Как знать, сможет ли аристократ победить этого загадочного господина, за которым она следует все это время? Честно говоря, ей не хотелось узнавать ответ на этот вопрос.
– Ты кто такой? – ледяным тоном поинтересовался Каге. Он шагнул вперед и загородил собой кицунэ от незнакомца, возникшего из ниоткуда. – Что тебе тут надо?
– Тише, Хакаимоно, – господин Сейгецу примирительно вскинул руку. Его голос был тихим и успокаивающим, будто журчание горного ручейка. – Я вам не враг. И пришел не для того, чтобы вступить в поединок, а просто чтобы забрать одну вещь, которую я тут давным-давно оставил. Юмеко… – Он перевел взгляд золотистых глаз на девушку-лису. Та напряженно вытянулась. – Дитя грёз. – Господин тихо засмеялся, и Суюки с изумлением уловила в его голосе неподдельную нежность. – Ты превосходно себя показала. Больше никто не смог бы освободить духа печали и ярости, давнего пленника этой пещеры. Ты с блеском выполнила свою задачу – впрочем, я в тебе и не сомневался. Безмерно тебе благодарен. А теперь будь так добра, отдай то, что я тут позабыл…
Господин поднял руку, и маска театра но, которую крепко сжимала кицунэ, отделилась от ее пальцев и полетела через пещеру. Когда маска опустилась на ладонь Сейгецу-самы, его губы тронула жуткая улыбка, а глаза сверкнули. В этот миг его трудно было узнать.
– Маска… – произнесла кицунэ, словно бы подобравшись к страшному осознанию, как и сама Суюки. Детали истории складывались воедино, и, пускай картина еще не была полной, многое прояснилось. – Так это вы… ее тут оставили.
– Шестнадцать лет назад, – подтвердил господин. – Вместе со святилищем и еще несколькими особыми предметами, связанными с рождением одного младенца. Святилище должно было послужить эдаким якорем, маяком для чувства потери и горя Киёми. Эти эмоции стекались сюда, сгущались день за днем и наконец превратились в духа, с которым вы тут встретились. Ками были бессильны с ним совладать, ведь он состоял из чувств самой Киёми, из ее гнева и скорби, которые за долгие годы обернулись мощным проклятием, отравившим весь остров. Даже настоящая Киёми, пускай время приглушило боль и воспоминания о той ночи, не могла позабыть о случившемся и не находила утешения. Лишь одно могло умиротворить дух и убедить его покинуть наш мир. Встреча с источником его печали и одержимости. – Господин с улыбкой задержал взгляд на девушке-лисе. – Дитя грез. Монахи прекрасно тебя воспитали. О большем я и мечтать не мог.
– Получается… вы… – Лицо Юмеко стало одного цвета с белой фарфоровой маской, ноги задрожали. Она опустилась на колени и уставилась на господина Сейгецу. Все остальные тоже потрясенно наблюдали за происходящим, утратив дар речи. – Вы и есть муж Киёми-самы.
Суюки онемела: казалось, у нее в один миг отобрали все, что она знала. Она путешествовала с господином Сейгецу, повиновалась ему, наблюдала, как он перемещает все эти фигурки по доске – а ведь за ними стояли людские жизни. Она-то думала, что помогает кицунэ и Дайсукэ-саме, спасает их от смерти… Как же она недооценивала планы господина Сейгецу!
– Зачем… Зачем вам это? – прошептала Юмеко через несколько секунд гнетущего молчания. – Мы столько всего пережили, столько повидали… приплыли на этот остров, встретились с Киёми-самой… И вы все это время следили за нами? Это все – ваша игра?
– «Игра», послушайте-ка. – Сейгецу-сама снова тихо рассмеялся и покачал головой, улыбнувшись уголком рта. – Она выдалась очень долгой, Юмеко. Эта игра началась много лет назад, еще до того, как мысли о тебе только-только забрезжили в голове твоей матери. А сейчас финал уже близок. Решающая партия началась. Последняя фигурка готова выйти на поле.
Он поднял руку. Маска взвилась в воздух, объятая синевато-белым пламенем.
– Шестнадцать лет – это одно мгновение, – задумчиво проговорил он вполголоса, разглядывая фарфоровое лицо. – Но для кого-то они тянутся долго, как целая жизнь. Жизнь, полная горя, ярости, ненависти и отчаяния… Тут даже самой чистой душе не выстоять, и всякий лишится рассудка. Даже тот, кому даровано бессмертие. Довольно тоненькой трещинки в броне – и эти чувства грозят поглотить его с головой.
Пламя, объявшее маску, ослепительно вспыхнуло. Суюки поморщилась, отвернулась на мгновение, а когда снова взглянула на господина, маски уже не было.
А в воздухе неподалеку от Сейгецу-самы зависла стрела, мерцающая синими искорками. Наконечник у нее был острый и белый, украшенный алыми линиями, а древко своим синевато-черным цветом напоминало лепестки ириса, недавно устилавшие пол в пещере. Стрела тянула за собой облако, сотканное из пепла и мрака, а в воздухе кружили хлопья пыли, медленно оседая на землю. От одной этой картины Суюки стало не по себе, а вот господин Сейгецу улыбнулся. Его желтые глаза просияли в неверном свете.
– Знаешь ли ты, что все живое подвластно пороку? – Его тихий голос, пронзивший темноту, был полон ликования. – Никто не в силах от него уберечься. Даже сами Ками.
– Хватит болтать.
Вскинув пылающий алым меч, демон с рыком бросился на господина Сейгецу. Суюки зажала рот: страх прошил ее, будто стрела, хоть она и сама не понимала, за кого боится больше – за полудемона или среброволосого господина.
– Стой, Хакаимоно. – Господин Сейгецу поднял руку, и перед ним взвилась стена сине-белого пламени, осветившего всю пещеру. И хотя Суюки была бесплотна, она отчетливо ощутила ослепительный, нестерпимый жар, который едва не спалил ее дотла. Девушка поморщилась, спряталась за сталактит, а кицунэ внизу вскричала – и даже демон отшатнулся, прикрыв глаза.
А когда девушка-призрак все же решилась выглянуть из своего убежища, она тотчас остолбенела от ужаса, а весь мир будто исчез.
Господин Сейгецу стоял на прежнем месте, в кольце призрачного пламени, отбрасывавшего жуткие тени на стены и пол. Его глаза сияли, как и одежды, и серебристые волосы, которые раздувал сильный ветер, взявшийся неведомо откуда. По всей его фигуре скользили зловещие отблески.
За плечами вздымался длинный пушистый хвост, он медленно покачивался, словно жил своей собственной жизнью. Хвост был серебристо-белый, как и волосы господина, а на его кончике плясали голубоватые огоньки. Тут появился еще один хвост, а потом еще и еще – пока их не стало девять. Точно змеи, они извивались в воздухе, окружив своего хозяина светящимся ореолом.
Девять хвостов…
Суюки объял бескрайний ужас – ничего подобного она в жизни не испытывала. Она не раз слышала легендарные истории о девятихвостом лисе. О том, что, когда кицунэ становится достаточно взрослой, чтобы у нее вырос девятый хвост, ее шерсть делается золотой или серебристой, и она превращается в одного из самых могущественных ёкаев, что только живут на свете. Девятихвостый лис –
