их жестом, потом снова покачал головой:
— Наверное, я делаю из мухи слона. Как бы то ни было, выхода нет, нужно ждать.
— Двадцать первое — пятница. Если в пятницу в окрестностях Эндовера состоится дерзкое ограбление…
— Как это меня обрадует!
— Обрадует? — изумился я.
Это слово показалось мне совершенно неуместным.
— Ограбление может поразить, но никак не обрадовать! — возразил я.
Пуаро пылко покачал головой:
— Вы заблуждаетесь, друг мой. Вы меня не поняли. Ограбление было бы счастьем, потому что я мог бы не бояться другого…
— Чего же?
— Убийства, — ответил Эркюль Пуаро.
Глава 2
(Не от лица капитана Гастингса)
Мистер Элекзандер Бонапарт Сист поднялся со стула и близоруко оглядел свою небогатую комнату. От долгого сидения спина его затекла, и он потянулся — случайный наблюдатель, увидев его в эту минуту, понял бы, что перед ним человек выше среднего роста. Обычно Сист горбился и близоруко щурился, и это создавало обманчивое впечатление.
Подойдя к поношенному пальто, висевшему на двери, он достал из кармана пальто пачку дешевых сигарет и спички. Закурив, он вернулся к столу, снова сел, взял железнодорожный справочник, заглянул в него, затем принялся изучать напечатанный на машинке список фамилий. Рядом с одной из фамилий в начале списка он поставил галочку.
Это было в четверг, 20 июня.
Глава 3
Эндовер
Сперва я находился под впечатлением от предчувствий Пуаро по поводу полученного им анонимного письма, но следует признать, что совершенно забыл об этом, когда наконец наступило 21-е, и снова вспомнил о письме, лишь когда моему другу нанес визит старший инспектор Скотленд-Ярда Джепп. Мы были много лет знакомы с инспектором, и он сердечно приветствовал меня.
— Ба! — воскликнул он. — Капитан Гастингс собственной персоной. Вернулись домой из этих своих пампасов? Увидел вас рядом с мосье Пуаро, и сразу вспомнились старые деньки. Вы, право, неплохо выглядите. Только макушка слегка поредела, а? Ну, да этого нам всем не избежать. Я тоже лысею.
Я слегка покривился. Мне казалось, что, тщательно зачесывая волосы на макушку, я полностью закрываю проплешину, на которую намекал Джепп. Однако инспектор, если дело касалось меня, никогда не отличался тактом, и я, сделав хорошую мину, признал, что все мы не молодеем.
— За исключением мосье Пуаро, — сказал Джепп. — Ему бы рекламировать краску для волос. Вон какую он развел растительность на лице. К тому же на старости лет он стал знаменитостью. Замешан во всех громких делах. Убийства в поездах, убийства в самолетах, убийства в высшем свете — он тут как тут. Удалился от дел и сразу же прославился.
— Я уже говорил Гастингсу, что похож на примадонну, которая дает один прощальный концерт за другим, — улыбаясь, заметил Пуаро.
— Не удивлюсь, если вы умрете и потом расследуете собственное дело, — хохоча, заявил Джепп. — Отличная идея! Об этом можно написать книгу.
— Ну, это придется сделать Гастингсу, — ответил Пуаро и подмигнул мне.
— Ха-ха! Вот смеху-то было бы, — веселился Джепп.
Мне эта идея не показалась забавной, а шутку я счел безвкусной. Бедняга Пуаро стареет. Вряд ли ему приятны остроты насчет его приближающейся кончины.
Видимо, мое недовольство было замечено, потому что Джепп переменил тему.
— Вы слышали, какое анонимное письмо получил мосье Пуаро? — спросил он.
— Я уже показал его Гастингсу, — сказал мой друг.
— Да, конечно! — воскликнул я. — Совсем забыл об этом письме. Позвольте, о каком числе там шла речь?
— О двадцать первом, — ответил Джепп. — Поэтому я и забежал. Двадцать первое было вчера, и я, любопытства ради, позвонил вечером в Эндовер. Конечно, это был розыгрыш. Все там тихо. Мальчишка, разбивший витрину, да пара пьяниц и хулиганов. Так что на этот раз наш бельгийский друг дал маху.
— Признаться, у меня на душе полегчало, — сказал Пуаро.
— А вы уж и переполошились! — добродушно заметил Джепп. — Господи, да мы такие письма каждый день пачками получаем. Делать людям нечего, чердак пустой, вот они и пишут. И не со зла вовсе, а ради собственного удовольствия.
— Глупо было с моей стороны относиться к этому так серьезно, — сказал Пуаро. — Как говорят, лучше синица в руке, чем пальцем в небо.
— Вы перепутали журавля с пальцем, — сказал Джепп.
— Pardon?[534]
— Ничего-ничего. Просто две разные пословицы. Ну, мне пора. У меня еще дельце тут за углом — надо забрать краденые драгоценности. Я просто зашел по пути, чтобы вы не волновались. Жаль заставлять серые клеточки работать вхолостую.
Сказав это и расхохотавшись, Джепп удалился.
— Он не меняется, наш старина Джепп, — заметил Пуаро.
— Джепп сильно постарел, — ответил я и мстительно добавил:
— Седой как лунь. Кашлянув, Пуаро произнес:
— Знаете, Гастингс, существует такое приспособление… мой парикмахер очень ловко их делает… вы надеваете эту штуку на голову, а сверху зачесываете собственные волосы… это, видите ли, не парик, но…
— Пуаро, — взревел я, — запомните раз и навсегда: чертовы изобретения вашего треклятого парикмахера мне ни к чему. Чем вам не нравится моя голова?
— Нравится… очень нравится…
— Разве я лысею?
— Нет, конечно нет!
— В Южной Америке жаркое лето, вот волосы и редеют немножко. Надо купить здесь приличное средство для укрепления волос.
— Precisement.[535]
— И как бы там ни было, Джеппу какое до этого дело? Он всегда был грубоват. Человек без всякого чувства юмора. Из тех, кто смеется, когда другие садятся мимо стула.
— В таких случаях многие смеются.
— Но это глупо!
— Разумеется, глупо, — с точки зрения того, кто собирался на этот стул сесть.
— Ну да ладно, — сказал я, совладав с собой (надо признать, что я становлюсь обидчив, когда дело касается моих волос). — Увы, но дело с анонимным письмом закончилось ничем.
— Да, тут я ошибся. Мне почудилось, что дело пахнет жареным, а оказалось просто глупость. Увы, я старею и становлюсь подозрительным, как слепой сторожевой пес, который рычит на всех и вся.
— Если мы снова будем сотрудничать, нам стоит поискать “вершков” в другом месте, — смеясь, заметил я.
— Помните, что вы говорили? Если бы преступление можно было заказывать как ужин, чтобы вы выбрали?
Я ответил шуткой на шутку:
— Позвольте поразмыслить. Поглядим в меню. Ограбление? Дело фальшивомонетчиков? Пожалуй, нет. Слишком пресно. Я выбираю убийство, кровавое убийство… разумеется, с подобающим гарниром.
— Естественно. И с hors d'oeuvres[536].
— Кто будет жертвой — мужчина или женщина? Мужчина лучше. Какая-нибудь большая шишка. Американский миллионер. Премьер-министр. Владелец газетного концерна. Место преступления… Почему бы по традиции не выбрать библиотеку? Она создает великолепную атмосферу. Да, орудие убийства! Согласен на экзотический изогнутый кинжал… а можно и какое-нибудь
