Через пару дней я увидел в магазине музыкальных инструментов барабанную установку. Стоила она вполне приемлемо – 500 рублей.
Сумма, конечно, для нас большая, но можно попробовать одолжить.
Полтинник я кинул свой, двести рублей взял взаймы у матери, полтинник кинул Паша, стольник – Палыч, а недостающую сумму мы насобирали методом интеллигентного нищенства.
Нет, не подумайте, мы не сидели с простёртыми дланями на папертях костёлов и церквей. Мы не бродили с гармошками по электричкам. Мы даже не сидели с гитарами на "стриту"1. Всё было намного прозаичнее.
Как я уже упоминал, у нас было великое множество сочувствующих. И каждый рвался внести посильную лепту в развитие отечественного андерграунда. Поэтому нам оставалось просто придти на одну из вечеринок, которые тогда устраивались в превеликом множестве, и бросить клич. На следующий день ко мне домой потянулась вереница малолетних меценатов с разбитыми копилками в руках. До вечера необходимая сумма была собрана.
Оставалось решить проблему транспортировки барабанов из магазина на "точку". Это оказалось ещё проще, чем достать деньги. Мы пришли в школу, где учились многие из наших почитателей, и сорвали с урока целый класс. Потом всем кагалом припёрлись в магазин и купили вожделенную установку.
О! Что это было за зрелище! Бродячий цирк! Балаган! Бешеные клоуны! Биг Бэнд имени Чердака, Который Протекает! Представьте себе сборище кретинов, которые несут в руках барабаны, тарелки и всякую другую ударную дребедень. Причём, каждый изо всех сил старается музицировать на том, что ему досталось. И таким образом мы шествовали от магазина до нашей "точки", издавая лязг, громыхание, скрежет и визги всех тембров и окрасок. Я удивляюсь только одному – как всю нашу "весёлую семейку" не забрали в ментовку.
Опосля всё это было торжественно собрано в одно целое на сцене актового зала, где мы репетировали. Палыч воссел за установку, а толпа рассредоточилась по залу и все замерли в торжественном ожидании. Денис не обманул наших надежд. Он сыграл Нечто, что было самым громким и самым кривым, что я слышал в своей жизни. Зал взорвался аплодисментами. Виновник торжества раскланялся и, уже не обращая внимания ни на кого, стал терзать наши уши немыслимыми брейками и форшлагами1, услышав которые, любой профессиональный барабанщик повесился бы или, по крайней мере, запил на всю оставшуюся жизнь. Но нам это казалось райской музыкой. Всё идёт как надо. И скоро мы окажемся в списке самых популярных рок-групп нашего времени. Рок-н-ролл жив!
ГЛАВА 7
В этом месте следует упомянуть об одном немаловажном обстоятельстве. Грянул октябрь. А октябрь по праву считался нами самым ударным месяцем в году, так как на него приходилось добрых две трети дней рождения всех наших приятелей, знакомых и полузнакомых.
Сей праздник в нашем кругу было принято отмечать с помпой. В назначенный день в назначенное место стекались толпы народу, половина которого припиралась без приглашения, и дом именинника на вечер превращался в самое громкое место в нашей стране. Вся эта толпень бухала, плясала и оттягивалась в полный рост. К утру сборище рассасывалось, оставив после себя пустые бутылки, объедки, окурки, бесчувственное тело виновника торжества и его родителей в прединфарктном состоянии.
Этот зловещий марафон открывался днём рождения Паши. Я решил, что предоставляется отличная возможность познакомиться поближе с
Наташей, моей партнёршей по бальным танцам. Излишне упоминать о том, что я аккуратно посещал занятия и старался изо всех сил овладеть нелёгким умением танцевать вальс. Во время наших совместных блужданий по танцзалу я пытался подвести девушку к мысли, что я очень хороший, остроумный, воспитанный и приятный во всех отношениях молодой человек. Теперь я имел возможность убедиться, насколько я преуспел в своих охмуряниях.
За несколько дней до мероприятия, позвонив своей пассии, я расписал в ярких красках всю привлекательность вечеринки, потом намёками обрисовал, как много потеряет несчастный, которому не удастся принять участие в кутеже (слово "кутёж" в разговоре, естественно, не употреблялось). Справившись с этой задачей, я в минорных тонах описал своё предстоящее одиночество на этом празднике жизни, если я пойду туда без спутницы. И в конечной части своей речи я сладким голосом попросил Наташу составить мне компанию, чтобы я не умер от тоски. Девушка без излишнего жеманства заявила, что готова спасти меня от ужасной пытки одиночеством, если компания будет приличной, и я гарантирую её доставку домой к часу, указанному строгими родителями. Дёрнув от восторга себя за ухо и прослезившись, я заверил, что всё будет пучком и все условия будут соблюдены.
Теперь предстояла ответственная задача – правильно одеться. Я с негодованием отмёл джинсы, свитера и всякое другое легкомыслие. Если хочешь произвести неотразимое впечатление – надень строгий классический костюм. Он сразу подчеркнёт все твои имеющиеся достоинства и дорисует те, которыми ты и не мечтал обладать.
Конечно, при условии, что костюм на тебе хорошо сидит.
Итак, я предстал перед Наташей облачённый в свой белый костюм, с правильно подобранным галстуком и с тщательно уложенной шевелюрой. Я был строг как дипломатическая нота и академичен как студенческая зачётка. Наташа была в обтягивающих джинсах, выгодно подчёркивавших её замечательную фигуру и в тонком прелестном свитерке. Я облизнулся, увидев это чудо, но вовремя спохватился, что вести себя нужно соответственно костюму, и предложил спутнице опереться на мою руку. Про себя я отметил, что костюм сработал. Теперь главное, чтобы при нашем появлении у Паши никто не заорал что-нибудь типа:
– Ну ты, чувак, даёшь! Ваще обмажорился в корень! Где костюмчик спёр, бродяга? Я думал, что ты кроме шортов ничо не носишь!
К моменту нашего прихода гульбан бушевал в полную силу. По этой простой причине на мой необычный внешний вид никто не обратил особого внимания, что сыграло мне на руку. Правда, натыкаясь на меня в водоворотах веселья, некоторые личности меня упорно не узнавали в новом имидже. Но это можно было списать на алкогольную интоксикацию и праздничный ажиотаж.
К счастью, веселье пока что находилось в рамках приличий. Под столами никто не валялся, на столах не танцевали и из окон не выпадали. Я, разумеется, знал, что всё ещё впереди, но надеялся, что к этому моменту я успею проводить свою спутницу домой.
Ни к чему описывать застолье – это скучно и неинтересно. Водка, вино, закуски разные. Банальный трёп под "соточку". Это всем знакомо и особо останавливаться на этом не стоит.
Я же ждал своего часа, то бишь момента, когда представится возможность продемонстрировать свои музыкальные таланты. Как ещё я мог пустить барышне пыль в глаза? Ведь музыка – это фишка, которая срабатывает в восьми из десяти случаев. А остальные два – это сигнальчик, что вы ещё не научились знакомиться с "правильными" девушками.
Сначала пел я один, позже горланили песни все, кому не лень. В этой суматохе возникла идея организовать на следующей вечеринке, намечаемой на субботу, маленький "квартирник"1. "Мысля" была с восторгом поддержана всеми окружающими, и было решено реализовать её
"в троечку": я, Паша и Палыч. С барабанщиком нашим были знакомы немногие, но трепались о нём основательно и по полной программе.
Именинник, которому выпала сомнительная честь принимать у себя весь этот вертеп в следующую субботу и терпеть наши музицирования, передал через нас Палычу приглашение, и вопрос был улажен.
После решения всех организационных вопросов оттяг вспыхнул с новой силой. Танцы – быстрые, медленные, рок-н-роллы, шейки, твисты, рок, диско. Короткая романтическая фаза подошла к концу, и веселье медленно, но неуклонно, продвигалось к своему пику. Взглянув на часы, я с облегчением отметил, что нам пора. И мы слиняли тихонько, по-английски, ни с кем не прощаясь.
А дальше был сон. По дороге к Наташиному дому мы беседовали (о чём – не помню). Я, по-моему, читал стихи по-французски. Она слушала меня, улыбалась, и я тонул в её обаянии. Я тонул, и ничего не мог собой поделать. Мы были потеряны в этом большом вечернем городе и осень шептала нам что-то, что было таким же неотвратимым, как ночь, которая приходит на смену дню. Но эта ночь была близкой и родной, она – наша сестра, ведущая нас в лабиринтах пространства и времени.
Мы вдыхали дым сказок о чьей-то несбывшейся любви и не чувствовали горьковатого вкуса, потому что знали – у нас всё будет по-другому.
О, уверенность, что поселяется в сердце каждого из нас, когда приходит время Любви! Когда встречаешь на тропинках oктября Ту,
Единственную.
Я шёл от её дома, чувствуя терпковатый вкус нашего первого поцелуя. А троллейбусы, пробегающие мимо, пели мне предсказания о тайнах первых прикосновений. Тротуары подставляли ладони под мои шаги, и на этих ладонях лежали письма Осени. Письма, которые каждый человек читает хотя бы раз в жизни. В них надежды переплетены с сожалениями, поэзия с прозой, встречи с расставаниями, и всё это подёрнуто дымкой времени. И только тот, кто умер для Любви, чье сердце – просто мешок, перекачивающий кровь, только он считает эти письма всего лишь опавшей листвой.
