Входитъ Андашевскiй, господинъ съ рыжею, типическою чиновничьей физiономiей; глаза его горятъ гнѣвомъ; но ротъ его улыбается и видно, что все его старанiе направлено на тo, чтобы сохранить спокойный вид и скрыть волнующую его эмоцiю.
Андашевскiй (подавая Марьѣ Сергѣевнѣ руку и садясь вблизи ея).
Что это за странное письмо вы ко мнѣ написали?
Марья Сергѣевна.
Какъ же мнѣ не написать было тебѣ писѣма!.. Ты посмотри, что про тебя самого пишутъ въ газетахъ (подаетъ ему газету).
Андашевскiй (беря газету и тихо откладывая ее въ сторону).
Знаю это я, читалъ; но почему-жъ вы думаете, что это про меня писано?
Марья Сергѣевна.
Потому что тутъ пишутъ, какъ къ тебѣ на квартиру ко мнѣ приходили акцiонеры, какъ ты получилъ съ нихъ триста тысячъ и далъ мнѣ ихъ убрать.
Андашевскiй (насильственно смѣясь).
Но тоже самое могло случиться съ тысячью другихъ людей; а потому я никакъ не могу принять это прямо на свой счетъ.
Марья Сергѣевна.
А кто же, по твоему, эта дама, передъ которой ты стоишь на колѣняхъ.
Андашевскiй.
Этого тоже я никакъ уже не знаю.
Марья Сергѣевна.
А я знаю!.. Это дочь графа, Ольга Петровна Басаева, на которой ты женишься.
Андашевскiй (замѣтно сконфуженный).
Дѣлаетъ честь твоей прозорливости.
Марья Сергѣевна.
Пора ужъ быть прозорливой! Не все оставаться слѣпой.
Андашевскiй (пристально взглядывая ей въ лицо).
Мнѣ интереснѣе всего знать, кто прислалъ тебѣ эту газету.
Марья Сергѣевна.
Никто, я сама ее купила!
Андашевскiй.
Купить ты никакъ ее не могла, потому что какимъ же образомъ ты именно купила тотъ нумеръ, гдѣ, по твоему мнѣнiю, напечатано обо мнѣ, – стало быть все таки сказалъ же тебѣ кто нибудь объ этомъ!.. Кто тебѣ это сказалъ?
Марья Сергѣевна (опѣшенная этимъ вопросомъ).
Я не скажу тебѣ кто мнѣ сказалъ.
Андашевскiй.
Все равно, я послѣ узнаю!
Марья Сергѣевна.
Ни за что!.. Никогда ты этого не узнаешь!.. И, пожалуста, не отклоняйся въ сторону отъ разговора и отвѣчай мнѣ на мой вопросъ: женишься ты на Ольгѣ Петровнѣ или нѣтъ?
(Андашевскiй на это только усмѣхается; но ничего не говоритъ).
Марья Сергѣевна (не отставая отъ него).
Женишься или нѣтъ?
Андашевскiй (довольно протяжно и потупляя въ землю свои глаза).
Нѣтъ, не женюсь.
Марья Сергѣевна.
А ты думаешь, что я такъ сейчасъ твоимъ словамъ и повѣрила!.. Ты мнѣ долженъ доказать это!
Андашевскiй.
Но чѣмъ-же я могу тебѣ это доказать?
Марья Сергѣевна.
Тѣмъ что женись на мнѣ! Ты давно бы долженъ былъ сдѣлать это!
Андашевскiй (захохотавъ уже искреннимъ смѣхомъ).
Что за безумiе выдумала!
Марья Сергѣевна.
Отчего же безумiе?.. Тутъ ничего нѣтъ такого страннаго и смѣшнаго.
Андашевскiй.
Да какъ же не смѣшно! сколько лѣтъ жили, и вдругъ ей пришло въ голову, чтобы я женился на ней.
Марья Сергѣевна.
Мужъ мой только прошлаго года померъ; раньше и нельзя было; а теперь я непремѣнно требую, чтобы ты женился на мнѣ.
Андашевскiй.
Нѣтъ, я не могу на тебѣ жениться!
Марья Сергѣевна.
Почему же не можешь?
Андашевскiй.
Потому что ни моя служба, ни мое положенiе въ свѣтѣ, ничто мнѣ не позволяетъ того.
Марья Сергѣевна (очень окорбленная послѣдними словами).
А, такъ это значитъ я унижу васъ; но только вы ошибаетесь, кажется, въ этомъ случаѣ!.. Ты хоть и чиновенъ; но отецъ твой все-таки былъ пьяный приказный, а мой отецъ генералъ-лейтенантъ! братья мои тоже генералъ-маiоры! Ты вонъ по французски до сихъ поръ дурно произносишь и на старости лѣтъ долженъ учиться у француза; а я по французски лучше говорю, чѣмъ по русски, и потому воспитанiемъ моимъ тоже не унижу тебя!
Андашевскiй (въ свою очередь тоже вспыхнувшiй отъ послѣднихъ словъ Марьи Сергѣевны).
Тутъ не объ униженiи говорятъ, а то, что, женясь на тебѣ, я при моемъ высокомъ постѣ не буду имѣть жить на что!.. Я слишкомъ бѣденъ, чтобы вести жизнь женатаго человѣка.
Марья Сергѣевна (крайне удивленная этими словами).
Какъ ты бѣденъ?.. Ты жалованье огромное получаешь и кромѣ того у меня въ домѣ получилъ триста тысячъ капиталу – бѣдный какой!..
Андашевскiй (еще болѣе покраснѣвъ).
Послушай, ты наконецъ выведешь меня изъ терпѣнiя этими тремя стами тысячъ! Ты говоришь объ нихъ на каждомъ шагу и сдѣлалъ то, что объ этомъ всѣ газеты теперь трубятъ!.. Понимаешь ли ты, какое зло мнѣ можешь принести этимъ; а между тѣмъ это были казенныя деньги, которыя я случайно получилъ у тебя на квартирѣ.
Марья Сергѣевна.
Ахъ, Боже мой, скажите, пожалуйста, какую дуру нашелъ, въ чемъ завѣрить хочетъ! Зачѣмъ же ты въ запискѣ своей, которую прислалъ мнѣ объ этихъ деньгахъ, прямо просилъ меня, чтобы я поберегла твои деньги?.. Казенныя деньги ты не сталъ бы называть твоими.
Андашевскiй.
Въ запискѣ къ тебѣ я и казенныя деньги могъ назвать своими!.. Это не оффицiальная бумага!.. Но гдѣ-жъ у тебя эта записка?.. развѣ цѣла еще она?
Марья Сергѣевна.
Цѣла и спрятана!
Андашевскiй.
Отдай мнѣ ее сейчасъ-же!
Марья Сергѣевна.
Нѣтъ, не отдамъ.
Андашевскiй (удивленный и взбешенный).
Какъ же не отдашь?.. Ты не имѣешь права не отдать мнѣ ее, потому что она у тебя можетъ быть украдена; ты можешь умереть одночасно, и ее опишутъ вмѣстѣ съ другими вещами, а я со всѣхъ сторонъ окруженъ врагами и шпiонами, которые изо всего готовы сдѣлать на меня обвиненiе.
Марья Сергѣевна.
Зачѣмъ-же мнѣ умирать? Ты вѣроятно желаешь этого, а я нѣтъ!.. Украсть у меня этой записки тоже никто не украдетъ: я ее далеко бepeгy!
Андашевскiй (показывая на шифоньерку).
Въ этой шифоньеркѣ, конечно?
Марья Сергѣевна.
Нѣтъ, подальше!
Андашевскiй.
Никакъ ужъ не подальше!.. Гдѣ у васъ ключи отъ нея?
Марья Сергѣевна.
Ключи потеряны! (при этомъ она поспѣшно закрываетъ руками одну изъ подушекъ своихъ).
Андашевскiй.
Вотъ они, видно, гдѣ! (засовываетъ руку подъ ту же подушку).
Марья Сергѣевна (кричитъ).
Не дамъ я вамъ ключи!
Андашевскiй (весь красный).
Нѣтъ, дадите!.. (вытаскиваетъ изъ подъ подушки руку Марьи Сергѣевны, въ которой она держитъ ключи, и начинаетъ отнимать ихъ у нея).
Марья Сергѣевна (кричитъ на всю квартиру).
Не дамъ, – пустите!
Андашевскiй (тихимъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ бѣшеннымъ голосомъ).
Если ты мнѣ сейчасъ-же не отдашь ключей и не возвратишь записки, я убью тебя, – слышишь!
(Въ это время раздается довольно сильный звонокъ, Андашевскiй тотчасъ-же оставляетъ руку Марьи Сергѣевны, которая, въ свою очередь, убѣгаетъ въ соседнюю комнату и кричитъ оттуда):
Я не отдамъ вамъ вашей записки!.. Я напечатаю ее!
Явленiе VIII
Андашевскiй (одинъ и замѣтно сконфуженнымъ тономъ).
Какую величайшую неосторожность сдѣлалъ тогда, что посвятилъ эту дуру въ мою тайну!.. Въ голову совершенно не пришло, что я долженъ съ ней непремѣнно буду поссориться; а между тѣмъ у себя на казенной квартирѣ не ловко было принять этихъ господъ!.. Ее непремѣнно кто нибудь тутъ учитъ и поддуваетъ, а то она по своей безтолковости и безпамятливости давно бы все забыла… (Подумавъ немного). Дѣлать нечего, надобно ѣхать къ Ольгѣ Петровнѣ, признаться ей во всемъ и посовѣтоваться съ нею.
(Входитъ Даша).
Андашевскiй (ей).
Кто это звонилъ?
Даша.
Владимiръ Иванычъ Вуландъ.
Андашевскiй.
А, понимаю теперь откуда все это идетъ!.. Проводи меня чернымъ ходомъ.
Даша.
Пожалуйте-съ! (уводитъ Андашевскаго).
Явленiе IX
Изъ дверей въ зало входитъ Владимiръ Иванычъ Вуландъ.
Владимiръ Иванычъ.
Господинъ Андашевскiй, кажется, изволилъ здѣсь быть!.. Посмотримъ, посмотримъ какая это записочка его!.. (потираетъ съ удовольствiемъ руки).
Явленiе Х
Входитъ Марья Сергѣевна, сильно разстроенная.
Марья Сергѣевна.
Здравствуйте, Владимiръ Иванычъ!
Владимiръ Иванычъ.
Что это вы больны изволите быть и какъ будто-бы чѣмъ-то разстроены?
Марья Сергѣевна.
И больна, и разстроена!.. У меня былъ сейчасъ Алексѣй Николаичъ.
Владимiръ Иванычъ (склоняя голову).
Былъ, значитъ; прiѣзжалъ!
