. Мне стало жаль парня, действительно, тяжело жить вегетарианцу среди людоедов, Ролик никогда не найдет общего языка с Василием и Линдой.
– Не грусти, – вырвалось у меня, – ты еще утрешь всем нос!
Скрипач обернулся:
– Спасибо, и вам удачи, очень жаль, что уезжаете, хоть вы и плохо разбираетесь в музыке, но… знаете, мне кажется, вы тоже, как и я, из племени изгоев.
– Ты о чем? – отступила я в коридор.
– Думается, вы тоже отмечены поцелуем ангела, – продолжал Ролик, – имеете талант, попытайтесь обнаружить его, вдруг в вас таится художник или… писатель. Мне отчего-то кажется, что вам дано сочинять романы.
Меня бросило в жар, да уж, интуиция у Ролика, как у тигра.
– Что ты, – делано засмеялась я, – меня при виде чистого листа бумаги плющит! Удачи тебе и счастья! Пусть исполнятся все твои мечты и заветные желания.
– И вам того же, – кивнул Ролик, – не зарывайте талант в землю, был такой поэт Данте, он написал книгу об аде. Знаете, кто там оказался среди всяких преступников?
– Нет, – ответила я, прижимая к себе сумку.
– Поэт, который никогда не писал стихов, – отчеканил Ролик, – человек, наделенный талантом, не сумевший реализовать свой потенциал, проведший жизнь, как все, а не так, как ждал от него господь. Кому много дано, с того много и спросится.
Глава 34
Отчего-то последняя встреча с Роликом очень сильно подействовала на меня, и я села за письменный стол, первый раз писала книгу, не зная, чем она завершится, просто излагала события в хронологическом порядке.
Кратовы уехали к себе домой, с Кипра вернулись Семен, Томочка и дети. Подруга, естественно, задала вопрос:
– Как вы тут жили?
Но я лишь отмахнулась, сказав:
– Подробности потом, сейчас надо рукопись добить.
Томочка кивнула и больше не приставала ко мне с расспросами. Олег пропадал целыми днями на работе, пару раз он даже не пришел ночевать. Случись это месяц назад, я бы мигом начала ревновать и злиться, но сейчас была совершенно спокойна. Более того, отчего-то я пребывала в уверенности, что муж непременно найдет разгадку этой истории, он же обещал мне помочь, а Олег всегда держит слово.
Если во что-то очень верить, то оно сбудется. Сегодня Олег пришел домой рано, в районе трех часов дня, и воскликнул:
– Как твоя книга?
– Готово все, кроме последней главы, – бодро отрапортовала я.
Куприн прищурился:
– Молодец! Это я про себя! Успел к сроку.
– Ты знаешь имя убийцы?
