Сайрон подошел к сыну, отечески потрепал его по голове и сказал:
— Я опять принят сотником имперской кавалерии. У нас совсем нет денег, так что…
— Но зачем… зачем ты тогда сделал мне такой подарок? — изумленно спросил Корни.
Сайрон лишь улыбнулся в ответ, вскочил на коня и ускакал, махнув на прощание рукой. С тех пор прошло полтора года…
Дом тетушки Римы, местной целительницы, стоял на самом краю деревни, он был ближайшим домом к поместью Сархаров. Мальчишкой Корни часто бывал у нее. Отец не возражал, полагая, что чем разностороннее у сына интересы, тем лучше для него. Правда, чуть повзрослев, Корни перестал особо интересоваться искусством врачевания — лук и стрелы притягивали его сильнее. Но он периодически наведывался к гостеприимной тетушке: помочь чем-нибудь, просто поговорить или, как и в этот раз, оставить на ее попечение младшую сестренку.
Калитка, никогда не смазываемая и от этого ужасно скрипевшая, душераздирающе завизжала, и на знакомый шум выбежал здоровенный серебристо-серый пес. Едва увидев Корни, он оглушительно залаял, устремился, прижав уши, к юноше и в затяжном прыжке собрался толкнуть его в грудь, но Корни ловко увернулся, и пес, приземлившись на все четыре лапы, обиженно повернулся, виляя хвостом.
— Ларни, Ларни, — Корни погрозил собаке пальцем. — Ты же меня с ног бы сбил.
Пес виновато поджал хвост, не переставая им вилять, лег на землю и ползком подобрался к юноше, тихонько поскуливая, словно просил прощения.
— Ладно, шалунишка, — Корни наклонился и ласково потрепал пса по голове. — Я не сержусь, вставай. Где тетя Рима? А? Где?
Пес радостно вскочил и рванул вглубь двора, лая, что было силы. Корни последовал за ним, ведя за руку успокоившуюся, но недовольную сестру. Пес вбежал в небольшой приземистый сарайчик, откуда валил густой терпкий дым и яростно чихая, взял зубами передник женщины, копошившейся около огромного чана с каким-то варевом. Тетушка Рима, бывшая на редкость полной женщиной, разгоряченная, вышла на воздух и, отдуваясь, протерла глаза. Толстый кожаный передник с трудом сходился на необъятной талии, волосы с проседью были аккуратно собраны в хвост, а пухлые щеки так и сияли здоровьем. Обретя способность видеть, тетушка всплеснула руками и радостно запричитала:
— А-а! Кто к нам пожаловал! Корнуэлс и Эстена! А ты, негодник, все реже заглядываешь к старой тетушке, — она игриво погрозила пальцем. — Вот сейчас напою приворотным отваром, каждый день прибегать будешь!
Корни широко улыбнулся: он-то знал, что никаким отваром тетушка его не напоит, в худшем случае, целебным чаем из трав.
— Что улыбаешься? Не веришь? — тетушка попыталась сделать грозное лицо, уперев руки в бока, но ее попытки с треском провалились — она громогласно расхохоталась, утирая выступивший пот рукавом. — Ладно, лукавый, что тебе сегодня надо от тетушки Римы?
— Пусть Эста с вами немного побудет. Через пару часов мама должна вернуться и зайти к вам.
— А ты куда? Небось, поохотиться захотел? — хохотнула целительница.
— Да есть тут одно дельце… — уклончиво ответил Корни, потупив взгляд.
— Никак девицу нашел?! — всплеснула руками тетушка.
— Да что вы! Какую девицу… — ответил юноша и почему-то покраснел.
— А-а! Знаю я вас, молодежь! — тетушка покровительственно покивала головой. — А ко мне потом девки за помощью ходят…
— Скажите тоже! — возмутился Корни.
— Ну, ну… Я же пошутила. Ладно, иди уж. И Ларни с собой прихвати, пусть прогуляется с тобой, вон, видишь, как соскучился… Иди сюда, Эстена, я тебе покажу травки разные полезные, пойдем.
Эстена радостно подбежала к тетушке, она любила внимание и добрые рассказы целительницы, да и травы кое-какие уже знала.
— Ну, иди, чего стоишь, — тетушка махнула рукой. Корни повернулся и поспешил прочь по дорожке к калитке, лохматый пес потрусил за ним, то и дело забегая вперед и заглядывая юноше в глаза.
— Да, да, да, пойдешь со мной, — Корни чуть раздраженно кивал головой. А пес, услышав радостное известие, принялся носиться кругами вокруг него.
— Рядом! — прикрикнул на Ларни юноша.
Пес сразу остепенился и важно пошел по правую руку, стараясь синхронизировать свою скорость со скоростью шага хозяина. По мнению пса, все окрестные собаки должны сгорать от зависти от такого зрелища. Гордость за хозяина так и распирала Ларни, отчего он то и дело терял темп его ходьбы и был вынужден останавливаться, дожидаясь Корни.
Выйдя на Хульмский Тракт, юноша ускорил ход. Зеленый столб все так же пробивал небо на западе, подогревая неутолимое любопытство и жажду приключений. Какое-то шестое чувство подсказывало Корни, что там происходит что-то странное и крайне необычайное.
Вот уже недалеко мост через Великую Реку Морей. Еще легендарный император Гесс приказал построить этот мост, когда шел войной на сумеречных эльфов. Тогда его армия перебралась через широкую реку на плотах, а это отняло много времени. Рассерженный досадной задержкой император пригрозил наместнику: "Если при моем возвращении здесь не будет хорошего моста, то ты вместе со своей сворой будешь лежать на дне этой проклятой реки с хорошим камнем на груди. Ясно?" Наместник тут же засуетился, собрал несколько тысяч плотников, обещая им всяческие блага, и через полгода, почти как раз к возвращению Гесса из победоносного похода, мост был закончен. В народе поговаривали, что без магии тут не обошлось — как иначе цельные стволы великанов-стрегов можно было поставить в основание? Так или иначе, мост стоял, и стоял крепко.
Корни с горечью читал про те времена, постоянно жалея, что родился в столь безоблачные годы. Разве мелкие стычки с разбойниками да редкие набеги герров могли сравниться с величественными завоевательными походами легендарных полководцев… Да и родился он в глуши, на самой окраине империи, совсем рядом с Великой пустыней. Давным-давно пустыня была далеко на западе, и много богатых городов находилось между ней и рекой Морей, но века три назад она начала свое неутомимое наступление на окрестные земли — шестьсот вершей за сотню лет. Только река остановила пустыню. И Хульм, некогда административный центр богатого края, превратился в заурядный пограничный городок со всеми признаками запустения и остатками былой роскоши. Когда-то по Хульмскому Тракту ходили богатые обозы, заполненные диковинными товарами далекого запада. Теперь Тракт заглох, лишь изредка пройдет какой-нибудь караван из Г'Арского оазиса, да и все, пожалуй.
Чисто символическая застава возле моста состояла из пяти солдат и десятника. Она, скорее, была лишь знаком того, что император помнит про этот глухой уголок своей необъятной империи. Но, на самом деле, правитель ничего о нем не слышал. Солдаты на заставе не знали, куда себя деть от скуки. Они играли в карты и хлестали вино, изредка фехтовали и задирались с проезжими людьми, которых за сутки проходило не более десятка. Жалоб десятник не боялся, в такой дали каждый мелкий начальник чувствовал себя императором, и в чем-то он был прав.
Корни подошел к заставе и собирался было спокойно пройти, но из караулки выскочил стражник, на ходу дожевывая кусок мяса, и перегородил путь.
— Куда прешь, переросток? — кладя руку на рукоять меча, сурово спросил он. — Не видишь, что ли? Пошлина за проезд — один серебряный империал. Так что плати и вали своей дорогой!
— Я не купец и не ремесленник, чтобы платить пошлины, — едва сдерживаясь, сухо бросил юноша. — Я Корнуэлс дар Сархар, сын Сайрона. Мой род берет начало от самого Редрига Завоевателя, более тысячи лет тому назад бросившему вызов эльфам!
— Ох, ох, ох, — покачал головой стражник. — Что-то я не вижу родового герба на твоем драном плаще.
— Это не твое дело! — огрызнулся Корни.
— Как это не мое? Откуда мне знать, что ты действительно дворянин? Может прохвост какой, решил бесплатно границу перейти. Нет, брат, не выйдет! Плати империал!
— Ладно! — Корни прикинул, что денег у него не хватит, а стражник должен пропустить, если узнает причину. — Император временно отобрал у нас герб. А теперь дай мне пройти!
— Вот уж нет, мальчик! Плати или убирайся! А за что герб-то отобрали?
— Не твое дело! — Корни начинал злиться.
— Скажешь — пропущу, — стражник хитро прищурился.
— Герб отобран несправедливо!
— Конечно, как же иначе? Что я еще мог услышать от обиженного за свой род мальчишки! Ну а все же, какова причина?
— Донос. Якобы, за измену империи…
— Ха, ха, ха! Вот те раз! Передо мной потомок славного рода изменников! — солдат весело хлопнул себя по ляжкам. — Ха, ха… Ладно, вали, молокосос! Ха, ха! Дворянин! — солдат посторонился, давясь от смеха.
Глаза Корни полыхнули огнем ярости, губы сжались в тонкую злобную линию, а брови сурово сдвинулись, отчего на гладком лбу пролегли три глубокие морщины. Его рука непроизвольно потянулась к клинкам, но он тут же вспомнил о перечне запретов, наложенных на его род. По указу императора через шестьдесят лет при соблюдении всех пунктов роду Сархаров будет возращен герб, часть земель и все титулы вместе с привилегиями. До конца срока осталось десять лет, а одним из пунктов был запрет на столкновение с имперскими солдатами в любых ситуациях. Рука Корни безвольно повисла и он, бросив испепеляющий взгляд на хохочущего стража, ступил на мост.
