Но как же чертовски хорошо вновь услышать любимую музыку! Лори впервые за долгое время сумела по-настоящему насладиться тем, что происходило здесь и сейчас. И даже яркие коктейли стали вдруг невероятно аппетитными. Так, может, в конце концов, вернуться в родные места было и не такой уж плохой идеей?
– Как домой будешь добираться?
Едва не подпрыгнув от неожиданности, Лори уставилась в пол, чтобы Джонас ничего не понял по ее глазам. Ведь когда-то он на удивление легко мог угадывать все ее мысли.
– Я хотела пройтись.
– Одна?
– Ну, если в мое отсутствие в Тренгарте не объявилась банда маньяков-убийц, я, думаю, как-нибудь сумею преодолеть пару миль.
– Банд у нас нет, но на твоей улице плохое освещение. Лучше я тебя провожу.
Лори уже открыла рот, чтобы запротестовать, но, не придумав ничего конкретного, закрыла его. Лучше улыбнуться и сказать, что после лондонских подворотен она как-нибудь осилит местные улочки? Или достаточно просто поблагодарить?
Оценив ее молчание как согласие, Джонас шагнул к двери, и Лори замерла в нерешительности, разрываясь между детским желанием настоять на своем и внезапной потребностью в обществе. Любом обществе. Ведь в последнее время ей было так одиноко…
Не в силах ни на что решиться, Лори почти инстинктивно последовала за Джонасом. Выйдя на улицу, она с наслаждением подставила лицо теплому ночному ветерку и вновь замерла, засмотревшись на звезды.
– Ты там новую планету, что ли, увидела? – спустя пару минут спросил Джонас.
Лори решила не обращать внимания на насмешливый тон.
– Боюсь, если даже я ее и увижу, все равно не смогу отличить от остальных. Я уже почти забыла, что над головой можно увидеть настоящие звезды.
Отлично, вот и еще одно воспоминание. Насколько же она закрылась от всего мира за последние девять лет? И сколько воспоминаний она сейчас сможет выдержать? Сколько всего прочувствовать и осознать?
Как же, оказывается, больно слышать едва уловимый голос, настойчиво шепчущий о том, что могло бы быть, но чего уже никогда не будет…
А ведь если бы она случайно не застала Хьюго на секретарше, она до сих пор жила бы в Лондоне и думать не думала о Тренгарте.
Какое же здесь все-таки все знакомое и родное! Темные улочки, по которым гуляет ветер, причал, яркие магазинчики, рассчитанные на туристов… Дорога начала подниматься на крутой холм, и чем ближе они подходили к бабушкиному дому, тем практичней и неприметней становились магазины.
Лори украдкой взглянула на шагавшего рядом с ней мужчину. Как и все остальное, Джонас остался почти таким же, каким она его помнила, но при этом в его поведении все равно что-то неуловимо изменилось. В нем появилось нечто острое и твердое, да и в его молчании было что-то настолько колючее, что Лори не выдержала и попыталась завязать разговор:
– Как… – Что это с ней? Почему она вдруг заговорила таким тонким, дрожащим голосом? Оборвав себя на полуслове, Лори попробовала начать сначала: – Ты женат? Дети есть? – На этот раз у нее получилось излишне громко и напористо.
Не оборачиваясь, Джонас лишь покачал головой:
– Нет.
– Но кто-то же есть?
– Сейчас нет.
Но раньше была. А что в этом удивительного? Не монах же он, в конце-то концов. И разве она хотела бы, чтобы он отказывал себе в удовольствиях, дожидаясь непонятно чего? При всем желании, Лори не смогла ответить на последний вопрос.
– Пару раз мне казалось, что может что-то получиться, но в итоге все заканчивалось ничем. Наверное, я слишком старомоден в этих вопросах. – Джонас коротко на нее посмотрел, но по его лицу ничего нельзя было понять. – Браки заключаются на всю жизнь. Думаю, мне и одной ошибки слишком много…
– Никакой ошибки не было. – Ее слова прозвучали как-то на редкость неубедительно. – Просто мы хотели от жизни разного.
– Если ты хочешь помнить все это именно так, что ж, твое право.
Ну вот, опять. Невероятно остро ощутив пропасть между ними, Лори глубоко вздохнула. Не нужно ничего отвечать. Зачем спорить о прошлом, которое уже давно пора было бы забыть? Но она никогда не умела сдерживаться.
– Это не просто мое право. Это правда. – Лори старательно выговаривала слова, надеясь, что они прозвучат холодно и спокойно. Как будто все это уже не имеет никакого значения. И оно действительно не имеет. Ведь это же давняя история.
Однако это не просто история, а ее собственная история. Их история.
Большая часть ее работы как раз и заключалась в том, чтобы знать, когда стоит оспаривать что-либо, а когда нужно просто помолчать, но, несмотря на это, Лори все равно не сумела удержаться.
– Нет ничего плохого в том, чтобы признать, что у тебя что-то не получается, и двигаться дальше, – настаивала она.
Они как раз поднялись на холм, и теперь их ждал самый неровный и темный отрезок пути.
– Я не могла здесь задержаться, ты же не хотел уезжать. Что нам еще оставалось? Да и в итоге ты и один неплохо со всем справился.
– А тебя это удивляет? – насмешливо уточнил Джонас. – Ты же всегда меня недооценивала.
– Неправда! Не было такого! – Лори почувствовала, как все ее тело загорелось от смущения, сразу же сменившегося негодованием. – Просто наши пути разошлись. Я не думала, что…
– Что ты не думала?
Почему у него такой ледяной голос?
– Что я слишком наивный и простоватый для твоих новых оксфордских друзей?
– Эй! С чего это ты вдруг решил все вывернуть наизнанку? Ты ненавидел Оксфорд, ненавидел Лондон, тебе не нравились мои друзья, ты и думать не хотел о том, чтобы когда-нибудь покинуть Корнуолл! Не я одна во всем виновата. Ты не хотел идти ни на какие уступки.
Джонас мягко рассмеялся:
– Уступки должны были быть взаимными. Напомни-ка мне, чем ты готова была пожертвовать ради меня?
– Так нечестно, – выдохнула Лори. Она только что пережила крах одних отношений, так неужели ей сейчас придется копаться еще и в тех, давно почивших?
– Да неужели?
И хуже всего, что ему, похоже, все это даже неинтересно. Джонас говорил так, словно они обсуждали каких-то совершенно посторонних людей, а не самих себя в молодости.
– Знаешь, на самом деле я должен тебя поблагодарить.
Лори удивленно обернулась:
– Меня?
– Да, именно тебя. Ты заставила меня повзрослеть. Доказать всем вокруг, и тебе, и моим родителям, и всем остальным, что я не какой-то там никчемный серфер, что действительно могу чего-то в жизни добиться.
– Я никогда так не думала.
Лори невольно вспомнила молодого, еще невозмужавшего и неокрепшего Джонаса в полурасстегнутом и съехавшем на бедра гидрокостюме. Широкие загорелые плечи, подтянутый живот, влажные волосы, доска под мышкой, дерзкая улыбка на губах и недвусмысленное предложение во взгляде… Лори даже вздрогнула от непереносимой тоски по тому далекому добродушному парню. Но почему этот мальчик вырос в такого холодного циника? Неужели это все случилось из-за нее?
Джонас снова невесело рассмеялся:
– Да какая в общем-то теперь разница? Это было так давно, а сами мы были почти что детьми. Так рано жениться – настоящее сумасшествие. Мы сами обрекли себя на слезы.
– Наверное, – задумчиво согласилась Лори.
Но так ли это на самом деле? Когда-то она думала, что они будут жить долго и счастливо, что они – две нашедшие друг друга половинки единого целого. Как же обидно сознавать, что сам он считает все это лишь безответственными ошибками юности. Проглотив вставший в горле комок, Лори отчаянно старалась найти новую тему для разговора, чтобы хоть немного рассеять ночной мрак.
– Вот и пришли.
Джонас остановился у ворот, и Лори едва на него не налетела, одновременно всем телом ощутив его близость. При одной мысли, что стоит ей протянуть руку, и она к нему прикоснется, в ней сразу же проснулось давно забытое желание, а следом за желанием пришел и страх.
– Но все это было не так уж и плохо, – заметил Джонас, завораживая ее своим взглядом, а его голос снова потеплел. – В безумствах молодости тоже есть свои плюсы.
– Точно. Самое счастливое время в моей жизни.
Черт. Лори ведь не собиралась в этом признаваться. Ни себе, ни тем более Джонасу. Наверное, все дело в коктейлях. Однако стоило ей произнести это вслух, как она поняла, что это действительно правда.
– Самое счастливое, – повторила она шепотом, надеясь, что Джонас ее не услышит.
Всего один шаг. Всего один крошечный шажок, и она к нему прикоснулась, все так же глядя ему прямо в глаза. И этого малейшего касания хватило, чтобы по ее напряженным нервам пробежал ток, а все тело от макушки до пяток вспыхнуло от желания.
Ее мягкая грудь прикасалась к его крепкой груди, и, приподняв голову, Лори смотрела ему прямо в глаза. Сглотнув, она облизала резко пересохшие губы и до боли сжала кулаки, борясь с дурацким желанием ухватить его за плечи.
– Джонас? – Лори сама не знала, о чем пытается спросить и о чем готова молить. Она лишь помнила, что сегодня ее день рождения и она уже очень, очень давно не чувствовала себя настолько живой, как сегодня. Как сейчас. – Джонас…
