Окончательно Чана пришел в себя и обрел способность думать на заднем сиденье милицейской машины. Дверцы были открыты. Вид у него теперь был далеко не презентабельный. Одежда перепачкана грязью, галстук ослаблен так, что узел находился поверх пиджака почти на животе. На рубашке отсутствовали пуговицы. Запястье левой руки нестерпимо сдавил браслет наручника, которым он был пристегнут к сидящему рядом милиционеру. Чана с трудом отдышался и посмотрел вперед. Взору открылась толпа зевак, полукругом обступившая подворотню. Рядом, развернувшись к нему задом, стояла карета «Скорой помощи».
— Ну что, парень жить будет? — спросил кто-то.
— А что с ним случится? — ответил другой голос.
Чана, замерев дыхание, ловил каждое слово. Неужели все так серьезно? Он ужаснулся. Что будет, если его посадят? Это конец! Он не довезет деньги, и дядя станет должником Доку. Неожиданно он вспомнил Шугаипа Дилеева, которого лично застрелил за растрату. Тот лишь хотел прокрутить деньги, причем значительно меньшую сумму. Парня почти сутки избивали, превратив в куклу, а потом на глазах Доку его убил Чана. Нужно немедленно что-то предпринимать! Именно сейчас!
Он осторожно покосился на милиционера, который сидел слева от него. Грузный, с маленькими глазками на широком лице, блюститель порядка лишь с виду выглядел добродушным. Чана вспомнил, как он мял его своими ручищами так, что трещали кости. Наверняка раньше серьезно борьбой занимался… Нет, бежать бесполезно. Взять его в заложники? Тоже не получится. Тем более никакого оружия. Да и наручники… Оставался один выход. Хатуев слегка наклонился к нему:
— Послушай, братан…
— Какой я тебе брат? — возмутился на украинском милиционер. — Волк тамбовский тебе брат! Москаль ты и есть москаль.
— Не москаль я, — торжественно произнес Чана. — Чеченец.
— Да что ты говоришь? — с иронией переспросил толстяк. — Так я же тогда итальянец…
— Вы нам помогали…
— Вам другие помогали. Те, что на западе живут. Они и не украинцы вовсе. Там вся эта зараза — УНА УНСО, бандеровцы, СС… А мой дед всю войну прошел…
— Тогда почему ты меня «москаль» назвал? — удивился Чана.
— Привычка. Тут так всегда говорят.
— Слушай, ты сколько получаешь? — с опаской покосившись на бродивших по тротуару зевак, спросил Чана.
— Зачем тебе? — насторожился милиционер.
— Мне никак нельзя садиться. У меня бизнес в Москве. Все встанет. Да и не сяду я вовсе. Родственники наймут адвокатов… Сам знаешь.
— Так чего ты хочешь? — Свободной от наручников рукой милиционер сдвинул на затылок фуражку.
— Вернее сказать, не хочу, — уточнил Чана. — Время терять не хочу. Ни мне, ни вам от этого никакой выгоды не будет.
— О чем это вы там судачите? — Неожиданно в машину заглянул второй милиционер.
— А тебе все скажи, — расплылся в улыбке толстяк.
Напарник исчез.
— Тебя как зовут? — Чана поерзал, поудобнее пристраивая стянутую браслетом руку.
— Может, тебе еще адрес дать?
— В общем, я могу заплатить, — быстро заговорил Чана. — Знаю, от тебя многое не зависит. Но ты можешь решить вопрос с теми, кто это легко оформит как надо. Сразу говорю, дам две тысячи…
— Гривен? — прищурился толстяк.
— Евро, — одними губами сказал Чана.
— Такой богатый? — сделал вид, будто удивился, милиционер.
Однако Чана вдруг подумал, что этот увалень затем и сидит сейчас с ним, чтобы выслушать предложения.
— Говорю же, не богатый, но свой бизнес есть…
— А вот я тебя возьму да за взятку привлеку. — Толстяк постарался сделать лицо строгим, но у него ничего не вышло.
В то же время Чана заметил, что милиционер заговорил тише и не хочет, чтобы их услышали снаружи. Значит, все правильно.
— Захочешь, не сможешь, — Хатуев криво улыбнулся. — Для этого тебе надо меня к банкомату привезти, дождаться, чтобы я деньги снял. Поэтому любой суд поверит, что ты вымогал, а не я предложил. Нашли у меня пластиковые карты, и давай требовать…
— Умный, однако, — хмыкнул милиционер.
— Ну, так как? — спросил Чана.
— Ты пойми, мы еще не знаем, что ты тут наворотил, — едва слышно заговорил толстяк, глядя через спинку сиденья на «Скорую помощь». — Следователь приехал. Он сейчас ждет, пока врачи предварительный осмотр сделают.
— Зачем? — заволновался Хатуев. — Я что, кого-то убил?
— Слава богу, нет, — покачал головой толстяк. — Просто от тяжести телесных повреждений будет зависеть статья.
— А где Юля? — неожиданно вспомнил Чана.
— Дивчина твоя? — уточнил мент. — Так она тоже там, — он показал взглядом на карету «Скорой помощи».
— Что с ней?
— Она со следователем разговаривает.
— Ну, так как? — снова вернулся к начатой теме Чана.
— Ты о чем? — прикинулся, что не понимает, о чем идет речь, толстяк.
— Поможешь? — Чеченец стал терять терпение.
— Этот вопрос, конечно, решаемый, — сдался мент. — Тем более твоя Юля сказала, что они первыми начали…
— Видишь! — оживился Чана.
— Но потерпевшие говорят, что все вышло случайно. К тому же очень сильно ты их…
— Ты скажи мне — «да» или «нет», — перебил милиционера Чана.
— Двумя тысячами, пусть даже евро, здесь не обойтись, — заговорил толстяк вкрадчивым голосом. — Тебе придется столько следователю дать, чтобы хватило и пострадавших подмазать. Сможешь?
— Думаю, да, — кивнул Чана, поблагодарив про себя грузин, что не стали блокировать счет на одной из карточек.
* * *
Когда Антон свернул в переулок, который соединял шоссе Энтузиастов и Саянскую, вдоль дороги уже зажглись фонари. Дома наряжались разноцветьем рекламных огней, еще блекло смотревшихся на фоне сумерек.
— Здесь направо, — подскочил на сиденье Селедин и выронил на пол носовой платок, которым всю дорогу убирал с лица и шеи пот. Тут же нагнулся, чтобы поднять его, и ударился лбом в панель.
— Осторожнее, — хмыкнул Антон. — Еще не доехали, а ты уже весь извелся. Чего так?
— Тебя бы на мое место. — Селедин облизал губы.
— Может, поменяемся? — Филиппов хитро прищурился. — А что?
— Ну, может, хватит издеваться? — взмолился Константин, напрочь потеряв весь боевой дух.
— Ты лучше скажи, чем думал, когда в это дерьмо лез? — Антон объехал стоящий у обочины микроавтобус и посмотрел на однокашника. — То-то! У нас ведь только в кино убивают.
— Заканчивай, — выдохнул Селедин.
Антон сбавил скорость, пытаясь увидеть номер дома, вдоль которого они ехали.
— Да правильно едешь, — успокоил его Константин. — Первый проезд направо. Там увидишь дворик…
Филиппов послушно повернул руль. Из-под колес с визгом выскочила какая-то собачонка.
Антон не успел остановить машину, как увидел в зеркало заднего вида вкатившуюся следом машину. Это был черного цвета «БМВ». Подъехав сзади вплотную, он встал и мигнул светом.
— Чего они хотят? — разглядывая сидевших в салоне мужчин, спросил Антон. — Ты должен к ним сесть?
— Не знаю. — Селедин затрясся. — Они не говорили.
— Значит, сиди, — успокоил бывшего однокурсника и спохватился: — Кстати, ты хотя бы знаешь, как зовут человека, который будет с тобой говорить?
— Муха… Мухарбек Хатуев.
Задняя дверца открылась, и на сиденье опустился коротко стриженный чеченец. Нижняя часть его лица была покрыта щетиной.
— Здравствуй, Костя, — поприветствовал чеченец. — Это твой друг?
— Где? — встрепенулся Константин и тут же кивнул: — Сосед. Машина сломалась, попросил подвезти.
— Почему не предупредил?
— О чем? — продолжал тупить Селедин.
— О том, что не один приедешь, — пояснил Муха, бесцеремонно разглядывая Антона в зеркало заднего вида.
— А ты не говорил, что тебя надо в известность ставить, — ответил Селедин. — К тому же Антоха в доску свой.
— Выйди, нам поговорить надо, — чеченец тронул Филиппова за плечо.
— Хорошо. — Антон потянул на себя ручку и толкнул дверцу.
— Зачем, пусть сидит, — заволновался Селедин.
Заранее зная, что при таком раскладе его дружку ничто не грозит, Филиппов поморщился и вышел. Однако для моральной поддержки непутевого однокурсника остался у машины. Мимо прошел одетый в спортивный костюм Вербитский. Лейтенант уже ничем не был похож на военного. С ходу и наповал убивала его косичка. Под мышкой он держал теннисную ракетку. Выбранное для разговора место находилось в двух шагах от Измайловского лесопарка. Отчего-то на совещании Вербитский сразу выбрал себе имидж спортсмена, хотя Антон не знал, были там теннисные корты или нет.
Едва старший лейтенант скрылся за углом, как дверца открылась, и с другой стороны машины возник чеченец.
— Все, можешь везти своего друга, — он шлепнул ладонью по крыше машины и направился к «БМВ».
