она понимала, насколько большое влияние имела на меня. Одно её слово – и моё сердце, выточенное из холодного металла, моментально таяло, я смягчался, всякая нелепая злоба отступала, и я был готов к любви. Я хотел любить её так сильно, как только смогу. Любить, развиваться и становиться лучше ради неё, чтобы быть достойным, попутно делая и её счастливой тоже. Ради Лены я был готов пойти на всё, ей нужно было лишь щёлкнуть пальцами или попросить. Одно слово – и я бы скинулся ради неё с крыши. День за днём я переживал в постоянном страхе потерять её. Проснуться однажды и обнаружить, что она, например, отправила меня в чёрный список. Но этого не происходило. Моё дыхание было неровным, пока я писал ей что-то. Глубоко внутри я боялся не только потерять её, но и надоесть. Такое ведь могло произойти? Насколько бы люди не были близки, им всегда нужен отдых друг от друга, некая свобода, личное пространство. Иногда расставания полезны для укрепления чувств, но только в том случае, если эти чувства взаимны. А я не мог выносить эти минуты без общения с Леной. Для меня тишина и ожидание её ответа превращалась в пытку. Понимая, что могу достать её своими нелепыми рассказами, я всё равно не мог и одного дня провести спокойно без общения с ней. В голове и в сердце была только Лена, заменившая мне весь мир. Иногда я даже спрашивал её прямо, не надоел ли я ей, но она в ответ заверяла, что я просто не могу надоесть. Остаётся только маленькая надежда, что это была правда. Возможно, она действительно получала некое удовольствие от беседы со мной, а её фразы по типу "у меня ни с кем нет таких переписок, только с тобой" значили хоть что-то. Не были лишь пустыми словами, призванными успокоить меня.
Я быстро утратил всякую связь с реальностью. Мне казалось, что наша переписка в социальной сети и есть единственно возможная реальность. Мне хотелось верить, будто нет ничего, кроме нас с ней. Я был способен жить в полную силу только в цифровом мире, реальности же я стал бояться, она внушала мне страх, потому что в ней не было Лены. Стоило мне отложить телефон в сторону, как улыбка покидала моё лицо, сердце начинало биться медленнее, а чувство тревоги нарастало. Мне хотелось вернуться к Лене как можно быстрее, только общаясь с ней я чувствовал себя в безопасности. Она нужна была мне больше, чем я ей. Лена была во всём мире единственным самым настоящим человеком. Любовь очертила вокруг меня круг, заперла внутри самого себя, огородила от всех, чтобы я мог как во сне общаться только с одним человеком, наслаждаясь этими чувствами.
Мы по-прежнему виделись в университете, но, несмотря на внушительную переписку, почти не разговаривали. Могли лишь обменяться взглядами, сказать друг другу "привет", улыбнуться и пройти мимо. Я чувствовал себя восковой фигурой, когда встречал её в реальности, и в тоже время боялся, что кто-то может узнать о нашем общении. Будто бы это что-то изменило! Мой отупевший от любви мозг отказывался понимать, что снаружи телефона есть иной, более прекрасный мир, где у меня есть шанс быть с Леной по-настоящему. Я не понимал этого, боялся вылезти из своей раковины, а потому сторонился её и даже избегал. Я был рад видеть её и даже желал реального общения, рассчитывая, что это поможет нам узнать друг друга ещё лучше, но в тоже время меня охватывало невероятное волнение, стоило ей только пройти мимо. Из далека я ловил взгляд её серых глаз и любовался, понимая, что из всех девушек она самая прекрасная. Мои лёгкие будто наполнялись огнем, и я начинал дышать пламенем, когда видел её красивое личико и спадающие ниже плеч волосы медного цвета. Я был очарован ей, но стоило ей приблизиться, как чары рушились, лёгкие наполняла вода, и я начинал захлебываться. Я по-прежнему любил её, но уже не мог реагировать спокойно, всё хладнокровие куда-то испарялось, а сам я мысленно проклинал себя, боясь сказать какую-нибудь глупость. Да, в реальности я был беззащитен, был таким, какой я есть. Лишь онлайн я вновь добивался гармонии со своим разумом, а при встрече с Леной за пределами Интернета немел, абсолютно не понимая, что должен делать.
О Брэнде я забыл окончательно. Она по-прежнему приходила ко мне в "Старбакс", когда я был вынужден греться там по просьбе Эдди, либо ловила меня прямо в институте, пока я искал глазами Лену в толпе учеников. Мы общались с Брэндой, но чем дольше это делали, тем больше я убеждался, что в ней нет ничего из того, что было у Лены. С Брэндой я скучал, иногда подбрасывая в угли беседы деревянные бруски в виде бессвязных слов "да" или "нет". На большее меня не хватало. Я не мог наслаждаться с ней беседой так же, как это было с Леной. Против своей воли я постоянно сравнивал их, понимая, что Лена для меня незаменима. Брэнда не замечала моего странного поведения, считая, что я как всегда с блеском отыгрываю роль социопата, будучи немногословным. Мы как и раньше сидели с ней за столиком в кафе и, пока я отправлял Лене сообщение за сообщением, создавали имитацию беседы. В реальности была Брэнда, сидящая у меня под боком, которая засыпала меня вопросами, но чаще историями из собственной жизни. В ирреальности была Лена, любовь к которой постепенно сводила меня с ума. И между этими двумя мирами я всегда выбирал второй, снова и снова возвращаясь к телефону, чтобы ответить Лене на очередное сообщение.
Наша переписка быстро превратилась во что-то особенное. По крайней мере, я так считал. Мне нравилось иногда лежать ночью и перечитывать её. Это было всё равно что читать интересный диалог из какой-нибудь книги. Местами это напоминало романы Томаса Харди, а местами это были столь беззаботные беседы, что я невольно улыбался и чувствовал тепло в груди. Каждое своё слово я пропитывал в любви, прежде чем отправить ей. Замечала ли она это? Трудно сказать наверняка, можно только догадываться. Мне не жалко было для неё добрых слов, я начал считать это своим долгом – быть с ней рядом как можно чаще и поддерживать, если ей это нужно; дарить радость, если она грустила; слушать, если ей было что сказать. Если я мог ей что-то дать, то я хотел отдать всё, без остатка. И не потому, что хотел
