Её серые глаза вспыхивают гневным блеском, и я на мгновение забываю, что хочу сказать.
У мамы были карие… Цепляюсь за это отличие как за спасательную соломинку. Так будет от девушки легче избавиться. Перевожу взгляд ниже на пухлые губы и представляю их на своей коже…
Что я там говорил? Ах да.
— Иначе как объяснить, Мила Андреевна, что вы не отреагировали на моё заявление должным образом? Не разглядели или попросту решили пойти мне наперекор?
Невольно втягиваю носом запах её сладких духов, и следующее моргание глазами привносит лёгкое головокружение.
— Прошу прощения, Ян Маркович, – вкрадчиво выделяет каждое слово. — Я неверно растолковала ваши… позывные… Впредь буду тщательнее всматриваться в ваши движения и взгляды, – демонстративно сощуривает глаза, и я, недовольно выдохнув, отстраняюсь, чтобы закончить этот пропитанный сарказмом диалог.
— Не утрируйте, Мила Андреевна. В течение дня жду от вас полный отчёт о функционировании отдела. А сейчас идите работать, – отворачиваюсь, желая снова переключиться на свои дела, но Вольская меня окликает:
— Ян Маркович?
— Да? – устремляю на неё нетерпеливый взгляд.
— Очки мои верните, пожалуйста, – протягивает ко мне руку, выставляя ладонь вверх.
Осознаю, что я и правда крепко сжимаю тонкую оправу очков и уже даже нацелился положить их в карман брюк.
— Пожалуйста, – вкладываю в её ладонь аксессуар и слегка склоняю голову.
— И ещё, – строго произносит она, возвращая очки на лицо.
— Слушаю.
— Если вы ещё раз посмеете нарушить мои личные границы, я буду вынуждена написать на вас жалобу вышестоящему начальству, – и смотрит выжидающе.
— Принято к сведению, Мила Андреевна. Можете быть свободны, – с иронией ухмыляюсь я и возвращаюсь за свой рабочий стол, изображая полную отрешённость.
Девушка испаряется ровно за секунду, оставляя меня окутанным насыщенно-сладким ароматом её духов и с каменным членом в штанах.
Охеренно!
Как только перестаю слышать отдаляющийся звук каблуков, запрокидываю голову и закатываю глаза, желая избавиться от врезавшейся в мою память сочной женской задницы, туго обтянутой тканью юбки.
Невыносимая женщина! Ещё и угрожает мне. Всего ничего в нашей компании, а уже надумала, что сможет меня прогнуть под себя. Набралась опыта у мужиков и решила, что я для неё лёгкая добыча?
На девочку-целочку нихрена не похожа. Слишком много гонора для такой девицы. Нужно поставить её на место, несмотря на предостережения отца. Решила выпендриться перед начальством, ну так потом не жалуйся, что привлекла к себе особое внимание.
Громко выдыхаю, представляя, как сжимаю в ладонях упругую грудь, так соблазнительно выглядывающую из выреза её блузки…
Чёрт!
Надо заканчивать с этим, а то у меня так встанет не только член, но и работа. Если отец узнает, что именно я в его фирме позволяю себе вольности, то четвертует меня лично.
Какого хера? Ещё ни одна баба не сбивала меня с мысли, так почему получилось у этой?
Выпрямляюсь и тянусь к телефону. Набираю номер начальника службы безопасности:
— Глеб, достань мне всё, что найдёшь на Вольскую Милу Андреевну. Чем раньше, тем лучше.
Глава 5
МИЛА.
Вылетаю из кабинета начальника и пулей в женский туалет. Открываю в раковине кран и начинаю обтирать шею прохладной водой. Руки дрожат, а в груди бушует ураган.
Никто!
Никто не смеет прикасаться ко мне без моего разрешения!!
И главное, тронул-то самое ценное! Очкиии!
Да я без них себя голой чувствую! Беззащитной… и слепой!
У Барсова большое самомнение!
Это возмутительно!
Злостное нарушение субординации!
Я буду жаловаться!
Или не буду, потому что выпрут скорее меня, чем его.
Я буду просто его тихо ненавидеть! И периодически угрожать, чтобы держать на приличной дистанции, а заодно и в тонусе.
Ну вот почему так?
Наконец-то выпал шанс проявить себя, заниматься любимым делом и получать за это хорошую зарплату, так нет же… везде нужно подсунуть подводный камень. Даже не камень… Перед носом глыба, которую не то что сдвинуть – трогать нельзя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не вижу я…
Пфф…
ВСЁ я вижу, особенно, что ты – сукин сын, решивший, что у тебя крутые яйца…
С важным видом толкает речь, а сам на грудь мне пялится. Тут и щуриться не нужно, чтобы заметить.
Осталось только сказать мне: «Снимайте очки, Мила Андреевна, и раздвигайте ноги!»
Фууухх. Давно так никто не бесил… точнее, вообще никогда.
Были, конечно, «кадры» в Англии, но я быстро пресекала любые их попытки ко мне приблизиться.
Начальство же вообще вело себя как по струнке. Всё чётко и по делу. Никаких намёков.
Барсов же вообще берега попутал. Надо отыскать регламент по деловой дисциплине и сунуть ему под нос, в обязательном порядке стукнув перед этим по башке.
Хорошая мысль. Мне очень нравится. Представляя её в красках, мне даже немного полегчало.
Оценив своё отражение в зеркале как возбуждённо-агрессивное, стараюсь привести в норму дыхание и направить мысли в нужное русло.
Более-менее вернув мышление в трезвое состояние, быстрым шагом дохожу до своего кабинета, даю задание Эле соединить меня с типографией и закрываюсь на ключ, чтобы без отвлечений просмотреть список рукописей, которые мне прислал редактор. До конца рабочего дня бросаю все силы на изучение присланных материалов и распределение между редакторами новых задач. Когда отрываю глаза от компьютера, понимаю, что отдел уже опустел, и стало непривычно тихо, а за окном поздний вечер, завлекательно моргающий уличными фонарями и неоновыми вывесками ночных заведений. Голова гудит от жуткого переизбытка информации, ноги от тисков новеньких туфель, а спина от длительного сидячего положения. Отсеиваю вспыхнувшее желание растянуться на полу и растечься лужицей, заставляю поднять с кресла свою «квадратную» задницу и двигаю вялыми ногами в приёмную, где устало подпирает рукой падающую голову моя секретарша.
— Эля! – от моего голоса девушка резко вскидывает испуганный взгляд. – Марш домой. На сегодня всё.
— Хорошо, Мила Андреевна, – не может скрыть счастливой улыбки она.
— Доброй ночи, Эля, – понимающе усмехаюсь и спешно прощаюсь.
Кривым шагом к лифту. Быстрее домой, а то там Кирюша, наверное, совсем заскучал. Сейчас как накинусь на моего котика, как потискаю… как чихну двадцать раз от его шерсти, летающей по всей квартире. Меня ждёт дивный вечер.
Когда двери лифта открываются, моя блаженная улыбка тут же меняется на оскал.
— Так и будете стоять на месте, Вольская? У меня нет ни времени, ни желания вас ждать, – обдал холодом Барсов, и я закоченевшими конечностями делаю шаг к нему в кабину лифта.
Двери закрываются, и я поворачиваюсь к обидчику спиной, напоминая себе, что он шеф всея «Легиона» и в таком тесном пространстве лучше его не злить. А то сдадут его нервишки, и прижмёт меня к стене, ломая мне очки и ногти, которыми я буду отбиваться.
Открываю рот, когда чувствую прикосновение к своему бедру, и тут же закрываю, следя за тем, как мужская рука тянется к панели с кнопками и нажимает самую нижнюю.
Спокойно, Мила. Бывает. Случайно задел. У меня ведь задница размером с лифт, ну? Могу ещё и бюстом придавить… А в комплекте с его раздутым эго так вообще удивительно, что рукой чуть-чуть коснулся, а не всем телом меня сзади подпирает.
Запечатываю себе рот, плотно сжимая губы, и утыкаюсь глазами в пол, чтобы постараться сконцентрироваться и взять контроль над мурашками, которые вышли из спячки и взволнованно мечутся по всей спине, ощущая крайне близкое присутствие красивого мужчины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Исходящие от него волны негатива, ясное дело, пробуждают во мне отталкивающие чувства. Всё сознание настойчиво сигналит ответить ему тем же и в двойном размере. И если договориться с мозгом на данный момент я была в силах, оставаясь непроницаемой, то тело решило сыграть со мной в недопустимую игру. «Настройки» сбились. Резко повысилась чувствительность. Меня то бросало в жар, то трясло от озноба. Потеря управления над самой собой из-за типа, который по определению не может быть моим сексуальным партнёром, так как является моим непосредственным начальником, вызывала внутри меня полнейший беспорядок. Злило и будоражило одновременно. В таком положении я оказалась впервые. Мучительные контрасты.
