Известны две концовки Леиной истории. Первая: ее жизнь обрывается трагически — Лея умирает после родов от родильной горячки. Вторая полна горького сарказма: кривая из-за плохо сросшейся ключицы, тощая и хромая на правую ногу, она гоняется за своим мужем, хромым на левую ногу, угрожая ему костылем, и осыпая смачной казацкой руганью, а уличные мальчишки потешаются над ними.
Обе версии, разумеется, абсолютно исторически достоверны и подтверждены документально.
А как же легенда? Она, выходит, никак не объясняет, какое отношение имеют казаки к еврейским голубым глазам. Ну, это потому, что до казаков были крестоносцы, а еще раньше — греки: погромы на Рейне и многие другие погромы тоже внесли свой немалый генетический вклад в состав колера еврейских глаз. Воины-победители получали покоренный город на разграбление и насилие в качестве премии за боевые заслуги и тяготы ратного дела. Погром — это премия за подвиги без особых тягот, и крестоносцы, как известно, перед тем как отплыть освобождать Святую землю от неверных, жестоко громили еврейские общины у себя дома. О крестоносцах существует легенда, и нет, как известно, ничего достоверней легенды…
Некоторые слова и выражения, приведенные в тексте курсивом, позаимствованы из повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба».
Бес в ребро
Известие о беспорядках и уличных кровопролитиях в Кении в связи с фальсификацией результатов парламентских выборов подбросило израильского художника Коби Эльдада как на трамплине. Приземлившись, Коби забегал по мастерской, не находя себе места. Ящики с тщательно упакованными портретами членов кенийского парламента, отправленные художником три месяца назад на адрес африканского филиала берлинской галереи Арт Диллер, должны были вот-вот прибыть в Найроби, и может быть уже прибыли.
Грандиозное по замыслу и исполнению предприятие по возмещению материальных убытков, нанесенных Эльдаду романом с молоденькой красавицей из бедняцкого района Найроби, было под угрозой срыва. Идея создать портреты членов кенийского парламента и продать каждому из них его собственное изображение за пять тысяч долларов пришла ему в голову во время одной из поездок к возлюбленной. Наладить личный контакт с портретируемыми и обойтись без посредников оказалось невозможным. Галерея Арт Диллер затребовала треть от суммы сделки за посредничество, восемь тысяч долларов за рекламу вне зависимости от результатов дела и предоставила художнику по его просьбе фотографии всех членов парламента за дополнительное денежное вознаграждение.
Коби попытался подключить к своему проекту отдел по культурным связям с заграницей израильского МИДа, но не был понят. Кения, ответили ему, проголосовала против Израиля на последнем заседании ООН, и мы не понимаем, каким образом портреты кенийских парламентариев могут способствовать, как вы утверждаете, сближению между нашими странами, и кто кроме вас в таком сближении вообще заинтересован. Эльдада покоробила глухота чиновников к искусству, но впереди маячила серьезная прибыль, и неудача не погасила его энтузиазма. Контейнеры с портретами пришлось отправить морем и сэкономить на страховке. Но ведь сегодня суда не тонут, так что риск не велик, правда?
Приступая к работе, художник знал, чего хочет: портреты будут написаны сухой кистью в духе портретов советских вождей. Такие носили на первомайской и октябрьской демонстрациях вместе с лозунгами и транспарантами. Эти вещи сегодня продаются на аукционах Сотсбис за большие деньги и эксперты устанавливают их подлинность. Ушла эпоха, а портреты марксов-брежневых, как ни крути, определяли ее суть и стиль. Друзья порекомендовали дешевого «русского», специалиста по вождям, но тот успел зазнаться и требовал аванса до начала работы и полной суммы в пятьсот долларов за каждый портрет по окончании. Аванс он получил. Два самых важных портрета, президента и главы оппозиции, удались «русскому» на славу, ну прямо как живые, над остальными Коби Эльдаду пришлось корпеть самому.
Создавая галерею образов лидеров кенийского народа (политологи считают, что никакого кенийского народа нет и никогда не было, есть враждующие африканские племена, искусственно объединенные в государство-конгломерат), Коби ощутил неподдельный творческий экстаз. Он упивался примерами таких великих придворных живописцев как Веласкес и Гойя, обложил себя альбомами Домье, в свое время вылепившего тридцать шесть гротескных скульптурных портретов-миниатюр по числу членов французского парламента. Приобрел у букиниста «Торжественное заседание Государственного Совета» Репина. Не была забыта «Равенская мозаика», где непревзойденный анонимный мастер запечатлел императрицу Феодору со свитой. Художник достал где-то большую репродукцию «Коронации Наполеона» Жака Луи Давида и повесил ее у себя в мастерской. Ничего не помогло. Парламентарии получились все на одно лицо. Хоть криминалиста и близкую родню зови для опознания. Не помогали ни позументы, ни регалии, ни погоны, у каждого свои. Сдержанная и официозная сухая кисть была давно похерена и в ход пошел нервный пастозный мазок Ван-Гога — все напрасно. Делать нечего, пришлось снова приглашать «русского». Тот долго курил, ворчал, слонялся по помещению, разглядывал холсты, поскреб записанное полотно ногтем, полистал Репина, затребовал водки, выпив, источал отвратительный запах, склабился щербатым ртом, потом собрался и несколькими ударами кисти придал каждому портрету требуемое сходство. Его визит утомил Коби, и он раздраженно захлопнул за гостем дверь, пообещав ему сто долларов.
Что за люди? С такими зубами и с таким ивритом ты же, дорогой, тянешь на асоциального типа. Сам ничего не стоишь, кто же тебе заплатит за твою работу? Ты что, этого не понимаешь? Черта с два — не понимаешь, все ты прекрасно понимаешь: без зубов тебе легче выпрашивать пособия. Я — плати налоги, а ты — получай пособия! Хорошо хоть на этот раз он не стал делиться со мной своими первыми впечатлениями от Израиля. «Вышел я, мол, в Тель-Авиве на улицу и чуть в собачье дерьмо не наступил. Смотрю, всюду на тротуаре кучки собачьего дерьма. Куда я приехал? Это не важно, Сергей, говорю я себе. Важно другое — важно найти в себе еврея».
Почему он по делу звонит в субботу и в Йом Кипур? Это так он ищет в себе еврея? Хорошо еще, я не пощусь в Йом Кипур, а если бы постился? Какого это человеку на голодный желудок слышать, что он должен деньги? Хуже арабов! Араб, он хоть свое место знает, а этот: «познакомь меня с богатой израильтянкой», тьфу ты! Да будь у меня на примете богатая израильтянка, я бы ее для себя приберег.
Для Коби и его коллег перепоручать работу «русским» было делом обычным. Несколько изящных скульптурных композиций, выполненных бывшим киевским анималистом по заказу приятеля Коби Надава, были выставлены в Музее Тель-Авива и вошли в музейные каталоги под именем Надава. Удачное сотрудничество на этом не кончилось. Надав: «Я скупил у него оптом работы, привезенные из России, и выставил их в галерее Миннет. Почему под его именем? Под моим. Мне очень удались эти вещи. Любое арт-действие можно представить как концептуальный процесс. Акт покупки, акт экспозиции в корне меняют природу этих в сущности не простых скульптур. В свете теорий постмодернизма не тот художник, кто исполняет, а тот, кто инициирует произведение. Мы живем в эпоху, где нет плагиата — есть цитаты без кавычек».
Надав ведет курс творческого мышления в художественном колледже ха-Мидраша. Начинал он как художник протеста — копировал на огромных холстах рисунки из палестинских книжек для детей: израильского солдата, отнимающего игрушку у арабского ребенка, того же солдата, разнесенного в клочья игрушкой, начиненной взрывчаткой. Критика приветствовала эти работы за их неоднозначность. «Сочувствует ли художник солдату- оккупанту или осуждает его и одобряет справедливую расправу над ним?» — писала газета левых интеллектуалов Ха-Арец. Подули иные политические ветра и стало модно осуждать солдата- оккупанта, а Надав, похоже сам того не осознав, превратился из художника протеста в придворного художника. Не он один обменял первородство бунтаря на чечевичную похлебку лакея. Целая плеяда молодых бунтарей претерпела эту весьма благодатную для кармана метаморфозу. Заграницей полюбился новый тип про-палестински настроенной израильской творческой интеллигенции. Режиссеры, писатели, художники с готовностью бросились поставлять востребованный и хорошо оплачиваемый товар.
Занятия Надава со студентами походят на дрессировку цирковых зверей. «Гоп, и ты запрыгнул внутрь! Ты состоялся! А не запрыгнешь сейчас, может быть, никогда не запрыгнешь. Гоп, и ты внутри! Вот он, вчера он был среди нас, а сегодня он «внутри» и его выставляют на бьеннале в Каселе». Кроме сеансов дрессировки курс состоит из раздачи полезных советов и нужных адресов.
