Тут чувство строптивости взяло верх над чувством самосохранения:
— Скажите, если я упаду бездыханная посреди Совета от голода, кому от этого лучше будет? — кажется, вампир смутился.
— Прошу прощения! Изольда, проводи нашу гостью в гостиную, мы попробуем раздобыть еду, — видимо, что-либо помимо крови у них достать проблематично.
Меня усадили на шикарный диван в шикарной же гостиной и надавали кучу всевозможной макулатуры в виде журналов. Как будто нервы у меня железные, и увижу в журналах что-либо, кроме большой фиги. Я вскочила с дивана и стала протаптывать тропу вокруг него.
Где-то через полчаса, дверь открылась, и Изольда вкатила сервировочный столик с таким невозможным количеством еды, что я, боюсь, закапала слюной весь пол. Засунув все опасения о своей судьбе подальше, я просто стала наслаждаться едой, краем глаза заметив, как Изольда по стеночке пробирается к выходу. Интересно, почему тот вампир, что встречал нас на входе, не сделал попытки испить моей кровушки. Хотя… глаза у него были не красные. Он что, серебряный, или, вообще, человек? Неужели люди находятся у вампиров в услужении?
Налопавшись за прошедшие два дня и на два дня вперед, я решила, что больше ожидания не выдержу, лучше уж сразу грудью — на амбразуру. Выйдя из гостиной, я натолкнулась на Изольду (поднюхивала под дверью, что ли), которая повела меня на Совет. Опять… Надоело! В общем, там было то же самое, только кресла у вампиров были серебряные, да и одежды тоже. И опять повторилась та же история. Мол, извините, медальона у меня нет. И вообще, я не чувствую себя дочерью вампира. Все надоело, хочу домой!
Опять передо мной стал кружить какой-то князек.
— Скажи-ка, деточка, как отреагировали красные на такое твое заявление?
— Ну, тамошний князь предположил, что Виктор заколдовал медальон так, что даже я его не вижу, — пожала я плечами, жалея, что у меня нет хоть какого-нибудь медальона, чтобы подсунуть им. Может, тогда бы отвязались…
— Хм, интересно, — судя по его взгляду, ему, действительно было интересно. — Думаю, без артефактора нам здесь не обойтись. Ну, что ж, поедем к маэстро Мазини. — Князь подошел ко мне вплотную и, понизив голос, сказал: — Ты понимаешь, что твоя кровь так волнует, что этот аромат могут выдерживать только самые сильные серебряные, поэтому в твоих интересах сотрудничать с нами. Я же могу пообещать, что тебя никто не тронет, — вампир поднял бровь, ожидая моего ответа.
— Хорошо, я согласна, — как будто у меня есть выбор.
На следующее утро мне выделили теплую куртку (моя ей и в подметки не годилась), и мы поехали в какой-то город. Я машинально рассматривала витрины и размышляла о том, чего мне будет стоить попытка побега. А вдруг они и так меня отпустят, так чего и рыпаться.
Мы остановились у отделанного под старину здания магазина. Над витриной сидела горгулья (надеюсь, их-то не существует на самом деле), а рядом красовалась резная надпись "Инферно". Да, многообещающе. Вацлав (так звали сопровождающего меня вампира) открыл передо мной дверцу машины.
— Прошу, — ой, что-то не нравится мне вкрадчивый голос и масленый взгляд этого великолепного вампира. А посмотреть-то было на что: высоченный такой, светлые волосы убраны в короткий хвостик, серебряные глаза под густыми ресницами, породистые темные брови… Этакий пират южных морей. Только толку-то: максимум, чего можно от него добиться — страстного поцелуя в вену. Ну, я так думаю… Они же не проявляют к человеческим девушкам другого интереса? Или я ошибаюсь? От таких размышлений мне стало нехорошо. Просто, по натуре я однолюб. И раз уж угораздило меня влюбиться в Сережку, боюсь, к другим особям мужского пола я отношусь, как к музейным экспонатам: смотрю, но руками не трогаю. Поэтому, подозрительно покосившись, я обошла Вацлава стороной. Он в ответ лишь усмехнулся — заметил мой маневр.
Дверь в магазин открылась со звоном колокольчика.
— Добрый день, маэстро Мазини, — прошелестел Вацлав куда-то в темноту.
Тут же нам навстречу скользнула тень. Маэстро Мазини был изящным сухощавым итальянцем, говорившем практически на чистом русском языке с легким итальянским акцентом. Его движения были порывисты и точны.
— Добрый день, Вацлав. С чем пожаловал?
— У Совета к вам огромная просьба, маэстро, — и он начал излагать суть дела, нисколько не стесняясь меня. А чего тут стесняться: всего-то поужинать и конфиденциальность будет соблюдена.
Не обращая на них внимания, я стала рассматривать магазин. Видимо, маэстро содержал что-то вроде лавки древностей или сувенирного магазина. На стеллажах и просто на стенах лежали и висели всевозможные медальончики, кулончики, шкатулочки и прочая дребедень, которой я никогда не уделяла должного внимания. Все, что другие девушки вешают себе на шею, на моей упомянутой части тела, как мне казалось, выглядело тяжеловесно и отвратительно. К тому же, все эти бусики и цепочки вечно лезли, куда не надо, стоило лишь наклониться, так что желание украсить себя хоть как-то оканчивалось психом. А чего стоили все эти ужасные крестики… Сколько себя помню, после смерти мамы, тетя Маша вечно пыталась навесить на меня это орудие пытки. Я, правда, пыталась сделать ей приятное и поносить крестик хотя бы некоторое время. Но, к сожалению, это сводилось к одному и тому же: цепочка обязательно рвалась, и крестик терялся, — как итог, — бесконечные нотации от тети Маши, которая еще долго поминала мое небрежное отношение к святыне. По-моему, ни одна святыня не стоит хороших отношений между родственниками. А тетя Маша из-за своей безумной веры свела все наши отношения на нет.
В общем, в лавке было много всякой дряни, но мое внимание привлекла лишь одна вещь: большой голубоватый кристалл, висевший на истертом кожаном шнурке. Меня потянуло к нему, как магнитом. Что интересно, кристалл начал таинственно мерцать по мере того, как я к нему подходила. Когда я подошла к нему вплотную, кристалл засиял и даже как будто тихонечко зазвенел. Вот это да! В восторге я протянула к нему руку. Но, по мере того, как моя рука приближалась, камень отклонялся назад. При этом звон явно усилился.
Я не сразу заметила, что вокруг установилась неестественная тишина. Обернувшись, я увидела, что оказалась в центре пристального внимания вампиров. Вацлав смотрел на меня удивленно, маэстро — заинтересовано.
Мазини отмер первым:
— Милая девушка, позвольте показать вам нечто исключительное. Прошу вас, пройдемте со мной в другую комнату, — ну и ну, как будто я не вижу, что меня просто хотят выставить вон.
Хмыкнув, я прошла за маэстро. Как я и думала, Мазини решил, что я не исключение из правил и заинтересуюсь дорогими побрякушками. Надо же, он разрешил мне их примерить. Как трогательно! Видно, очень уж хотелось уединиться.
