Юля закричала. Это еще больше раззадорило чеченца. Нанося удар за ударом, Чана постепенно превращал лицо длинного в кровавое месиво. Во все стороны разлетались брызги крови. Парень уже не кричал. Голова болталась из стороны в сторону.
Неожиданно с двух сторон на Чану навалилось что-то тяжелое. Не разбирая, он попытался сбросить эту тяжесть с себя. В следующий момент в голове раздался звук, от которого откуда-то изнутри больно кольнуло в уши, и он, казалось, просто растворился в этом ставшим казаться тесном проезде под домом.
Глава 2
Антон остановил машину рядом с так называемой «разливайкой» под названием «Тополек», посмотрел на часы и стал ждать. Наступившие по-летнему теплые дни заставили женщин снять верхнюю одежду. Как-то быстро и незаметно зазеленели росшие вдоль улиц деревья. Город празднично улыбался утру окнами домов, верещали птицы, и деловито урчали автомобили. Общий фон немного портили небольшие компании алкашей, то и дело выходившие из рюмочной покурить. Лица большинства из них были отекшие или украшенные синяками.
Накануне Антон получил разрешение на работу с Селединым. Генерал Родимов быстро утвердил план, с которым Антон пришел к нему на доклад. Уже через час его согласовали со смежниками. Работавший с группой по линии ФСБ капитан Гусев, в свою очередь, решил организационные вопросы. Дело оставалось за малым — подготовить и проинструктировать людей. Антон был уверен: стоит им только прижать Селедина, как он замолчит. Все усугублялось тем, что у ГРУ не было ни полномочий, ни возможности держать его под арестом. А если он окажется в следственном изоляторе, то его дальнейшее использование станет невозможным. Он откажется сотрудничать со следствием. И правильно, любой бы на его месте переживал за свою шкуру. Таких свидетелей, как правило, не оставляют. Но Филиппов придумал, как убить двух зайцев. Они вынудят этого негодяя и говорить, и сотрудничать простым способом — разыграют сцену с его арестом, допросами и содержанием под стражей. Там организуют Константину встречу с людьми Мухи, роль которых будут играть офицеры-чеченцы. Для этого Гусев сейчас подключает все возможные ресурсы. Не так-то просто, пусть и ненадолго, «арендовать» камеру в следственном изоляторе. Пока он этим занимается, Антон взялся через ФСИН набрать на роли сидельцев пару опытных рецидивистов. Они должны были создавать общий фон — вести себя так, как это делают в ожидании суда отпетые уголовники.
Шурупа Антон увидел боковым зрением. Достаточно было взглянуть в управлении на его фотографию, чтобы запомнить. Антон знал: бывшему зэку сказали номер машины, которая будет его здесь поджидать.
Рецидивист заглянул в салон, открыл дверцу и бесцеремонно уселся на переднее сиденье.
— Приветствую!
— Здорово, — сказал Филиппов.
— Это ты и есть от Соловьева?
Антон кивнул.
— Понятно. — Шуруп потер ладони, словно они у него замерзли. — Говори, чего надо?
Он был невысокий и щуплый. Передние зубы были черными от чифиря и кариеса. Некоторое время Антон молча и бесцеремонно разглядывал уголовника, как скульптор рассматривает перед началом работы кусок глины, из которого собирается что-то вылепить.
— Ну, чего пялишься, начальник? — не выдержал Шуруп. — Я тебе не девка.
— Ты башку побрить можешь? — спросил Антон.
— Зачем? — оторопел Шуруп. — И вообще, я еще ни подо что не подписался. Может, не соглашусь? Мне ведь Соловьев ничего не объяснил. Так, в общих чертах.
— Он сказал, кто я?
— Говорит, будто в ФСБ работаешь.
— Правильно говорит, — кивнул Антон. — Сразу скажу, чтобы ты не волновался…
— А ты говори, — произнес, глядя перед собой, Шуруп. — Я сам разберусь, что мне делать.
— В общем, есть человек…
— Терпила, — уточнил Шуруп и улыбнулся.
— Пусть будет так, — согласился Филиппов, подавив в себе желание вытащить его из машины и отдубасить. — Он занимался перевозкой грузов с Кавказа.
— У него бизнес? — нахмурился рецидивист.
— Да, — подтвердил Антон. — Несколько машин.
— И он перевозил вместе с грузом оружие, — закончил за него Шуруп.
— Угадал.
— Я в такие игры не играю, — с этими словами блатной взялся за ручку.
— Погоди, — остановил его Антон.
— Это обычный криминал. Мы так не договаривались, — покачал головой рецидивист.
— Мы с тобой вообще не договаривались, — начал злиться Антон.
— Мне Соловьев сказал, что дело касается терроризма. Здесь, ты знаешь, мы и менты едины. А оружие… Так кто им сейчас не торгует?
— Доподлинно известно, что канал курировали террористы. Цель поставок — активизация действий подполья в центральной России, — ответил Антон, еще не до конца уверенный, что это так.
— Не пойму, в чем мой интерес?
— А мой? — вопросом на вопрос ответил Антон.
— Ты за это деньги получаешь, — развел руками Шуруп. — Мне тоже стимул нужен.
— Устрою я тебе стимул, — пообещал Антон. — Когда выйдешь из машины, не успеешь добрести до угла, как он у тебя тут же появится.
— И вернусь? — сделал вид, будто удивился, Шуруп, но тут же нахмурился: — Ты, начальник, штучки свои брось. Не фраера за взлом мохнатого сейфа колоть собираетесь. Здесь потом и голову можно в мусорном баке найти. Поэтому я тоже за свой риск что-то иметь должен. А так, как ты намекаешь… — он фыркнул. — Ну, сунут сейчас мне опера пакет с героином, и что? Думаешь, я после этого сговорчивей буду? Так хоть шанс выжить есть. А с вами свяжись…
— Ты на прошлой неделе вопрос один разрешил, — догадавшись, что наступил момент доставать главный козырь, заговорил Антон. — В результате этого тебе отошел в качестве отступных магазин на Лермонтова… Однако косяки остались.
Лицо Шурупа вытянулось от удивления, но он быстро взял себя в руки.
— Магазин останется за тобой, и никто вмешиваться в эти дела не будет, — закончил Филиппов.
— Конечно, я знал, что менты про это узнают, — усмехнулся рецидивист. — Но на этот раз очень быстро. Ведь могут, когда хотят! — Он ударил ладонями по коленям и вздохнул: — Я вам помогу, расколется ваш фраерок. А вы его через пару дней на свободу — и что тогда?
— Этот точно долго не выйдет, — заверил Антон.
— Только он перед этим кого-то сдать должен, я правильно понял?
— Правильно, — кивнул Филиппов.
— А это что за люди?
— Террористы, — лаконично ответил Антон.
— Хорошо, — сосредоточенно размышляя, пробормотал Шуруп.
— Еще что? — Филиппов торопился.
— Камера где будет?
— Сейчас решают вопрос, чтобы освободить одну в СИЗО, а вас утром заселить.
— Жалко бродяг, — нахмурился Шуруп.
— Кого? — не понял Антон.
— Вы из-за своей операции решили в изоляторе одну камеру высвободить. Значит, всех сидельцев раскидают по соседним. А там и так не рай, — пояснил рецидивист.
— Перетерпят, — отмахнулся Антон.
— Перетерпят? — изумленный ответом, протянул Шуруп. — У тебя ванная комната дома большая?
— Да нет, — не понимая, к чему клонит Шуруп, пожал плечами Филиппов. — Маленькая.
— Вот представь: в этой комнате устанавливается толчок и селятся десять человек…
— Не представляю, — честно признался Антон. — Только ты меня к жалости не взывай. Я их туда не тащил, сами сели.
— Ладно, — согласился Шуруп. — Но дело не в этом. У меня условие.
— Какое? — насторожился Антон.
— Наш «заезд» надо устроить ночью, когда все спать будут. И еще, — он поднял палец вверх, — вертухаи не должны видеть мое лицо.
— Согласен, — обрадовался Филиппов, что рецидивист больше не пытается качать права.
— Заодно с остальными познакомлюсь, — он взялся за ручку дверцы. — Надо хоть немного притереться, да и им пообвыкнуть.
— Понятно, — кивнул Антон.
— Ну, тогда до встречи! — Шуруп толкнул дверцу, однако в последний момент задержался: — А из настоящих зэков я один буду?
— Нет, — Антон покачал головой. — Еще трое.
— Кто остальные?
— Этих ты точно не знаешь, — заверил рецидивиста Антон. — Попали туда за мелочь. Один на машине женщину сбил. Второй подрался. Третий жену по лицу ударил, та упала и разбила голову. В общем, все после этого выходят и едут в свои города и деревни.
— Не местные? — насторожился Шуруп.
— Не местные, — подтвердил Антон.
* * *
Чане казалось, что все происходящее — сон. Звуки, даже его собственный голос, казались неестественными. Он, словно мяч, падал, подлетал над тротуаром, врезался в стены проезда, отскакивал, но не чувствовал боли… При этом странным образом постоянно видел Юлю, ее глаза, странный осуждающий взгляд, который будто проник внутрь и парализовал. Она словно была одна в этом тоннеле и походила на изваяние.
Окончательно Чана пришел в себя и обрел способность думать на заднем сиденье милицейской машины. Дверцы были открыты. Вид у него теперь был далеко не презентабельный. Одежда перепачкана грязью, галстук ослаблен так, что узел находился поверх пиджака почти на животе. На рубашке отсутствовали пуговицы. Запястье левой руки нестерпимо сдавил браслет наручника, которым он был пристегнут к сидящему рядом милиционеру. Чана с трудом отдышался и посмотрел вперед. Взору открылась толпа зевак, полукругом обступившая подворотню. Рядом, развернувшись к нему задом, стояла карета «Скорой помощи».
