Он белозубо улыбнулся, выудил отвертку из нагрудного кармана и галантно, как цветочек, протянул аборигенам.
Те смерили ее презрительными взглядами, сопоставляя с размерами ракеты.
Однако ж – взяли.
Приписка на полях:
Существует предание, будто, в неоскудевающей дальновидности своей всё рассчитавши наперед, космонавты в этот эпохальный миг спросили: «Ну что, вам целую ракету сразу подарить или только гаечный ключ, которым можно ракету по винтику разобрать?» И будто бы тогда аборигены сдрейфили, взяв малость. Это ерунда. Люди, замечательные в разных устремлениях, и в деле не скупятся. Иначе может думать только нытик Бумдитцпуппер.
– А теперь ответьте на мои вопросы, которые я задавал вначале! – потребовал Матрай Докука.
– В самом деле, – урезонил Пупель Еня.
Один из туземцев, беспрестанно низко кланяясь и приседая, тотчас сообщил:
– Мы – тутошние поселяне или, если хотите, хозяева этой планеты. Первое, впрочем, не всегда совпадает со вторым. Но это и не важно. Мы занимаемся тем, что познаем природу, подлаживая ее к своим потребностям, и сами, в свою очередь, подлаживаемся под нее, когда ее подладить невозможно.
– А ракета у вас хорошая, – ласково и в один голос добавили его соотечественники.
И все трое мечтательно вздохнули.
– Н-дэ? – с подозрением уставился на них Ривалдуй.
Пункт седьмой
– Ку-ку, ку-ку, – послышалось из распахнутого настежь люка корабля.
– Два пополудни, между прочим! – с удовлетворением отметил Пупель Еня. – Полтора часа контачим. Не хухры-мухры!.. Почти рекорд.
– И не почти, а точно, – уязвленно отозвался капитан. – Сам подумай! Кому меньше удавалось?
– Это потому, наверное, что мы – единственные, первые. И разных злобных конкурентов у нас нет. Пока…
– Да что ты всё заладил: почти, пока!.. Те, кто придут потом, не в счет. История начнется с нас!
– Ты полагаешь? – усомнился Пупель Еня. – Сразу эдак – прямо с нас? Я как-то слабо представляю…
– Кэп, а часы не отстают? – осведомился Ривалдуй. – Мне показалось…
– Быть того не может! – возразил Матрай Докука. – Эти ходики не отстают ни на секунду. Зря их, что ли, выверяли по клепсидре, что на башне нашей ратуши?! Забыл? Точнейший инструмент!..
– Забыл, – сказал со вздохом Ривалдуй. – Но почему она так называется – «клепсидра»? Или он? Или они? Я уж давно на эту тему думал…
– А тут просто надо знать, мил человек, – язвительно заметил капитан. – Это значит: «изделие Сидора». А по научному – «клёп». Похоже, что-то он там здорово клепал всё время. Потому и названо: «Клёп Сидора». Чтоб, стало быть, не путали с другими клёпами – каких-нибудь Гвидонов или Сулейманов. Старые земные штучки, доракетная эпоха! Ну, а в разговорах незаметно прижилось: клепсидра и клепсидра… Вероятно, у этого Сидора в итоге получалось лучше, чем у прочих… Всё-то надо объяснять вам, вот народ! Нет, чтобы в книжку заглянуть…
– Я понял, кэп. Уговорил. Вернемся – загляну. Пускай я тоже… всем хорошим буду обязан книгам… Но все равно, по-моему, у нас кукушечка кукует медленней, не то что раньше.
– Перестройка на местное время, – глубокомысленно изрек Матрай Докука. – Тоже не исключено… Я ж говорю: на редкость тонкий инструмент. Потом закукует быстрее… Нам пока не к спеху – только начинаем…
Солнце сдвинулось на небосводе, и тени по-новому расположились на земле.
Спейсотусовщики теперь нежились в тенечке, под лесенкой, а туземцы, загорая, возлежали на громадном кованом ящике и беспечно болтали ногами.
Вид у местных был разморенный и самый миролюбивый.
– Эх, и здоровы жариться! – невольно позавидовал Ривалдуй. – Вот она, вселенская адаптация!
– А мы еще боялись, не хотели… – укоризненно сказал капитан. – Контакт неизбежен, если его ждешь. Нужно только как следует подождать… И взгляните на этих ребят – до чего милые, простые парни!
– Братья! – пакостно хихикнул Пупель Еня. – Душки! Ну и рожи!..
– Кстати, как насчет вашей цивилизации, друзья? – воодушевленно продолжил Матрай Докука.
– А позолоти-ка ручку, – с ленцой отозвались простые и милые.
– Как, вам все еще мало? – изумился капитан. – Ну, я вам доложу!..
– Позолоти-позолоти. Тогда – ответим, – терпеливо заверили друзья.
– Э-то уже любопытно, – пробормотал Матрай Докука. – Я-то думал, вам на первый раз, авансом, так сказать… А тут, выходит, – новая, меновая разновидность познания мира: надо за любой ответ платить… Ну ладно, выдайте им что-нибудь.
Пупель Еня покопался в ближнем ящике и достал разводной гаечный ключ.
Абориген, не слезая на землю, барски протянул руку и держал ее до тех пор, покуда Пупель Еня не выложил ему на ладонь свое подношение.
– Для кого как, – сказал туземец, внимательно разглядывая ключ. – Всякому плоду свой черед, на всё – свой аршин. Цивилизация – что надо!
– Ну, а по космическим просторам вы передвигаетесь? Летаете, небось, туда-сюда? – не унимался капитан. – У вас ракеты есть?
– Летать-то, конечно, летаем, любим это дело, очень даже любим, но не возвращаемся. Нет смысла. А ракеты, бывает, и подворачиваются. Иногда чаще, иногда – совсем редко. Это уж по сезону.
– Ах, так… – глубокомысленно кивнул Матрай Докука, делая знак, чтоб туземцам выдали по пачке сигарет. – По сезону, значит… Эт-то тоже любопытно. И своеобразно.
– Бывают сезоны круглогодичные, – разглагольствовали тем временем аборигены, – а бывают и так… Тут раз на раз не приходится. Порой за месяц, как за десять лет, привалит – хоть ты разорвись! А иногда… Особенно межсезонья нервы треплют. Утомляют. Слухов разных плодится – жуть!
– Офалдеть! Ну, совсем как у нас!.. Со слухами поосторожней надо, это верно, много пакостей от них, – поддакнул Ривалдуй, спроваживая аборигенам видавшее виды большое медное корыто со стиральной доской.
– Смотри-ка ты! – воскликнул капитан. – До чего ж у них всё как-то по чудному!.. Очень странные замашки. И не надо… этих… путать с нами, Ривалдуй. Они не заслужили. Да и мы, конечно, тоже… Диалектика, фалдуй ее возьми! – Он чуть задумался, теребя ухо, потом завозился в бакенбардах, подправил парик и, наконец, вкрадчиво поинтересовался, словно ненароком: – Строй-то какой тут у вас, а?
– О, строй!.. Отменный! Прямо – песня, да!.. – многозначительно воздел палец абориген и покосился на товарищей. – Когда-то думали, бывает лучше, но теперь привыкли, и все встало на свои места. Места, правда, не столь отдаленные от прежнего положения, но в целом строй – отменный!
Аборигены благосклонно приняли здоровенную самогуляющую кинокамеру с двуногим штативом и полуувеличительным стеклом.
– Стереоскопически-самозасвечивающая – всё подряд, – с немаленьким почтеньем пояснил Ривалдуй. – Цены ей нет. А уж орехи как дробит… Штука!
– Вот именно! – восторженно добавил Пупель Еня. – Так сказать, кусочек сердца вам впендюрил!..
– М-да… Ты бы, Пупель, все-таки помягче выражался. Мало ли что… А живут-то у вас люди долго? – вдруг полюбопытствовал Матрай Докука.
– Как сказать!.. С одной стороны, конечно, долго, если исходить из минимума, а с другой – максимум не позволяет уходить далеко от минимального разумного предела, который, правду говоря, порой ни к черту не годится… Так что, как тут ни верти, – всё одно. Живем помаленьку! Пока еще не вымираем.
– Это хорошо, – одобрительно кивнул капитан. – Жить нужно умеючи, ваша правда. А как насчет войн? – плотски поинтересовался он.
Один из аборигенов уселся на ящике по-турецки, руки скрестил на груди и с расстановкой, строго произнес:
– Всякое случается. Всякое… Раз на раз не приходится. Хотя – что называть войной… – Тут он откинулся назад, упершись руками в ящик, несколько секунд сосредоточенно молчал, выдерживая красивую ораторскую паузу и раздувая от важности щеки, и принялся затем вещать: – Бывает война внутренняя, то есть с самим собой, бывает война умов, то есть поиски истины в драке, а бывает война языков, то есть какое-нибудь заседание или утверждение нового закона… Впрочем, законы лет сто уже не менялись – никому не охота попусту волынку разводить. Но в целом мы – мирные люди, это всякому заметно. Если только с правильной позиции взглянуть… Позолоти-ка ручку.
– Ага, сейчас, – заинтригованный, пробормотал капитан. – Мы дадим, непременно. Так вы сказали… Правильная позиция? Это как же?
– А очень просто! Внимательно следите… Нужно встать посередине, и то, что слева окажется, всё неверно, а справа зато – правильно. При этом можно на сто восемьдесят градусов повернуться – и будет всё наоборот. А можно сделать так, чтобы правильное было сзади, а неправильное – спереди. Вариантов много, и у всякого свой плюс. Главное, найти ось вращения. У нас каждый вертится, как умеет.
