Где-то через полчаса крышка погреба откинулась. Ольга вылезла первой, потом вытащила за шкирку Стрелкина. Поскольку не держали ноги бывшего помощника коменданта Петропавловской крепости Ольга, так, за шкирку, подтащила его к нам.
Львов окинул арестанта испуганным взглядом, но, не найдя на нём сколь-либо заметных повреждений, облегчённо вздохнул. Стрелкин был бледен и глядел на нас глазами затравленного зверя. Щёки его были исполосованы бороздками от слёз.
– После «дружеской» беседы «товарищ» Стрелкин изменил своё первоначальное решение и готов ответить на все наши вопросы, – сказала Ольга. – Правда, милый? – наклонилась она к Стрелкину. Тот испуганно отшатнулся и кивнул.
Глава третья
НиколайЯ сидел за столом, в то время как Александрович нервно мерил кабинет шагами. Как только стало известно о странностях, происходящих вокруг Красной Гвардии, я имею в виду убийство Глобачева и последующее прибытие на место преступления Шефа, Александрович немедленно прибыл в Петропавловскую крепость. Чтобы погасить его командирский пыл, я первым делом подсунул ему агентурное дело Красавчика. Это сработало. Вместо метаний молний между нами состоялся конструктивный обстоятельный разговор. Теперь мы на пару ждали известий с Крестовского.
– Ты уверен, что не следует направить на остров подмогу? – спросил Александрович.
– Абсолютно! – Я старался, чтобы мой голос звучал как можно более уверенно. – Численное превосходство наших сил над отрядом Стрелкина более чем двукратное – куда же ещё?
В это время мне доложили о прибытии машины с Крестовского.
– Наконец-то! – воскликнул Александрович.
В кабинет вошёл командир прибывшего отряда, вручил мне записку Михаила и на словах передал просьбу прислать машины. Я прочитал записку и протянул её Александровичу. В ней вкратце описывались произошедшие события, и не содержалось никаких секретов, о которых посторонним знать не следовало.
– Почему они не приехали вместе со всеми? – спросил Александрович, возвращая записку.
– Решили провести первый допрос Стрелкина, пока тот ещё «тёпленький», – пояснил я.
Александрович нахмурил брови, о чём-то пару секунд поразмышлял, потом заявил весьма категорично:
– Отправляй только грузовик. Странника и остальных я заберу сам!
МихаилПока Стрелкин торопливо глотая слоги, а то и целые слова, «пел» про своё агентурное прошлое, я слушал его вполуха. В конце концов, всё это отражено в деле, разве что в более сжатой форме. Но вот засранец добрался до настоящего, и слушать пришлось уже в два уха.
– … Вот вы берётесь меня судить, а сами-то вы кто есть? – Стрелкин не обвинял: сломленная, хлюпающая носом личность была на это неспособна, Стрелкин жаловался нам на нас. – Люди с сомнительным прошлым и ещё более сомнительным настоящим! Чего стоит ваше участие в подготовке и осуществлении побега царской семьи.
Тут мы враз насторожились, а Ольга устрашающе вежливо попросила:
– Продолжай!
– Так я и не молчу, – вздрогнул Стрелкин. – За всех, конечно, не поручусь, но вот этот, – он кивнул на Львова, – не знаю, как его и называть: Кравченко или Львов, и ваш Ежов – те точно к побегу причастны!
– Откуда такие выводы? – стараясь говорить спокойно, спросил я.
– Своими глазами видел! – плаксиво заявил Стрелкин. – Правда, вышло всё случайно. Мужик я, сами знаете, лихой, а она, – кивок в сторону Ольги, – сама не давала и до других баб в крепости меня не допускала… Ой! – Стрелкин заслонился от Ольги руками, опасаясь нового удара. – Я же не в укор… Вот я и нашёл бабёнку на стороне. А живёт эта Клавка – зазнобу мою, стало быть, Клавкой зовут – аккурат возле Сенной площади. – На этом месте мы невольно переглянулись – Так вот, иду я как-то вечером к Клавке, и обнаруживаю впереди себя две знакомые фигуры. Вот его, – кивок в сторону Кравченко-Львова, – и товарища Ежова. Привычка, что ли сработала, но выследил я их. Это уже потом я узнал, что в том доме, куда они зашли, у вас, – Стрелкин посмотрел на меня, – квартира имеется. Чего я тогда возле чёрного входа затаился, и сам не пойму – но не зря. Где-то через час выходит из подъезда человек – один в один Кравченко, но без шрама. Я тогда за ним не пошёл, запалиться опасался. Сделал по-другому. У меня в знакомцах один «топтун» числится. Знатный специалист – старая школа! Так я ему поручил за домом проследить, и того, что без шрама, поводить. От него и узнал, что фамилия объекта Львов и что он бывший жандармский полковник. А теперь скрывается. Но не это было интересно, а то, что Львов этот встречался с людьми близкими к Николашкиному окружению, а потом и с самими охранниками царя. Я Борису Викторовичу об этом и доложил…
Что ж, по крайней мере, от кого Савинков узнал о готовящемся побеге, нам теперь известно.
– … Он решил, что лучшего повода для уничтожения царской семьи придумать трудно. Сделал вид, что не будет препятствовать побегу, а сам распорядился устроить засаду и расстрелять беглецов на месте…
Стрелкин прервал рассказ, видимо рассчитывая на вопросы с нашей стороны. Я решил его не разочаровывать.
– Как вы связали Львова с Кравченко и Ежовым?
– В тот момент никак, потому и не стал докладывать об этом Савинкову, хотя у меня уже имелись на этот счёт определённые подозрения. Потому в день побега я лично взял под наблюдение дом на Екатерининском канале. Когда из дома вышел Ежов и поспешно куда-то отъехал, я последовал за ним на своём автомобиле. Потому засёк, как Ежов перехватил санитарную машину с царской семьёй и увёл её с первоначального маршрута. Я поехал следом за ними и видел всю историю по «захвату» «Китобоя».
– Вы произнесли слово «захват» так, будто сомневаетесь, что он был подлинным, – заметил Львов.
– Так оно и есть, – повернул в его сторону голову Стрелкин. – Уж больно картинно Ежов подставился, если, конечно, наблюдать за этим с самого начала.
С этим было не поспорить, и я ограничился приказом:
– Продолжайте!
– После того, как «Китобой» отвалил от стенки, я пустился на розыски Савинкова. Тот, узнав о переменах в планах заговорщиков, немедленно поехал на встречу с резидентом английской разведки в Петрограде майором Торнхиллом…
– Стоп! – прервал я Стрелкина. – Какое отношение имеет «Шестёрка» к побегу царской семьи?
– Самое непосредственное! – воскликнул Стрелкин. – Торнхилл в приватной беседе с Савинковым прямо сказал, что Британия не заинтересована в прибытии на Острова семейства Романовых, тем более самого бывшего императора!
– То есть, вы хотите сказать, – вмешался в разговор Львов, – что убийство царской семьи было санкционировано резидентом британской разведки?!
– Точно так! – кивнул Стрелкин.
– Невероятно… – произнёс потрясённый экс-полковник.
– Наоборот, – возразил ему я, – весьма даже вероятно. – Потом обратился к Стрелкину:
– Не означают ли ваши слова, что Савинков является агентом МИ-6?
– Нет, – помотал головой Стрелкин. – Агентом он точно не является. Просто поддерживает связь на почве взаимных интересов.
Львов возмущённо фыркнул. Я сделал в его сторону упреждающий жест, призывая воздержать от дальнейших проявлений чувств.
– И что англичане?
Впервые за весь допрос на лице Стрелкина появилась пусть и жалкая, но усмешка.
– А то вы не знаете англичан? Вечно норовят загрести жар чужими руками. Не получилось нашими – они подключили к решению вопроса немцев.
– То есть, как? – вновь не выдержал Львов. – Наши союзники пошли на прямой контакт с врагом?!
– Скорее, использовали врага втёмную, – поправил Львова Стрелкин. – Срочно передали в Берлин через перевербованного агента немецкой разведки в Петрограде сообщение о том, что на «Северной звезде» под видом пассажиров должны отправиться на Западный фронт несколько сотен русских добровольцев. Проверять эту информацию было некогда, и немцы просто подсунули в фарватер на пути следования парохода мину. Дальше – трах-бабах! – и царской семьи не стало.
Львов с перекошенным гневом лицом шагнул в направлении пленного, но Ольга заступила ему дорогу. Тогда тот резко отошёл в сторону и отвернулся, продолжая то сжимать, то разжимать кулаки.
– Откуда вам стали известны такие подробности? – спросил я у Стрелкина.
– Так Борис Викторович сам и рассказал, после гибели «Северной звезды», в кругу самых близких соратников.
– Вы и тогда не поделились с ним своими сомнениями по поводу Ершова?
– Нет, помотал головой Стрелкин. – Сначала Борису Викторовичу было не до подробностей, а потом я и сам решил всё ещё раз перепроверить. Уж больно неправдоподобной казалась тогда история о связи большевика и бывшего жандарма.
– А теперь вам это неправдоподобным не кажется?
– Теперь нет, – спрятал глаза Стрелкин. – Я как увидел в окне дачного домика его рожу, – Стрелкин кивнул в сторону Львова, – так у меня в голове разом всё стало на свои места.
